Михаил Март - Узкое место
— С огнем играешь! — предупредила Настя.
— А нам за это деньги платят. Я не думаю, что вашу поездку можно назвать прогулкой. Собирайтесь и вперед.
Уже светало, когда Журавлев пришел в свой номер. Анна сидела на кровати с заплаканными глазами. Она даже не раздевалась. Цветы валялись на полу.
Он остановился в дверях. Хотел что-то сказать, но так и не придумал ничего вразумительного, а врать ему надоело.
Сплошные проблемы.
* * *Все футляры с орденами уложили в коробки из-под обуви, а их — в стальной контейнер, обшитый деревом. Рабочие загрузили ящик в цельнометаллическую «Газель» с небольшими зарешеченными окошками, на борту которой стояла надпись «Техпомощь».
Крайнов усмехнулся:
— Фантазия нашего хозяина дальше «Техпомощи» не идет.
— Ты думаешь, мы на этой машине повезем груз в Москву? Какая наивность! — засмеялся Черных.
Трое зареченцев сели в машину, и она сразу же направилась в путь.
— Ну вот, — вздохнул Черных, — красивая история кончилась. Два года трудов, — и конец. Жаль. Снова обыденность, скукотища.
Заболотный похлопал по ящику:
— Вы только подумайте, сколько стоит этот деревянный куб, уму не постижимо. Во время аукциона у меня волосы вставали дыбом после каждого удара молотка. Глядя на кучку собравшихся старперов, складывалось впечатление, что они способны скупить весь мир вместе с океанами, морями и реками. Да… Нам до них далеко.
— А нам мир и не нужен, — махнул рукой Черных. — У нас и так все есть. Вот только адреналина теперь хватать не будет. А насчет молотка, Юрочка, ты не прав. Аукционный молоток — это музыкальный инструмент. Этого вы так и не поняли. Каждый мой удар направлялся шефом. Он стоял за ширмой и подавал знаки. Настоящий аукцион проводился за этой ширмой. А суть вот в чем. В зале сидело семь-десять процентов настоящих покупателей и тридцать подставных, которые перебивали цены. По идее, орденский иконостас графа Воронцова мог уйти за первоначальную цену. Но Алексей Николаич знал, что потомок графа — невероятно богатый человек и приехал сюда с твердым намерением скупить раритеты предка. Сейчас в Англии мастера из музея мадам Тюссо уже ваяют восковую фигуру великого предка нашего покупателя. Понятное дело, он не уедет из России с пустыми руками. Итак, объявляется лот графа Воронцова. Старик решил, что возьмет его с легкостью, цена и без того сумасшедшая. Но в торги вступают еще трое желающих купить этот лот. И тут начинается психологическая борьба. Как в покере. Потомка Воронцова все время перебивает то один, то другой, то третий. Цена растет. Наконец один из подставных сходит с дистанции. Потом второй. Остаются двое. Старик выдыхается, видны его колебания. Еще толчок — и он на краю. Я кричу «два» и поднимаю молоток. Азарт побеждает разум. Старик перебивает ставку, но уже понятно, что это его предел. Подставной сходит с дистанции. В итоге, лот достается тому, кому и предназначался, но в пять раз дороже первоначальной цены. Вот в чем гениальность и тончайший расчет. Даже я обливался потом от волнения. Это и есть настоящий адреналин. Ну скажите, какая там фрау Йордан способна превратить солидных расчетливых толстосумов в стадо обезумевших баранов? Йордан обычная базарная торговка по сравнению с нашим шефом.
— А если бы кто-то из настоящих сошел с дистанции? — спросил Заболотный.
— На Лондонском или Парижском аукционе такое могло случиться. Туда люди приезжают на «Роллс-Ройсах», в смокингах, сытые и довольные. А здесь черный аукцион, покрытый завесой тайны. Подход начался с психологической атаки. Как только люди приехали в Москву, на них начали давить. Лишили комфорта, всех ориентиров, мотали по дорогам России, оставляли ночевать чуть ли не в походных палатках без связи с цивилизованным миром. Вся спесь и гонор слетели с них, как желтые листья с деревьев. И вот они попадают в дикий город. Пир во время чумы. Несчастные старики шарахаются от разгулявшейся пьяной толпы. Наконец — черное подземелье с мрачными монахами. Мурашки бегут по коже. Все это происходит неожиданно, быстро, без предупреждений. И вдруг яркий свет. Полный контраст. Бриллиантовые, изумрудные, рубиновые стены ослепляют глаза. Картина, убивающая наповал. Им дали время полюбоваться незабываемым зрелищем, и они, как фрукты в процессе созревания, налились соком, кровь забродила в их жилах. Вот оно! Бери! Твое! Каждый потянулся к сокровенной мечте, а им — по рукам. Погоди, дядя. И я хочу эту игрушку. Отдай! Какая же злость обуяла души стариков! Куда лезешь, сопляк! Да я за этими игрушками пешком на край света пришел. Прочь руки! Мое! Но нет, погоди. Не один ты сюда пехом пер. Ни у одного тебя бабки есть. Мы сами с усами. Ах, так…
— Образно это у тебя получается, Игорек, — рассмеялись ребята.
