Александра Олайва - Последняя
Я могла хотя бы тебя похоронить. Сжечь, унести с собой твой прах или развеять по газону.
Мне следовало бы сжечь наш дом. Ничто не олицетворяет нас так, как этот дом: неисполненные обещания, надежды, гармония и бардак.
Я даже не взяла с собой фото. Я даже не взяла свое кольцо. Я едва помню, как уходила, и единственное, что у меня от нас осталось, – это я.
Я даже не смогла посмотреть.
Прости.
– Майя?
Осталась только эта незнакомка.
– Майя, ты не хочешь поесть?
Мы сидим у костра, который он разжигает чуть ли не целый вечер. Он подогревает суп или фасоль – что-то в банке. Прошло уже два дня с тех пор, как он взял меня за локоть и вывел из спальни, провел по лестнице и утащил через заднюю дверь.
– Лучше знать наверняка, Майя, – говорит он. – Самое плохое – это гадать. – Он поднимает ветку и рисует на земле бессмысленную загогулину. – Ты хотя бы знаешь.
Я тоже так считала – раньше: что лучше бы знать. Еще одно сожаление, добавленное к очень-очень длинному списку.
Паренек бросает на меня взгляд, а потом снова смотрит в землю.
– Когда мой брат был маленький, ему очень нравились зебры, – говорит он. За эти последние дни он рассказал мне очень много историй про своего брата. – Я был тогда совсем маленький и не помню, но мама все время рассказывала мне об этом в дни рождения. Большинство увлекаются ковбоями, инопланетянами и роботами, а вот Эйдан рисовал полосы на игрушечной белой лошадке, которую нашел в парке.
Он замолкает, чтобы помешать свое варево. Запах от него ужасный. Все запахи ужасны: и смолы, и сосны, и дыма, и смерти. Взаимозаменяемы.
– Это была ее любимая история, – продолжает он, – а мне она ужасно не нравилась: звучала так, будто мы бедные, будто она не могла купить ему игрушку. Мы не были бедными. Мы не были богачами, но и бедными не были. Мама работала помощником юриста на полной ставке. Эйдан планировал поступить на юридический. Мама ему говорила, что у адвокатов всегда усталый вид, так что, может, ему лучше поступить на медицинский. Мне казалось, что это смешно.
Он начинает обдирать кору с палки-мешалки.
– Тяжелее всего думать про брата, – говорит он. – Как ты и говорила: я не заболел, так, может, и он тоже. Но наша мама заболела, так что… кто знает. А когда я думаю про тех двоих мужчин, то типа с ним могло случиться и столько всего другого, даже если он не заболел, понимаешь… Но что, если он жив? Что, если он меня ищет? Мне никогда не узнать, и это… ну, это погано.
Тут словно кнопку нажимают: я вспоминаю. Я заболела. После домика я заболела. Я считала, что это из-за воды, но дело было не в воде. Это было то самое, чем бы оно ни было.
Я не сдалась, потому что они не появились. Цепляясь за бредовую логику, я была уверена, что состояние у меня не такое уж серьезное, как кажется, потому что меня не трогают. Если бы мне угрожала опасность, они помогли бы, говорила я себе. Оказалось, что никто не появился, потому что все они умерли или умирали, как умирала и я. Вот только я не умерла, а они все умерли.
И ты умер.
Я закрываю лицо ладонями, отгораживаюсь от мира – мира, который упорно продолжает существовать.
Когда умерла моя бабушка, отец впервые на моей памяти заговорил о небесах. Механизм преодоления стресса от потери. Я видела, как это неожиданное проявление веры помогло ему развеять горе. Что до меня, то у меня осталась ее подвеска: продолговатый опал, который мерцал у меня на ладони и напоминал про ее мудрость. Не помню, почему я считала бабушку мудрой, что именно она мне говорила. Я теперь вообще ее не помню, но помню ту любовь, которую к ней испытывала. Я по-прежнему ее испытываю.
Она не на небесах, и ты тоже. Энергия, которая текла по твоему мозгу, которая делала тебя тобой, уже развеялась, как горе моего отца. Клетки, служившие вместилищем этой энергии, мертвы, и, разлагаясь, они отпустят на свободу атомы, которые были твоим телом, перегоняли кровь, были твоей кровью. Я когда-то прочла, что атомы со временем так мигрируют, что во всех ныне живущих есть хотя бы один, который когда-то был частью тела Шекспира. Так наши предки становятся едиными, и когда-нибудь твои атомы тоже станут всеми. Со временем те атомы, которые все вместе составляют мою кожу, мои кости, мой мозг, мои волосы, и внутренности, и кровь, снова смешаются с твоими. Тогда я буду как ты: несуществующая и вездесущая.
Чтобы это произошло на самом деле, нам не нужны небеса. Мы не нуждаемся в утешительном прикосновении веры, чтобы снова быть вместе.
