Хорхе Молист - Наследие последнего тамплиера. Кольцо

Но не это ее главная печаль. Она знает, что ее миссия до сих пор не завершена — сокровище не возвращено рыцарям Храма. — Он смотрел на меня своими выпученными глазами, и я не смела противоречить ему. — Я Арнау д'Эстопинья, — повторил он, повысив голос. — Последний из тамплиеров. Последний по-настоящему, — добавил он и посмотрел мне в глаза, возможно, ожидая, что я возражу. А возразить очень хотелось. Потом он тихо продолжил:

— Будьте осторожны, сеньорита. Кольцо опасно. Случайно столкнувшись с новым орденом тамплиеров и познакомившись с магистром Бонаплата, я понял, что нашел свой дом. А передав ему кольцо, испытал великое облегчение. Говорят, папа Бонифаций VIII носил кольцо, очень похожее на это, и будто французский король Филипп IV Красивый утверждал, что в нем поселился дьявол. Король хотел оклеветать папу и пользовался любым предлогом, лишь бы обвинить его. Имея хорошую шпионскую сеть, он основывался на точных данных. Что-то поселилось в этом камне, в его звездочке о шести концах… Никому не дано сохранить это кольцо и при этом не пострадать…

— Не передавали ли вы сеньору Бонаплате еще и связку бумаг? — прервала я Арнау.

— Нет. Я поведал магистру о жизни брата сержанта Арнау д'Эстопиньи. Кое-что из этого рассказал мне мой предшественник, владелец кольца, а все остальное я сам пережил в видениях.

Арнау продолжал смотреть на меня, допивая свой стакан вина. Я, и так опасавшаяся кольца, еще больше напугалась. Одержим ли этот умалишенный духом прежнего Арнау, меня мало волновало. Сейчас он был для меня Арнау д’Эстопиньей, последним из настоящих тамплиеров.

— А триптих? — спросила я.

— Триптих, кольцо и устное предание об Арнау, передававшиеся в течение сотен лет от брата к брату, были похищены в 1845 году, когда в результате антиклерикальных выступлений разграбили и сожгли Поблет. Мы знали, что они не сгорели, поскольку братья вышли вслед за теми, кто их украл, однако толпа не дала догнать их. В те дни были сожжены многие произведения искусства, но не триптих. Возможно, тот, кто унес их, был знатоком истории.

— Почему вы следили за мной?

— Магистр Алиса приказала мне докладывать ей о том, что вы делаете. Потом, узнав, что вы владелица кольца, я следил за вами, чтобы охранять вас. Так и случилось, когда на вас напали.

— Если вы следили за мной, чтобы охранять меня, почему я не видела вас в последние дни?

— Потому что вы покинули город. А опасность подстерегает вас именно здесь. Поэтому я и не следил за вами.

— О чем это вы?

— Она здесь, в Барселоне.

— Что здесь? Какая опасность?

Арнау не ответил. Взгляд у него стал потерянным, а заметив за стойкой бара людей североафриканского происхождения, он процедил сквозь зубы:

— Не видите этого? Они возвращаются. — В его голосе слышалась злость. — Однажды они обезглавят кое-кого. — Арнау снова умолк.

Я задрожала. Монах говорил вполне серьезно.

ГЛАВА 50

Вернувшись домой во второй половине дня, я вновь наткнулась на свои чемоданы. Их вид удручал меня, и я подумала, что лучше всего собрать их и перестать беспокоиться. Но тут я кое-что вспомнила. Зная, что Ориоля нет дома, я подошла на цыпочках к двери его комнаты, отделенной от моей только стеной. Проверила дверную ручку-кнопку. Замок не был закрыт, и я проскользнула внутрь.

Здесь пахло им. Не потому, что Ориоль пользовался духами или от него пахло как-то особенно, но мне хотелось так думать. Комната была пропитана им. Я внимательно посмотрела на его кровать, на шкаф, на рабочий стол, придвинутый к окну, откуда также открывался вид на город. Я понимала, что нельзя задерживаться здесь, поскольку меня могут застать врасплох, однако начала просматривать выдвижные ящики конторки. В этих ящиках меня заинтересовали фотографии, запечатлевшие Ориоля с подружками, в том числе и с той девчонкой с пляжа, а также с друзьями. Мне следовало уйти, но я осмотрела ночной столик, перешла к шкафу… и сначала не обнаружила ничего. Револьвер его отца оказался в ящике для нижнего белья. Тот самый, из которого Энрик прикончил семейство Буа, тот самый, который мы отыскали в устье колодца.