— Я передаю рассказ хозяина. Все это он мне описывал, когда готовил аукцион. Алексей Николаич даже знал, кто и как будет реагировать на рост цен и какую при этом состроит физиономию. Лот Аракчеева почти не рос в цене, потому что его потомок имел скудный счет в банке. Хозяин об этом знал, не тот случай, чтобы торговаться. Поэтому я очень быстро отстучал три раза и не дал другим сообразить, что к чему. Из покупателя вытрясли все, что могли. Теперь он сядет на хлеб и воду. Проведена ювелирная работа. Разве такое возможно на солидных европейских аукционах? Феноменальное зрелище, оно стоило двух лет кропотливой подготовки.
Черных глянул в окно.
— О, уже и завод виден.
— Кстати, почему мы поехали на север? Железная дорога на юге, — поинтересовался Крайнов.
— «Железка» нам не нужна. Тут возле Куйбышева семь или восемь недостроенных заводов и комбинатов. Их скупил друг нашего шефа. Но достраивать не собирается. Все это разбирается, прессуется и отправляется в Китай как металлолом. Выгоднее продать недостроенные заводы вместе со станками как железо китайцам, чем тратиться на продолжение стройки и запускать новые предприятия в эксплуатацию. Заработаем на этом деле и мы. Ящик с орденами сдадим на склад. Его отправят вместе с металлом во Владивосток, там погрузят вместе с ломом на баржу и потянут в Китай. В нейтральных водах ящик перегрузят на другое судно. Деталей я не знаю, наше дело сдать ящик на склад.
— Во Францию через Владивосток? Хозяин явно перемудрил, — наморщил лоб Крайнов. — Проще через Архангельск, если морем. А о какой прибыли ты только что сказал?
— А, ты о железе? Наш банк оплатил демонтаж семи заводов. После продажи металла мы вернем свои деньги с процентами. Солидная сумма набегает.
— А почему я об этом ничего не знаю? — удивился Заболотный. — Когда производился платеж?
— Дней пять назад.
— Но мы уже были здесь. Кто мог распорядиться банковскими резервами?
— Да чего вы набросились на меня? — разозлился Черных. — Обычная операция. А допуск к финансам имеет моя жена. Липовая, разумеется. Раз мы были заняты, в Москву из Новосибирска полетела она, как официальный мой представитель. Мелочный вопрос.
Машина въехала на территорию огромного завода, где полным ходом шел демонтаж. Работали подъемные краны, прессовочные машины, эскаваторы, бульдозеры. Под погрузкой стояли самосвалы.
— Ты идиот, Игорек! — крикнул Заболотный. — Банк был нашей единственной защитой. Там весь наш капитал, заработанный за многие годы. Наш пот и кровь! Вся наша жизнь! И теперь какая-то сука может в одночасье слить все деньги, куда ей вздумается?
— Не неси ахинею, Юрик. Хозяин банка я! Если что случится, мы разгромим полмира за наши кровные. Пока мы живы…
— Вот именно «пока»! — ударил кулаком по ящику Крайнов. Потом посмотрел на него и вдруг спросил: — Мы его заполнили, заколотили и поднялись наверх. А потом его поднимали из катакомб грузчики и заносили в машину.
— И что из этого? — насторожился Заболотный.
— А не кирпичи ли мы перевозим вместо орденов? Дорога на север, история с Владивостоком, а теперь и передача прав на распоряжение банковским средствами какой-то бабе, с которой этот придурок ходил в ЗАГС, чтобы взять ее фамилию. Не дороговато ли тебе обошлась новосибирская прописка? А, Игорь?
Машина остановилась. Салон был отгорожен от водителя стальной перегородкой с маленьким окошком. Водитель вышел из машины и куда-то направился. «Газель» стояла посреди строительной площадки.
— Быстро уходим отсюда! — приказал Крайнов.
Но двери оказались блокированными. Черных выхватил пистолет и начал стрелять по замкам. Грохот, пламя и больше ничего: патроны были холостыми. Вдруг раздался мощный удар. Машину сотрясло. Громадные стальные зубцы гигантского чудовища прогрызли «Газель» с двух сторон насквозь, будто борта были из газетной бумаги. Еще толчок, машина оторвалась от земли и вознеслась к небесам. Пассажиров кидало от борта к борту. На мгновение механизм замер. С высоты десяти метров они увидели под собой глубокую яму и огромные тиски прессовочной машины. Гигантские клешни разжались, и машина полетела в разинутую пасть чудовища. Раздался грохот, тиски начали сжиматься.