Но мне бы этого хотелось. Жаль, что я не могу молиться, находить утешение в теплой лжи. Мне жаль, что я не могу верить, будто ты по-прежнему ты, а не просто атомы, что ты думаешь и смотришь сверху. Но я покончила с притворством, с ложью и самообманом. Мне осталась только правда: тебя нет. Я могу видеть тебя в кровати, мертвого. Я закрываю глаза и вижу тебя, мертвого. Я прохожу через туман и вижу тебя, неподвижного, сохранившегося – мертвого. Я вижу твое лицо таким сильным, мягким и моим, каким я его помню, но истина в том, что эта картина существует только в моем воображении. Я повидала достаточно, чтобы знать. Газы, разложение, вздутие, вонь. Вот во что ты превратился, и хоть такие образы мелькают у меня в голове, мне невыносимо думать о тебе таком. Я позволю себе последнюю ложь: ты был там, словно дивная статуя, спящая под одеялом. В этой лживой картине я смотрю на тебя, пока ты не улыбнешься, а потом целую в лоб на ночь и отворачиваюсь, позволяя тебе спать.
24
«В потемках» – круть или отстой?
Ящитаю, круть. Когда тот гей в лесу плакал, это был РЖАЧ, и монтаж классный. А еще карты клевые, а Купер жжот. Но только выпуск был длинноват и конец пережали. Зачем ее заставили брать бумажник? Мне этих ребят, типа, жаль даже… но оторваться… невозможно!
Заведено 27 дней назад. Автор: Кинза522
418 комментариев топовые комменарии сортировать: по времени
[-] ЧарлиКонь11 27 дней назад
Как и в большинстве реалити-шоу, выживание в дикой местности представлено совершенно неправильно. Если бы любой из участников оказался в реальной ситуации на выживание, он не продержался бы и дня. За исключением Купера. Тут ты прав: он крутой.
[-] Нет_хуже_Велкро 27 дней назад
Пф. Так себе.
[-] ДаЗдравствуетКапитанУзкиеШтаны 27 дней назад
Я читал, что расписание съемок невероятно плотное: все события конца выпуска были несколько дней назад. Они и сейчас там, проходят эти невероятно трудные и странные испытания. Так что я говорю: вау!
[-] ЧарлиКонь11 27 дней назад
Выживание в дикой местности от этого не становится достовернее. Плюс ради съемок этой нелепицы они перекрыли все туристические тропы и привалы. Вот в чем беда Америки.
[-] ДаЗдравствуетКапитанУзкиеШтаны 27 дней назад
«В потемках» и не претендует на точное изображение выживания в дикой местности. Это обманка, это было прямо сказано после того, как им дали фразу для выхода. Это шоу не про выживание в лесу, а про то, как люди ломаются: проверка, как далеко каждый из участников зайдет, прежде чем сдаться.
А если хочешь обсуждать беды Америки, делай это в другой теме вот здесь.
[-] 501_Майлз 27 дней назад
Мне блондинка понравилась. У нее есть кураж! И улыбка классная.
[-] Нет_хуже_Велкро 27 дней назад
Ты серьезно? Сисястая в сто раз лучше.
[-] ЧарлиКонь11
А как вам рыженькая?
[-] Нет_хуже_Велкро 27 дней назад
Не, слишком тощая. Непонятно, где у нее вообще кишки помещаются!
[-] Аффект_Кориолиса 27 дней назад
У меня приятель – оператор этого шоу. КапитанУзкиеШтаны прав насчет расписания, просто крышу сносит. А еще приятель говорит, что падение с обрыва – это цветочки, впереди серьезно долбанутая херня. Не отключайтесь.
[-] НеМультяшнаяПринцесса 27 дней назад
Зомби?
[-] Аффект_Кориолиса 27 дней назад
Как говорится, я бы сказал, но тогда тебя придется пристрелить.
[-] НеМультяшнаяПринцесса 27 дней назад
ЗОМБИИИИ!!!
[-] ДаЗдравствуетКапитанУзкиеШтаны 27 дней назад
Улет! Пусть потом твой приятель заведет ленту. Здорово было бы узнать, что творилось за кулисами.
[-] Кинза522 27 дней назад
+1!
[-] Аффект_Кориолиса 27 дней назад
Попробую уговорить. Кажется, закончить планируют к концу октября. Если, конечно, заставят всех к этому времени сдаться.
[-] Аффект_Кориолиса 26 дней назад
Мой приятель-оператор умер. Эта непонятная хрень его достала. Участникам шоу кабздец. Нам всем кабздец.
25
Когда я рисую себе тот домик, то два варианта картинки кажутся одинаково достоверными. Домик голубой – домик коричневый. Там повсюду воздушные шары – их там только несколько по всему дому. Горы голубых коробок, высятся – три небольшие упаковки, разложены. Мне хочется поделить различия пополам, просто ради успокоения, но воспоминание не должно быть компромиссом.
Младенец все равно умер бы.
Так я себе говорю, но это не помогает – и я знаю, что это неправда. Не обязательно. Сопротивляемость, похоже, зависит не только от наследственности. Возможно, я смогла бы его спасти.
