Юрис Юрьевикс - Ледяной ад
Дорога в город пролегала вдоль широкого канала Ридо мимо парковых насаждений. У всех, кто бы ни встретился по дороге, в петлицах красовались маки. На фоне алых мундиров конных полицейских цветки казались оранжевыми.
— Сегодня День памяти, — объяснил таксист, — праздник в честь погибших в Первую мировую войну.
Машина остановилась у шикарного отеля «Фэрмонт Шато Лорье». Очутившись в номере и едва держась на ногах от усталости, Исикава распахнул выходящее на запад окно и высунул голову на пронизывающий холод. Прямо напротив стояло здание парламента Оттавы на высоком крутом берегу реки. Под самым окном у Исикавы каменные пороги понижали воду в канале до уровня реки.
Подобно Вашингтону, Оттава была городом деловым, ее бизнес заключался в управлении страной. Со стороны парламента доносилась военная музыка — вокруг здания кружили, словно гонимые сильным ветром, толпа бюрократов и Королевская канадская конная полиция, солдаты потоками растекались по эспланадам, официальная церемония окончилась.
Приободрившись, Ким звонком подтвердил договоренность о встрече, предложил побеседовать за поздним завтраком в ресторане у канала через час, рухнул на кровать, в чем был, и с трудом проснулся к назначенному времени.
В ресторане его провели к столику у окна. Стивенсон уже ждал.
— Добро пожаловать в Оттаву, — приветствовал Исикаву канадец. — Надеюсь, в самолете не очень трясло?
— Да, потряхивало. У меня все еще звенит в голове.
Стивенсон посочувствовал Исикаве:
— В это время года бывает сильная турбулентность. Я и сам порой наматываю много миль.
— А где вы работаете теперь, выйдя из правления «Трюдо»?
— Вообще-то в «Трюдо» меня откомандировали. Теперь я вернулся на нагретое местечко в правительстве.
— Ах, ясно. Чем же вы занимаетесь в правительстве? — полюбопытствовал Исикава.
Стивенсон аккуратно отрезал кусок от канадского бекона и сказал:
— В данный момент мы обсуждаем возможность закупки плутония у России. Наши специалисты испытывают его на пригодность в качестве топлива для атомных электростанций.
— Плутоний оружейный?
— Да. Жаль, что мы не можем скупить все их боеголовки и передать под надежную охрану: очень много неучтенных. Не факт, что плутоний подойдет для наших реакторов. А «зеленые» уже визжат, что стране угрожает заражение и даже взрыв. Господи, если бы Анни была жива, я наверняка получал бы нагоняй каждый день. Русские постоянно сбрасывают радиоактивные отходы в арктические воды, загружают эту дрянь на корабли или же просто перекачивают за борт. Они затапливают пришедшие в негодность подводные лодки, даже не заботясь о том, чтобы снять атомные реакторы.
— Неужели их пресса не поднимает шума?
— Те журналисты, что отважились написать об этом, получили тюремные сроки за измену родине и шпионаж. Ничего не изменилось со времен СССР, хотя теперь Российская Федерация собирает с Англии, нас и США миллионы на утилизацию атомных субмарин. Деньги редко добираются дальше чьих-то карманов в Москве. Россия — это Россия, и не важно, кто в данный момент сидит в Кремле.
Исикава попытался было расспросить Стивенсона об Анни Баскомб, однако тот демонстративно сменил тему:
— Как успехи у Джесси Хэнли?
— Трудно сказать. В нашей работе или все, или ничего. Пока проверяем версии.
— Чем я могу вам помочь?
Исикаве показалось, что Стивенсон произнес это серьезно и искренне.
— Мне нужна лишь толика откровенности, — сказал Ким. — Нам представляется, что Джесси попала в чрезвычайно трудные обстоятельства. Мы беспокоимся относительно ее безопасности на станции «Трюдо».
— Конкретнее, пожалуйста.
— Совершенно ясно, что доктор Лидия Тараканова мертва. Мы не желаем, чтобы Джесси Хэнли тоже сошла в могилу. Мы хотим знать, что происходит на станции и какие меры нужно предпринять для спасения нашей коллеги.
Стивенсон поднял стакан воды:
— Я вас понимаю.
— Господин Стивенсон, возможно, вам не понравились мои вопросы. Но я думаю: лучше услышать их, сидя за регистрационным столиком, чем стоя на парламентской трибуне.
Стивенсон поставил стакан и встретился взглядом с Исикавой:
— Извините, я должен вас покинуть. Мне нужно позвонить.
