Питер Альбано - Поиск седьмого авианосца
— Ну вот, старина, ты — дома, — сказал он. — Твой поход окончен.
Каждый знал, что для траурной церемонии нет времени. Обломки бомбардировщика сбросили за борт.
В восемнадцать ноль-ноль Брент, из шеи и щеки которого главврач Хорикоси извлек несколько десятков мельчайших осколков 50-мм снаряда, и лейтенант Такии, который вообще казался отлитым из стали, доложили адмиралу о результатах своей рекогносцировки. Вся правая сторона лица у Брента ныла и горела, болели ушибленные рука и плечо.
Адмирала удивило не сообщение об аэродроме противника, а только то, что он оказался ближе к демаркационной зоне, чем он предполагал. Он подошел к карте и ткнул указкой в названный квадрат.
— Итак, оберет Иоганн Фрисснер и его люди находятся здесь, на территории Северной Кореи?
— Надо полагать, там же — и капитан Кеннет Розенкранц, — сказал Таку Исикава.
— Две эскадрильи Me-109, отборные наемники, — добавил подполковник Окума.
Фудзита кивнул и повернулся к Бренту:
— Вы сказали, что видели там бомбардировщики?
— Так точно.
— «Фокке-Вульф-200»?
Брент, пытаясь отвлечься от мучительно зудящей под бинтами щеки, побарабанил пальцами по столу:
— Не могу сказать, сэр. Не успели разглядеть. Два-три десятка тяжелых многомоторных машин и столько же истребителей.
— И не меньше двенадцати больших ангаров, господин адмирал, — сказал Такии. — Ближе подобраться нам не дали, поэтому деталей не знаю.
— Понятно… — задумчиво протянул Фудзита, рассматривая карту. — Адмирал Аллен, от ваших лодок — ничего нового?
— Нет, сэр. Ни о транспортах, ни об их эскадре сведений нет. «Трепанг» молчит.
Фудзита, привычным движением дернув седой волосок у себя на подбородке, поднял указку:
— Двигаясь курсом ноль-восемь-пять на двадцати четырех узлах, завтра в четыре утра мы будем здесь, — резиновый наконечник уперся в Корейский пролив между островами Чеджудо и Кюсю. — Конвой, если будет двигаться прежним курсом и с прежней скоростью, окажется здесь к пяти ноль-ноль. — Указка скользнула вверх. — Мы встретим и потопим их здесь, на траверзе острова Цусима, на том самом месте, где в девятьсот пятом мы уничтожили русский флот.
— Банзай! — раздалось в ответ, и японские офицеры вскочили со своих мест.
— Господин адмирал! — раздался урезонивающий бас Аллена. — Вы это уже говорили нам однажды. Неужели ради такой романтической мести вы рискнете «Йонагой»?
Немигающий взгляд расширенных черных глаз уперся в американца:
— Я хочу, чтобы именно в это всей душой уверовали наши арабские друзья. — Он обернулся к Мацухаре. — В четыре ноль-ноль группе из двадцати семи истребителей, восемнадцати пикирующих бомбардировщиков и восемнадцати торпедоносцев — взлет! Приказ — уничтожить аэродром противника.
— А какими силами мы встретим конвой, господин адмирал?
— Двенадцать «Зеро», девять «Айти», девять «Накадзим».
— То есть на борту остается еще двадцать «Зеро», тридцать шесть D3A и тридцать шесть B5N, — прикинул Мацухара.
— Верно.
— Чтобы справиться с конвоем, сил мало, господин адмирал, — раздумчиво проговорил подполковник. — Четыре корабля… Сильная ПВО.
— Знаю. Но с конвоем мы справимся и без самолетов — собственными огневыми ресурсами. Самое главное — аэродром, на нем мы должны сосредоточить основной удар. Не забудьте, что где-то южнее рыщет целая эскадра и «Йонагу» нельзя оставить беззащитным. Подполковник, поручаю вам лично возглавить атаку на аэродром.
— Сэр, — опять вмешался Аллен. — Они знают, что «Йонага» — в море, знают, что их обнаружили и ждут атаки.
— Разумеется. Но они не знают, где именно ходит «Йонага» и когда он нанесет удар. Мы выбираем место и время!
— Господин адмирал! — поднялся Таку Исикава. — Там наверняка будут Фрисснер и Розенкранц. Прошу послать меня на аэродром!
Фудзита наклонил голову, и Мацухара ответил:
— Ну конечно. Вы поведете девять троек истребителей, Исикава.
— Благодарю, господин подполковник, — с необычным для него выражением признательности ответил Таку.
