Джонатан Келлерман - Дьявольский вальс
– Это Роберт Гэбрей, – сказал он мне. – Чрезвычайный и полномочный знаток смесей. – И, обращаясь к бармену: – У тебя быстрые руки, Роберт.
Бармен повертел пальцами:
– Надо же работать.
– Старая протестантская мораль?
Ничего не выражающий взгляд.
– Тебе нравится работать, Роберт?
– Надо. Они всё учитывают.
– Кто они?
– Хозяева.
– Они что, там, внутри, следят за тобой?
– Нет. Но у них есть глаза.
– Это смахивает на ЦРУ, Роберт.
Бармен промолчал.
– Кто тебе платит, Роберт?
– Есть парни.
– Какие такие парни?
– Они хозяева этого здания.
– Какое имя стоит на твоем платежном чеке?
– Нет никаких чеков.
– Значит, платят наличными, Роберт?
В ответ кивок.
– Значит, ты скрываешь свои доходы от Налоговой службы?
Гэбрей скрестил руки и потер плечи.
– Выкладывайте, что я такого сделал?
– Ты это знаешь лучше меня. Правда, Роберт?
– Арабы, они хозяева.
– Как зовут?
– Фаризад, Наризад, Наришит, выбирайте сами.
– Похоже на иранцев, а не на арабов.
– Как вам нравится.
– Сколько времени ты работаешь здесь?
– Пару месяцев.
Майло покачал головой:
– Нет, я так не думаю, Роберт. Хочешь попробовать еще раз?
– Что? – Гэбрей казался удивленным.
– Вспомни, где ты был на самом деле два месяца назад, Роберт.
Гэбрей опять потер плечи.
– Замерз, Роберт?
– Нет, это так... О'кей, да, правильнее сказать, пару недель.
– Ага, – кивнул Майло. – Это уже лучше.
– Как хотите.
– Недели, месяцы – для тебя что, все равно?
Гэбрей не ответил.
– Это просто показалось месяцами?
– Как хотите.
– Время летит быстро, когда тебе весело?
– Как хотите.
– Две недели, – продолжал Майло. – Это уже больше похоже на правду, Роберт. Наверное, ты это хотел сказать. Зачем доставлять неприятности – ты просто ошибся, правильно?
– Да-а.
– Ты забыл, что два месяца тому назад ты вообще нигде не работал, потому что сидел в окружной тюрьме из-за ерундового случая с мари-ху-аной.
Бармен пожал плечами.
– Умнее не придумаешь, Роберт, работать под этими красными фонарями, когда у тебя в багажнике лежит такой кирпичик.
– Это было не мое добро.
– А-а.
– Правда, парень.
– Значит, ты повесил на себя чью-то вину?
– Ага.
– А ты, оказывается, просто добрый малый, а? Настоящий герой.
Гэбрей опять пожал плечами. Потер их. Поднял руку и почесал макушку.
– У тебя что, зуд, Роберт?
– Все в порядке, парень.
– Уверен, что это не от наркотиков?
– У меня все в порядке, парень.
Майло посмотрел на меня:
– Роберт умеет смешивать не только жидкости. С порошками у него тоже неплохо получается. Настоящий химик-любитель. Не так ли, Роберт?
Очередное пожатие плечами.
– Ты работаешь днем, Роберт?
Отрицательное движение головой.
– Твой офицер знает, что ты работаешь здесь?
– А почему я не могу этого делать?
Майло нагнулся к лысому и терпеливо улыбнулся.
– Потому что предполагается, что ты, как рецидивист, хотя и мелкий, должен держаться подальше от вредного влияния, а этот народец там, внутри, не выглядит очень уж благонадежным.
Гэбрей втянул воздух сквозь сжатые зубы и уставился в землю.
– Кто сказал вам, что я здесь?
– Избавь меня от своих вопросов, Роберт.
– Это та самая сука, да?
– Какую суку ты имеешь в виду?
– Сами знаете.
– Разве?
– Знаете – вы же нашли меня здесь.
– Злишься на нее, Роберт?
– Не-а.
– Совсем нет?
– Не даю себе взбеситься.
– А каким ты становишься?
– Никаким.
– Спокойным?
Вместо ответа Гэбрей спросил:
– Можно мне закурить?
– Она оплатила твой выпуск на поруки, Роберт. По моим понятиям, это делает ее героиней.
– Я женюсь на ней. Можно мне закурить?
– Конечно, Роберт, ты свободный человек. По крайней мере, до суда. Все потому, что эта сука внесла за тебя залог.
Гэбрей вынул из своих пижамных брюк пачку «Кулз». Майло зажег для него спичку.
– Давай поговорим о том, где ты был три месяца назад, Роберт.
Гэбрей затянулся и снова сделал вид, что не понимает, о чем разговор.
– За месяц до ареста, Роберт. Поговорим о марте.
– Ну и что о нем?
– О «Майян Мортгей».
Гэбрей курил и смотрел в небо.
– Помнишь о нем, Роберт?
– А что о нем?
– Вот это.