Сунув его за пояс, я направилась на чердак. Там без особого труда нашла картину. Ту, на которой воспроизводилась моя створка. Поцарапав бристольский картон, прикрывавший обратную сторону картины, я увидела, что внутренняя часть не такая плотная, как у моей створки, хотя и более толстая, поскольку состоит из боковых планок. Я положила револьвер в углубление, где он хорошо помещался. Он держался и не падал, даже если сильно потрясти картину. Однако револьвер было легко вынуть, если потянуть за рукоятку. Я вспомнила мой сон об убийстве семейства Буа. Все правильно. Так оно и было. Я разрешила проблему комиссара Кастильо, хотя он никогда не узнает этого. Впрочем, это открытие не улучшило моего душевного состояния. Напротив. Не желая, чтобы меня посещали жуткие видения, я решила вернуться к неприятной работе.

Перед этим я позвонила в свою контору в Нью-Йорке и попросила включить меня в рабочий план следующей недели. Мой шеф сказал, что это следует обсудить на совете директоров. Коллегам по адвокатской конторе мое длительное отсутствие не нравилось. Впрочем, по доброжелательному тону шефа я интуитивно почувствовала, что место остается за мной.

Потом я позвонила Марии дель Map и сообщила, что возвращаюсь, чем привела ее в восторг. Но когда я сказала ей, что собираюсь порвать с Майком, она вскрикнула. Я рассказала матери о том, что произошло у меня с Ориолем. Она не очень удивилась и заметила, что само по себе это не повод к разрыву с таким парнем, как Майк, и что в любом случае обручальных колец по телефону не возвращают. Просила меня подождать немного и ничего не решать до возвращения, а там видно будет.

Приключение подошло к концу. Оно было прекрасно, но моей жизни предстояло продолжиться в Нью-Йорке. С Майком или без него. Я совершила путешествие во времени, в пространстве и по своей душе.

Я утолила подавляемое многие годы чувственное влечение к Ориолю. Рана, полученная в прошлом, затянулась и теперь стала легким недугом. Я вернулась в Барселону, в свое детство, прерванное, когда мне было тринадцать лет, обрела это детство еще на несколько мгновений и внесла в него кое-какие изменения.

Эти путешествия — в пространстве, во времени и по своей душе — изменили мой взгляд на мир и на людей, населяющих его. Нет, я не осталась такой же, как тогда, когда прилетела. Я научилась ходить по жизни босиком.

Несправедливо, что теперь, подходя к порту, я сожалела о том, что Итака оказалась такой жалкой. Я многое постигала в пути, радовалась каждому моменту движения. Именно это и есть суть жизни.

Здесь меня больше ничто не задерживало; мое будущее в Нью-Йорке.

Когда Ориоль постучался в мою дверь, в комнате царил беспорядок: на кровати валялись предметы одежды, на полу стояли два открытых чемодана, а по всей комнате были разбросаны самые разные вещи.

— Мать сказала мне, что ты уезжаешь.

— Да. Приключение кончилось, нужно возвращаться. Ты же знаешь — семья, обязательства…

Он взглянул на мои руки. После разговора с матерью я снова надела кольцо Майка.

— Где кольцо моего отца?

— Я оставила его на ночном столике. Оно пугает меня.

— Алиса уже говорила мне… Когда уезжаешь?

— Завтра.

— Я хочу купить твою створку триптиха.

— Створка не продается — это подарок человека, которого я очень любила.

— Назови любую цену.

Его настойчивость задела меня.

— Я уже знаю о твоей щедрости, Ориоль. Ты доказал это, вызволяя Луиса из затруднительного положения. — Мне хотелось плакать. — Но деньги мне не нужны, и я тоже умею быть щедрой. Если створка необходима тебе — она твоя. Я дарю ее.

Лицо его озарила широкая улыбка.

— Большое спасибо.

— Если это все, я продолжу упаковывать чемоданы.

Мне хотелось, чтобы Ориоль ушел, хотелось всплакнуть в одиночестве.

— Почему не отложишь возвращение?

— Ради чего? Здесь больше ничто не удерживает меня.

— Такой ценный подарок я принять не могу, и если ты не хочешь продать свою створку, то станешь моей компаньонкой, в связи с чем тебе придется задержаться здесь на несколько дней.

Его уверенный взгляд и властный тон уязвили меня. Однако во мне вспыхнуло любопытство, и я не выказала обиды.

— Твоей компаньонкой в чем?

— В поисках сокровища тамплиеров!

Я посмотрела на Ориоля, пытаясь понять, не смеется ли он надо мной. Но он начал возбужденно рассказывать мне:

— Оставшись один в пещере на Табарке, я начал размышлять и размышляю по сей день. Мой отец оставлял ложные следы на створках триптиха, но это отнюдь не свидетельство того, что створки фальшивые, а рассказ о сокровище не соответствует действительности. Если же триптих настоящий, знаки должны быть на виду, хотя разглядеть их может только посвященный. Мы не обратили на них внимания лишь потому, что искали знаки, скрытые под краской, не заметив настоящих. Пойдем! — Ориоль взял меня за руку и повел в свою комнату.