Уильям Лэшнер - Меченый
Ничего.
Нажал еще раз и еще.
Ни ответа ни привета.
– Ты уверен, что это правильный адрес? – спросила Моника. – Может, мы проехали нужный дом?
– Это тот самый дом, – сказал я и опять нажал кнопку интеркома.
Наконец из переговорного устройства раздался голос.
– Зачем вы так часто ее нажимаете? – попрекнул меня кто-то с восточным акцентом – не с китайским, но что-то похожее. – Мы не глухие. Мы вас слышим. Что вам нужно?
– Мы к мистеру Перселлу, – сказал я.
– У вас назначена встреча?
– Нет, сэр.
– Тогда зачем нажимать кнопку? Уезжайте. Мистера Перселла для вас нет.
– Думаю, он меня ожидает.
– Нет, не ожидает. Мистер Перселл отдыхает. Мистер Перселл болен. Мистер Перселл в Нью-Йорке. Мистера Перселла для вас нет. Что у вас, сценарий? Мы не принимаем сценарии, если только не просим привезти, а мы никогда такого не просим. Положите его в почтовый ящик и не ждите от нас ответа. А теперь уезжайте. У мистера Перселла болит голова, его нельзя беспокоить.
– У вас, наверное, ученая степень по юриспруденции.
– Зачем вы меня оскорбляете, если я всего лишь делаю свою работу?
– Передайте мистеру Перселлу, что его хочет видеть Виктор Карл.
– Виктор Карл?
– Совершенно верно.
– Вы Виктор Карл?
– Да, это я.
– А, мистер Карл. Давно пора.
– Простите?
– Вот уже несколько дней, как мы вас ждем. Поторопитесь, поторопитесь. Мистер Перселл вас ожидает.
– Еще бы, – сказал я.
Ворота медленно открылись. Мы с Моникой неторопливо двинулись вперед. Подъездная дорожка вела вверх, огибая участок, залитый солнцем. Цветущие кусты, тенистые деревья, неподстриженные лужайки.
– Должно быть, он решил очаровать нас пейзажем, – сказал я, подруливая к дому.
– Но сам мистер Перселл меня наверняка не очарует, – отозвалась Моника.
– Не будь так самоуверенна. Он мастер втирать очки. При любых обстоятельствах помни одно.
– Что?
– Что он лжец. Если секрет успеха в Голливуде – не говорить ни слова правды, то он овладел им в совершенстве. Его доводы будут звучать убедительно, его искренность будет литься через край, он будет топить нас в ней. Не удивлюсь, если он будет не отрываясь смотреть нам в глаза и внушать, чтобы мы доверились ему во всем. Он отлично умеет манипулировать сознанием. Ни в коем случае не забывай, что он лжец по рождению. Так змея рождается, чтобы ползать, а тигр – убивать.
– Так зачем же мы сюда приехали, если все, что услышим, – вранье?
– Потому что даже самый великий лгун опирается на факты. В каждой лжи есть зерно правды, а именно ее мы ищем. Правды о том, что этот подонок сделал с твоей сестрой.
Глава 52
Человек, с которым я разговаривал по интеркому, ждал нас у парадного входа в дом. Он был низкорослым и худым, с копной очень черных и очень фальшивых волос, неловко сидевших на макушке лысого черепа с морщинистой кожей. Он носил сандалии, белые брюки и свободную рубашку с цветочным узором, на его лице застыло хмурое выражение. Ему, наверное, было лет девяносто, а может быть, и больше. Самый старый филиппинский слуга в мире.
– Вы Виктор Карл? – спросил человек, на которого мой вид явно не произвел впечатления.
– Да, это я.
– А кто подруга?
– Просто подруга.
– По-моему, мистеру Перселлу будет приятнее увидеть ее, чем вас. По мне, так точно. Оставьте машину у крыльца и идите за мной.
Вход в дом был оформлен в стиле дорогого бутика или очень дорогого борделя – округлый портик с мраморным полом и темно-бордовым навесом. Он был бы впечатляющим, если бы не густые пучки сорной травы между мраморными плитами.
Филиппинец провел нас через двойные деревянные двери в пустой центральный холл, а потом в просторную гостиную без мебели, если не считать одинокой кушетки перед камином. Журнальным столиком служил деревянный ящик. Ковров не было. Стены были темными, с не успевшими полинять пятнами там, где прежде висели картины. Вдоль стен на треногах стояли снимки в серебряных рамках – фотографии красивых загорелых мужчин с белозубыми улыбками и женщин с глубоким декольте.
– Где все остальное? – спросил я.
– В чистке, – ответил слуга.
Из соседней комнаты донесся простуженный голос:
– Лу, это Энглторп?
Лу издал отрывистый смешок.
– Не Энглторп, а Виктор Карл.
– Какого черта?
