Рольф Бёрлинд - Темная сторона Швеции (сборник)
– Леннарт?
Ловиса замолкает. Взгляд скользит к окну. Вид у нее усталый и отстраненный. Взгляд устремлен куда-то вдаль. Может, на башни отеля «Готиа тауэрс», может, на струи дождя, а может, она видит в темном оконном квадрате что-то свое.
Старушка причмокивает губами – вульгарный жест для такой воспитанной аристократки. Видимо, в горле у нее пересохло от волнения. Пожилая женщина отпивает чая и снова встречается с Шарлоттой взглядом. Может, она пьяна? Взгляд мутный, глаза красные, припухшие…
Видно, что рассказ дается ей с трудом. Что ей одновременно хочется все рассказать и унести эту тайну с собой в могилу.
– Не поставите пластинку снова? Она закончилась. Под звуки музыки мне легче говорить, – Ловиса кивает в сторону граммофона на шкафчике у стены. Рождественская музыка, которая встретила Шарлотту на пороге. Она даже не заметила, что пластинка закончилась.
– Конечно. Ту же самую?
Отвыкшими пальцами берется за иглу. С появлением лазерных дисков граммофоны ушли в прошлое, но сердце тоскует по старым популярным песенкам, когда видишь эти черные виниловые пластинки. Махалия Джексон, «О, священная ночь». Старомодная рождественская музыка, но не надо забывать, что Шарлотта сейчас находится в доме Гранатов. Сперва раздается скрип, потом на секунду повисает тишина – и начинается музыка. Под звуки органа звучный голос Махалии наполняет комнату.
«Сегодня родился Иисус. Сегодня мы должны поблагодарить Бога за его дар. За то, что он даровал нам своего сына в человеческом обличье. За то, что позволил ему родиться у обычной бедной женщины. Мария прижимала его к груди, голого, новорожденного… Мы должны… Иисус с нами сегодня, он всегда с нами… Все ночи…»
– О господи, что я наделала… Прости меня, господи… Прости меня, Эрик…
Ловиса сидит, закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. Она бормочет что-то бессвязное. Шарлотта стоит возле граммофона и смотрит на женщину, стараясь разобрать слова.
– Я сама напросилась. Я спровоцировала его. Обратилась к Леннарту, потому что он был такой прямой в своей вере, такой принципиальный… Я ненавидела слабаков, которые считали, что могут называться христианами и при этом толковать написанное в Библии по-своему. Тех, кто думал, будто может выбирать то, что ему подходит, и отрицать остальное. Мне нужен был такой мужчина. Мне нужны были ясные сигналы. Мне нужна была опора, твердая почва под ногами. Тот, кто скажет, что мне делать. Тот, кто будет видеть во мне женщину. Настоящий мужчина. Таким и был Леннарт. Он не был слабаком. Отец воспитывал его в любви и строгости. В его доме жили по правилам. Так он хотел воспитывать и Эрика, нашего слабого, мягкого сына… Эрик был не похож на других мальчиков. Мы это знали. Он не хотел быть частью нашей семьи, нашей общины, нашей веры. Он восстал против…
Она смолкает. Зажмурившись, отпивает чай. Последние капли. Лицо ее кривится в гримасе.
У Шарлотты бешено колотится в груди сердце. Ей хочется поторопить Ловису с рассказом, но ей нужны детали. Она знает, что старушку лучше не перебивать в такой ситуации. Однако от ее бормотания Шарлотте не по себе. Видимо, она все-таки перебрала спиртного…
И тут Шарлотта понимает, что произошло. Рука с чашкой неподвижно лежит у старухи на коленях… Черт!
– Ловиса! Ловиса! Слушайте меня! Что вы приняли?
Шарлотта бросается к женщине, хватает ее за плечи. Тело обмякло. Старуха едва смотрит на нее и блаженно улыбается. Такой Шарлотта ее еще не видела.
– Слишком поздно. Ничего нельзя сделать. Я пью яд уже весь день. Вкус у него преотвратный, скажу я вам.
Рука тянется ко рту. Старуха улыбается.
– Выбирайте сама. Можете звонить в «Скорую», но они не успеют. Или можете дослушать конец истории. Я с удовольствием вам все расскажу. Я не хочу… Вы будете моим исповедником. Я не верю в отпущение грехов. Никто не спасет грешника, который… Присядьте.
Взгляд ее жесткий. Она ждет подчинения.
– Вы с ума сошли?
Шарлотта вытаскивает из джинсов мобильный и звонит в службу спасения, которая у нее сохранена в телефоне как короткий номер. Через четыре секунды там берут трубку. Она объясняет ситуацию, одновременно считая в голове секунды. Двенадцать секунд. Машина прибудет через тридцать секунд… или минуту… Сегодня Рождество. Больница Эстра – ближайшая. Успеют? Последнее, что говорит Шарлотта: «Это очень срочно».
Затем она садится рядом с пожилой женщиной и бессознательно протягивает ей руки. Ловиса Гранат слабо сжимает ее пальцы. Шарлотта держит холодные костлявые руки в своих ладонях и смотрит на старушку.