Исикава заказал кофе. Через несколько минут Стивенсон вернулся.
— К сожалению, имею право сообщить немногое: у нас самих есть опасения, и мы внимательно следим за развитием ситуации. Такова официальная позиция. Неофициально могу сообщить, что, по нашему мнению, доктор Тараканова была русской шпионкой. Вы встречались с адмиралом Чернавиным?
Исикава обомлел: ведь никто, кроме Мансона, не знал о его поездке в Москву.
— Да, я встречался с ним. Но зачем русским шпион посреди Арктики?
— Все как всегда — ради достижения преимущества. У русских с самого начала имелись шпионы в «Трюдо».
— Если дело связано с биологическим терроризмом, то почему вы нас не предупредили?!
— Господи, при чем тут биологический терроризм? — Стивенсон вздохнул и словно подумал вслух: — Когда-нибудь это все равно станет известным. Ладно, расскажу. — Он отодвинул чашку в сторону, оперся локтями о столик, скрестил руки перед собой. — Много лет назад Вашингтон приступил к разработке баснословно дорогих средств, позволяющих обнаруживать и уничтожать русские подводные суда. Вскоре американская аппаратура начала вести наблюдение за всем советским подводным флотом, даже за лодками под арктическим льдом. Говоря упрощенно, ваша субмарина стала активировать свой гидролокатор одновременно с эхолотом ближайшего коммунистического противника.
— Вычислять вражеский корабль по звуковому импульсу?
— Точно. Однажды американцы устроили показательное выступление. Они оповестили весь мир о нахождении каждой русской подлодки на данный момент времени.
— И что?
— В Москве разразилась паника. Русские поняли, что «холодная война» почти проиграна. Унял истерию Чернавин. Его идея состояла в том, чтобы сделать ракетные установки для любых средств слежения.
— Но ведь это невозможно, — возразил Исикава, — если только…
— Если только — что?
— Не ликвидировать сам объект слежения. То есть всякого рода признаки объекта, которые фиксируют приборы.
— Очень хорошо. — Стивенсон почесал щеку. — Так появилась стационарная автоматическая платформа подо льдом. Правда, у нее был весьма существенный недостаток: она могла функционировать при наличии свободного пространства над собой.
— Полыньи!
— Да. «Трюдо» — малый «Трюдо», как говорят на станции, — занималась нанесением на карту полыней в Северном Ледовитом океане. Русские через шпиона получали данные по мере поступления.
— Какая грандиозная идея — разместить ракеты на океанском дне! Причем в Западном полушарии. И долго они там оставались?
Стивенсон не ответил.
— Их так и не забрали?
— Насколько нам известно, нет.
— Где они? Сколько их?
Стивенсон пожал плечами.
— Можно сказать определенно единственное: одна пусковая установка находится в полынье около горы Маккензи.
— Недалеко от места гибели ученых… — У Исикавы голова пошла кругом. — И что в связи с этим предпринимает ваше правительство?
— Меньше, чем хотелось бы. Наши права в Арктике систематически игнорируются русскими и вами, американцами. Иностранные самолеты и лодки перемещаются по нашей территории, когда и куда им заблагорассудится.
— И вы не возражаете?
— Оттава игнорирует факты вторжения. Полагаю, выбор страны, мощь которой в десять раз уступает мощи нарушителя, невелик. И речи не могло идти о том, чтобы бросить советским вооруженным силам вызов из-за секретно установленной ракеты.
— И вы не поставили в известность Вашингтон?
— В то время это означало оказаться в эпицентре всемирной конфронтации. — Стивенсон покачал головой. — Мы предпочли бездействие. Ракета осталась на месте. Мы почти уверены, что Тараканова была последней опекуншей этой сиротки.
— И теперь женщина мертва.
Стивенсон посмотрел в глаза Исикаве:
— По всей вероятности.
Иси стиснул руками края банкетки.
Мы не ожидали ничего подобного, когда Королевский комитет обратился к нам за помощью. Что вы посоветуете сделать для доктора Хэнли?
— Обратитесь в правительство.
— Как? А разве вы…
— Ешьте, ваше блюдо стынет.
— Я потерял аппетит. — Ким отодвинул тарелку.
Стивенсон помахал официанту и, когда тот подошел, одними губами произнес:
— Счет. — Затем предложил Исикаве: — Давайте прогуляемся вдоль канала. Там мы будем в большем уединении.
— Что вы имеете в виду?
— За вами в уголке сидит джентльмен — в спортивной куртке и солнцезащитных очках. Очень интересуется содержанием нашего разговора.