— Господин адмирал, — сказал Мацухара, указывая на карту. — До аэропорта — шестьсот километров. Кратчайший путь — через корейское воздушное пространство…
— Нет, я не разрешаю, — ответил Фудзита. — Вам придется обогнуть полуостров, иначе вас засекут радары дальнего обнаружения. — Он повернулся к карте и описал указкой широкую дугу на запад. — Пойдете над Желтым морем не выше тысячи метров и не дальше тысячи километров от побережья. Разумеется, такой путь на тысячу двести километров длиннее, но зато безопасней. — Он коротко двинул указкой. — Перевалите через эти холмы и — разнесете аэродром!
— Банзай! Да здравствует император! — раздались крики.
Фудзита обвел глазами лица офицеров:
— Командирам боевых частей и служб провести инструктаж личного состава! — с неожиданным спокойствием произнес он. — Командирам авиазвеньев — поставить задачу своим летчикам! В три ноль-ноль всем экипажам собраться для инструктажа. — Он перевел взгляд на Мацухару. — Подполковник, вы не прочтете нам напутственную хайку?
Йоси поднялся, посмотрел на сидевших перед ним.
— Много столетий назад было сказано в «Хейке Моногатари»: «Звон храмового колокола проникает везде и всюду. Яркость цветов непреложно свидетельствует о том, что все цветущее когда-нибудь увянет. Гордость живет меньше, чем сон летней ночью, могущество будет повержено во прах и станет лишь пылью под ветром».
Лейтенант Сайки вскочил и вскинул над головой кулак.
— Да! Мы в пыль обратим Каддафи, повергнем его во прах! Банзай!
Подполковник Окума и еще несколько офицеров подхватили.
Мацухара смерил Сайки холодным взглядом, давая понять, что еще не кончил, и тот сел на место.
— Что касается строк, которые сложил я сам… Вот они:
Когда умру я,Над могилойПрекрасная птица споет,С нею вместеОбрету я бессмертие.
Бренту стало так грустно, что горло перехватило.
— Превосходно, Йоси-сан, — похвалил адмирал. — Перед лицом врага вспомните, господа, чему учит нас наша книга «Хага-куре»: «Решившийся не отступить обретает двойную силу». И там же сказано: «Оставь предосторожности, устремляясь на врага. Только отвага важна при встрече с тигром».
— Банзай! Да здравствует император! Смерть террористам! — снова разнеслось по рубке.
Фудзита установил тишину, дважды хлопнув в ладоши и повернувшись к деревянной пагоде. Все поднялись, и японские офицеры последовали его примеру.
— Аматэрасу, Будда и неисчислимый сонм божеств, мы идем в бой за вас и за нашу страну. Дайте нам исполнить наш долг, дайте обагрить клинки наших мечей кровью врага. — В наступившей тишине слышался только ровный гул машин и гудение корабельной вентиляции. — Все свободны, — прежним, непререкаемо властным тоном сказал адмирал, — командиров авиагрупп прошу остаться.
Брент был уже у дверей, когда лейтенант Йосиро Такии взял его за локоть и показал туда, где сидел адмирал с Мацухарой, Окумой, Сайки и Исикавой. Старик вытянулся и сказал:
— Господин адмирал! Прошу пересадить меня на другую машину. Мы с лейтенантом Россом обнаружили аэродром противника и заслужили право участвовать в налете на него.
— Вы ранены, — сказал Фудзита, поднимая на него глаза.
— Это пустячный ушиб, господин адмирал.
— Свободных торпедоносцев у меня нет, — сказал Окума. — Экипажи распределены по машинам, летали на них, привыкли каждый к своей, знают их… — И саркастически добавил: — Аэродром найти — невелика премудрость.
Такии продолжал, словно не слыша его:
— Дайте мне D3A, у вас есть три резервных бомбардировщика.
— Разве вы справитесь с пикирующим бомбардировщиком? — презрительно осведомился Сайки. — Разве вам под силу летать на такой машине?
— Я еще в 38-м сдал экзамен на управление этим типом самолета, и позвольте вам заметить, лейтенант: я забыл о самолетах больше, чем вы о них знаете вообще.
В наступившей тишине слышно было, как часто задышал побагровевший Сайки. Но прежде чем он успел ответить, заговорил адмирал:
— Хорошо. Чем больше бомбардировщиков, тем лучше, — и, пожевав губами, спросил: — А стрелок у вас есть? — При этом он взглянул на Брента, словно не сомневался в ответе.
Брент, почувствовав пальцы Такии на своей ушибленной руке, невольно сморщился от боли.
— Но вы тоже ранены и лететь не можете.
— Сэр, — ответил Брент, стараясь, чтобы в голосе его звучала бодрая уверенность, которой он не испытывал. — Это всего лишь царапины да один-два кровоподтека.
— У него самые зоркие глаза на «Йонаге», — вмешался Такии. — Это он обнаружил аэродром, он первым заметил «Мессершмитты». Он видит все и, он прирожденный воздушный стрелок: ни один патрон не пропадает у него даром. Одной очередью он подбил Ме-109. И когда летали над Средиземным морем, он тоже показал себя отлично. Брент Росс бьет без промаха.