– Леннарт часто следил за Эриком. Сначала я думала, что это нормально. Что мы современные родители. Он интересуется делами сына и так далее. Мы не знали, с кем Эрик встречается, но мы замечали, что он нам лжет. После церковных собраний он не сразу шел домой. Но Леннарт словно обезумел. Иногда он прогуливал работу, чтобы следить за Эриком. Контролировал каждый его шаг. Это было похоже на болезнь. А потом я поняла причину…
Ловиса с неизвестно откуда взявшейся силой сжала руку Шарлотты и заглянула ей в глаза:
– Вы должны понять. Мы с мужем ненавидим гомосексуалистов. Это грех. Это кощунство над природой. Бог обрушит свой гнев на тех, кто живет в грехе, на тех, кто думает, что любовь возможна не только между мужчиной и женщиной. Если мужчина возляжет с мужчиной как с женщиной, оба они совершают мерзость… Наш сын… единственный сын… урод… чудовище… исчадие ада…
Шарлотту передергивает. Она пытается отдернуть руку, но Ловиса ее не выпускает:
– Я говорю это не для того, чтобы ранить вас, друг мой. Я хочу, чтобы вы поняли. Поняли, почему Леннарт не видел другого выхода. Он знал, что Эрик слаб… Что его легко сбить с пути истинного. Он встречался с плохими людьми. Они сделали его… Прости меня, Господи… как Ты простил людей, распявших Твоего единственного сына на кресте… Бог…
Ловиса тяжело дышит, как после пробежки. Она говорила слишком много и слишком быстро. Силы ее на исходе. Она облизывает сухие губы. Шарлотте ясно, что осталась всего пара минут. Она бросает взгляд на часы. Три минуты назад она вызвала «Скорую». Та уже должна была приехать. Шарлотта спрашивает свое сердце, правильно ли поступает. Может, надо сделать что-то еще, чтобы помешать этой безумице умереть, вместо того чтобы слушать ее россказни. Но что именно сделать? Нет, ей остается только слушать. Но есть еще одно…
– Леннарт?
– Он уехал. Он знает, что вы не сможете судить его. Я сказала, что расскажу правду… что настало время… что Бог хочет, чтобы на устах моих была правда, а не ложь. Он далеко… за границей… ему стыдно… все узнают… мне тоже стыдно… но я хочу к Эрику. Это единственное, чего я хочу.
– Еще вопрос.
– Да? – Ловиса не смотрит на Шарлотту, взгляд ее затуманен.
– Но почему он убил Эрика? То есть, даже если вы ненавидели его ориентацию… обязательно было его убивать?
Одна часть ее хочет нагнуться к Ловисе и закатить ей пощечину. Звонкую пощечину. Чертова старуха. Убить собственного сына… Защищать мужа-убийцу… И все из-за религии… Как же она зла! Шарлотта не верит в эту библейскую чушь. Это всего лишь слова. Но почему-то некоторые воспринимают их как законы, которым нужно подчиняться. Беспрекословно.
– Видишь… Снег… Идет снег. Ангелы больше не плачут… дождь… дождь закончился… снег… Эрик обожал снег. Это он…
– Но зачем было его убивать?
– Хм?..
– Что-то произошло в тот вечер? Накануне праздника Святой Люсии?
– Ничего особенного. Или… я не знаю… он… Леннарт столько времени был зол… Он обезумел от ненависти… Он думал, что Эрик спит со всеми… он сказал, что Эрик… грешил… с новым парнем… Леннарт следил за ним и знал, где сын спал предыдущей ночью. Эрик снова собирался туда… и…
В комнате тихо.
Проходит минута. Глаза у Ловисы закрыты. Шарлотта боится, что пожилая женщина мертва. Где носит эту «Скорую»?
На лице у Ловисы написано умиротворение. Жесткие черты смягчаются, делая ее моложе.
– Ловиса?
– Ммм…
– Вы хотите сказать что-то еще?
– Мм… Нет… Я… спасибо…
Последние слова она прошептала едва слышно. На улице раздается вой сирен. Он все ближе. Шарлотта видит, как «Скорая» на полной скорости взлетает по дороге вверх, резко тормозит у подъезда… Но уже слишком поздно.
Шарлотта чувствует, как разжимаются пальцы Ловисы Гранат, выпуская ее руку. Краем глаза Шарлотта видит в окне белые хлопья.
Идет снег.
Снег падает с неба.
Катарина Веннстам родилась в 1973 году в Гётеборге. В 1994 году она переехала в Стокгольм и с тех пор живет в пригороде с двумя детьми. Много лет она работала криминальным репортером на Шведском телевидении. В 2007 году уволилась, чтобы посвятить себя писательству. Ее первые рассказы относились к научно-популярному жанру: «Девочка и вина: книга об отношении в обществе к изнасилованию» (2002), а также книга «Настоящий насильник» (2004), состоявшая из интервью, которые Катарина взяла у осужденных насильников. За эти книги и за свою работу репортером Веннстам была номинирована на премию «Август» за лучшую научно-популярную книгу. Она также получила стипендию Вильхельма Муберга, приз Шведской ассоциации юристов и приз «Эгалия» за достижения в области равноправия. В 2007 году она выпустила свой первый роман «Грязь». За ним последовали «Кукушка» (2008) и «Альфа-самец». Во всех трех действовала прокурор Мадлейн Эдвардс. Посвящены они сложным взаимоотношениям мужчин и женщин. В 2012 году вышел ее роман «Предатель», где в роли главной героини выступает старший детектив Шарлотта Лугн. Как обычно, в фокусе романов Веннстам нетерпимость по отношению к сексуальным меньшинствам. Последний на сегодняшний день роман Веннстам называется «Каменное сердце» (2013).