Мы услышали скрип кресла, что-то упало на пол, и перед нами предстал светловолосый молодой человек в блейзере и кремовых летних брюках. Он был худым, очень загорелым и удивительно безликим.
– Вы Виктор Карл? – спросил человек в блейзере, растягивая имя, словно я явился для него большим разочарованием.
– Совершенно верно.
– Я представлял вас другим. Может быть, покрупнее. И в шляпе. Как вы сюда попали?
– Прилетел с Восточного побережья.
– Я говорил, что он приедет, мистер Уинтерс, – сказал Лу. – Вы должны Лу еще одну сотню. Скоро я отниму у вас автомобиль.
– Копи деньги, маленький мошенник. – Регги Уинтерс перевел бесстрастный взгляд на Монику: – А вы кто?
– Мой компаньон, – ответил я.
– Дерринджер из «Дерринджер и Карл»?
– Почти угадали.
– Фирма наносит нам визит в полном составе. Какой приятный сюрприз! Но вы приехали не в лучшее время. Где вы остановились?
– Сняли пару комнат рядом с аэропортом. А что?
– Мистер Перселл сейчас занят очень важными делами, его нельзя беспокоить. Уверен, вы поймете. Оставьте телефон своей гостиницы, и мы свяжемся с вами, когда он освободится.
– Вы серьезно? – спросил я. – Лу, он говорит серьезно?
– О, мистер Уинтерс очень серьезный молодой человек. Всегда. Он не шутит, – заверил меня филиппинец.
Регги Уинтерс фыркнул.
– Вы не можете вламываться сюда как стадо…
– Но уже вломился, не так ли, Регги? Где босс, Лу? На заднем дворе?
– У бассейна, – сказал Лу. – Я покажу.
Регги Уинтерс одарил нас сердитым взглядом и гордо прошествовал в дальний конец гостиной. Лу неодобрительно покачал головой и повел нас в том же направлении.
Мы пересекли огромную комнату без мебели и миновали бильярдную со стенами из красного дерева. Лу повернул направо и вывел нас к большому бассейну с грязно-зеленоватой водой. Около бассейна стояло несколько продавленных шезлонгов, слева виднелось выносное джакузи, вдалеке серела пустынная ширь Тихого океана.
– Э-э-э… у тебя нет недели, чтобы прочитать сценарий, – проворчал кто-то справа. – Мне нужно знать твое мнение завтра.
Мы с Моникой повернулись на голос.
Маленький человек в махровом купальном халате и красивая женщина в деловом костюме сидели под зеленым пляжным зонтом за кованым железным столиком. Мужчина разговаривал по сотовому через гарнитуру. Женщина делала заметки в блокноте и держала телефон. Почтительная поза Регги Уинтерса объяснила нам, кто есть кто.
– Э-э-э… положись на меня. Это лучший сценарий, который я видел за многие годы, – сказал Теодор Перселл. – Просто блестящий. И я отдал его тебе первому, малыш. Помни это, когда будешь получать «Оскара».
Перселл предварял каждое предложение гортанным звуком, как будто слова толпились у него во рту и он прилагал усилие, чтобы выпускать их по порядку.
– Э-э-э… но мне нужно знать как можно скорее… Приходи завтра вечером – мы устраиваем просмотр моего последнего фильма. Будет грандиозная вечеринка. Тогда и скажешь, что ты думаешь… Точно… Хорошо. Э-э-э… сделай одолжение: переспи от моего имени со своей новой женой. – Смешок. – Знаю, знаю. Э-э-э… мы сделаем хороший фильмец, малыш… Правильно. Завтра.
Перселл махнул рукой, женщина нажала кнопку телефона. Перселл взял со столика дымящуюся сигару и обратился к женщине:
– Он собирается меня надуть, как пить дать. Э-э-э… свяжись с Джорджем и скажи, что у меня есть для него сценарий.
– У нас проблемы, – сказал Регги.
Перселл снял наушники с микрофоном и повернулся к Регги:
– Э-э-э… ты можешь их уладить, малыш? У меня сейчас нет времени.
Регги выразительно поднял брови.
– Какие проблемы?
– По-моему, он имеет в виду меня, – сказал я.
Человек в купальном халате повернулся всем телом и удивленно вытаращился на меня. Голубые глаза за большими круглыми очками казались огромными, черные волосы были гладко зачесаны назад, на обнаженной груди висел золотой медальон. Кожа на лице была загорелой, гладкой, без морщин.
– Ты кто, черт тебя подери? – спросил он.
– Виктор Карл, – представился я.
Перселл смерил меня взглядом.
– Лена, поднимись и подготовься к приходу Энглторпа.
Женщина встала из-за стола, улыбнулась нам и направилась к дому.
Перселл обратился ко мне:
– Э-э-э… какого дьявола ты заявился так поздно?