Майло вытащил что-то из кармана рубашки, фонарик с тонким лучом и цветной фотоснимок. Он держал снимок перед глазами Гэбрея и освещал его фонариком. Я встал позади бармена и заглянул через его плечо.
То же лицо, что и на снимке, отданном мне Мертафами. То есть ниже линии волос. Но над этой линией череп был расплющен так, что мозг выступал наружу. От волос остался спутанный красно-черный клубок. Кожа цвета яичной скорлупы. Черно-красное ожерелье охватывало шею. Глаза напоминали два пурпурных баклажана.
Гэбрей посмотрел на снимок, затянулся и спросил:
– Так что?
– Помнишь ее, Роберт?
– А почему я должен ее помнить?
– Ее имя – Дон Херберт. Ее убили около «Майян», ты сказал детективам, что видел ее с каким-то типом.
Гэбрей стряхнул пепел и улыбнулся.
– Значит, Вот в чем дело? Ага, наверное, я им так сказал.
– Наверное?
– Это было давно, парень.
– Три месяца назад.
– Это большой срок, парень.
Майло приблизился к Гэбрею и уставился на низенького бармена.
– Ты намерен помочь мне? Да или нет?
При этом он размахивал снимком отдела по убийствам.
– А что случилось с теми полицейскими? Один из них, сдается мне, был наркоманом.
– Они пораньше удалились от дел.
Гэбрей рассмеялся:
– Куда? В Тиа-Ванна?[48]
– Ну-ка, расскажи мне, Роберт.
– Я ничего не знаю.
– Ты видел ее с каким-то типом.
Пожатие плечами.
– Ты наврал этим бедным, перегруженным работой сыщикам, Роберт?
– Я? Ни за что. – Улыбка. – Провалиться мне на этом месте.
– Расскажи мне то, что ты сказал им.
– Они что, не записали разговор?
– Тем не менее расскажи мне.
– Это было давно.
– Три месяца назад.
– Это большой срок, парень.
– Конечно, Роберт. Целых девяносто дней. Но подумай вот о чем: при твоем прошлом даже маленькая щепотка травки может упечь тебя на срок в два или три раза больше. Подумай о трехстах холодных днях – а в твоем багажнике было намного больше травки.
Гэбрей посмотрел на снимок, отвернулся, затянулся сигаретой.
– Она была не моя. Травка, я имею в виду.
Наступила очередь посмеяться Майло:
– Это и будет твоим оправданием на суде.
Гэбрей нахмурился, сжал сигарету, затянулся.
– Вы говорите, что можете помочь мне?
– Зависит от того, что ты мне скажешь.
– Я видел ее.
– С парнем?
Кивок.
– Расскажи мне все, что знаешь, Роберт.
– Это и есть все.
– Передай это как рассказ. Однажды, давным-давно...
Гэбрей захихикал:
– Ага, конечно. Однажды, давным-давно... я видел ее с парнем. Конец.
– В клубе?
– Снаружи.
– Где снаружи?
– Приблизительно... за квартал.
– Ты видел ее только единственный раз?
Гэбрей задумался.
– Может, я и видел ее и еще когда-то. Внутри.
– Она была постоянной посетительницей?
– Думайте, как хотите.
Майло вздохнул, похлопал бармена по плечу:
– Роберт, Роберт, Роберт.
Гэбрей отступал при каждом упоминании его имени.
– Что?
– Это слишком короткий рассказ.
Гэбрей затоптал сигарету и достал следующую. Он ожидал, что Майло даст ему прикурить, но когда этого не произошло, вынул свои спички.
– Я видел ее, может быть, еще один раз, – сказал он. – Да. Я работал там только пару недель.
– Трудно удержаться на работе, Роберт?
– Мне нравится передвигаться, парень.
– Бродяга, значит.
– Как хотите.
– Видел ее дважды за две недели, – продолжал Майло. – Похоже, ей нравилось это место.
– Сплошное дерьмо, – заявил Гэбрей с внезапным порывом возмущения. – Все они, богатое тупоголовое дерьмо, приезжали туда, чтобы поиграть в уличную жизнь, а потом сбегали обратно на Родео-драйв.
– Дон Херберт производила впечатление богатой сучки?
– Они все одинаковы, парень.
– Когда-нибудь разговаривал с ней?
В глазах бармена появилась тревога.
– Не... Я уже сказал, что видел ее только один, может быть, два раза. Правда. Я не отличил бы ее от дерьма – я не имел к ней никакого отношения и никакого отношения к этому, – проговорил Гэбрей, указывая на фотоснимок.
– Ты уверен?
– Точно уверен. Точнее быть не может, парень. Это не мой стиль.
– Расскажи мне о том, как ты видел ее с тем типом.
– Как я и говорил, однажды, давным-давно, я работал там. И вот однажды я вышел покурить и увидел ее. Запомнил я ее по единственной причине – из-за того парня. Он не был одним из них.
– Одним из кого?
– Да из этого дерьма. Она – да, но не он. Он как-то выделялся.
– Как выделялся?
– Как порядочный.
