Джон Кейз - Синдром
Врач с пациентом вышли из приемной без четверти девять, и Эйдриен вздрогнула от неожиданности – так резко прозвучали их голоса в тишине холла. Ей не терпелось узнать все поскорее, и она торопливо поднялась им навстречу – ни дать ни взять родственница, ожидающая в холле больницы. Шоу улыбнулся девушке, и от нее не ускользнуло, что доктор чрезвычайно взволнован. Дюран же, в свою очередь, выглядел измотанным и бледным, а его подбородок покрывала едва заметная синева щетины.
– Крайне неприятно, – продолжал начатую еще в кабинете фразу Шоу, – но не смертельно.
Повернувшись к Эйдриен, он извинился за то, что ей пришлось так долго ждать.
– Я буквально огорошен, – проговорил психиатр. – Мне впервые довелось столкнуться с подобным случаем! Невероятно занимательно, и, как я уже сказал Джеффу, утром я бы хотел провести кое-какие тесты – ничего серьезного.
Эйдриен нахмурилась:
– Послушайте, доктор, у вас ведь наверняка успело сложиться какое-то представление. Вы ведь не один час беседовали…
Шоу вздохнул, сплел пальцы в замок и потянулся, затем закрыл глаза и повращал головой. Опустил руки и подвигал плечами. Наконец после своей короткой разминки предложил:
– Давайте присядем.
Они сели.
– Мы имеем дело с очень странным случаем, – начал Шоу. – Сначала меня заинтересовала длительность состояния, которое я принял за реакцию «бегства», повлекшую за собой потерю памяти, но…
– Вы переменили мнение, – предположила Эйдриен.
Собеседник кивнул.
– И что вы теперь думаете?
– Что я думаю? Я не знаю, что думать – теряюсь в догадках. Скажу вам со всей откровенностью – никогда прежде не встречал ничего подобного. Разум Джеффри устроен самым невероятным образом. Наш друг почти ничего не знает о своем прошлом, а та информация, которая хранится в его мозгу, выглядит так, словно он ее заучил – просто прочел свою биографию и вызубрил детали.
Эйдриен взглянула на Дюрана.
– Я – увлекательный случай, – хрипло проговорил он приправленным хорошей долей сарказма тоном. – Рей назовет заболевание в мою честь: «Синдром Дюрана». Звучит, а?
Шоу улыбнулся:
– Когда я прошу Джеффри рассказать о случае из его детства – любом, какой придет на ум, – он излагает каждую конкретную историю всякий раз одинаково, с одними и теми же подробностями, в одной и той же последовательности.
– А что в этом удивительного?
– Он пересказывает их, как анекдоты. В историях Джеффа отсутствует элемент непосредственности, того, что возникло бы, вспомни он их только что. Впрочем, подобное случается не так уж и редко. Согласитесь, каждый из нас до некоторой степени склонен видоизменять свои воспоминания так, чтобы они соответствовали определенной идее. Мы частенько выставляем себя в более выгодном свете, чем есть на самом деле, описываем своих родителей более любящими… Да что угодно! Но у Джеффри воспоминания не просто выбелены и очищены, они отлиты в мраморе. – Заметив, что собеседница нахмурилась, Шоу пояснил свои слова на примере: – Я попросил мистера Дюрана вспомнить определенные события из прошлого – то, что обычно никто не приукрашивает.
– Например? – поинтересовалась Эйдриен.
– Ну, скажем, – доктор покрутил рукой, – когда у вас выпал первый зуб. – Он заполнил паузу подбадривающим кивком. – Попробуйте вспомнить, как ваши семейные отнеслись к этому событию?
Щеки Эйдриен залились румянцем.
– Я не знаю…
– Неправда, вы не можете не знать. Просто подумайте. Когда у вас выпал первый молочный зуб, это восприняли как нечто обыденное? Или как некое особенное событие? – Психиатр сложил вместе ладони и поднес их к лицу, коснувшись губ кончиками пальцев.
Собеседница задумалась.
– Хм, – начала она несколько нервозно, – начнем с того, что моя семья – конструкция довольно шаткая. В детстве я много путешествовала из одной семьи в другую.
– Мы говорим не об этом, – возразил Шоу, горя нетерпением получить ответ. – Где бы вы ни были, с кем бы ни жили, у вас выпал первый зуб. Вот наша отправная точка. Что произошло дальше?
Эйдриен зажмурилась и старательно принялась изображать, будто вспоминает – без всякой на то причины, потому что эпизод оставался для нее незабываемым. Немного поразмыслив, она поведала:
– Я жила с бабушкой, и та устроила из моего зуба настоящий праздник, хотя такое было совсем не в ее духе.
– Очень интересно, продолжайте.
– У нее хранилась небольшая керамическая шкатулка – специальная, в форме зубика.
Джефф рассмеялся, а Эйдриен смущенно продолжила:
– Правда! Сверху шкатулки крепилась откидная крышечка на петлях, и на ней нарисована фея молочных зубов. Мне эта коробочка казалась какой-то чудесной, волшебной… – Рассказчица замялась. – Теперь, если задуматься… хм… звучит даже диковато. – Она нервно хихикнула.
– Да-да, а дальше?
– Значит, зуб помещали в шкатулку, шкатулку – под подушку, а просыпаясь утром, я находила внутри скрученную долларовую бумажку – маленький комочек взамен зуба. Бабушка и не догадывалась о моей меркантильности – получив такой подарок, я решила вырвать все остальные зубы.
– Видите, – сказал Шоу, обратив к Эйдриен открытую ладонь. – Вы ничего не забыли. Так и должно быть, потому что потеря первого зуба – событие из ряда вон выходящее. Большинство людей помнят о нем всю жизнь. А вот Джеффри – нет. Он не имеет ни малейшего представления о том, как у него выпал первый зуб.
Психиатр взглянул на Дюрана. Тот пожал плечами.
– Как бы там ни было – и Джефф уже в курсе – у меня есть целый каталог подобных малозначимых событий, которые когда-либо происходили с каждым из нас: обед в начальной школе, поход в парикмахерскую, визит к дантисту – масса всего. Могу привести с десяток примеров того, что принято называть коллективной памятью – воспоминания, которые можно назвать общими для всех людей. По крайней мере для граждан Америки. Однако, – Шоу повернулся к пациенту с виноватой улыбкой, – наш друг с тем же успехом мог бы оказаться пришельцем с Марса: из всех событий, о которых я его спрашивал, Джеффри помнит всего два. – Врач поднял два пальца, изобразив знак победы. – Как ездил с родителями в Бетани-Бич и как задувал свечи на праздничном торте в свой день рождения. Все остальное – провал. Я ожидал совсем иного.
Эйдриен озадаченно смотрела на Шоу.
– Но что здесь удивительного, доктор, ведь у Джеффа амнезия.
Собеседник покачал головой.
– Да, верно. Однако еще мы знаем, что наш общий знакомый выдает себя за другого человека, и именно поэтому я нахожу его заболевание столь интересным. Джефф как замочек с секретом. Двуликий мистер Дюран убежден в истинности своих воспоминаний – вот почему он с успехом прошел испытание на детекторе лжи, о чем вы упомянули при нашей первой встрече. И по той же причине он отвез вас к несуществующему домику на побережье. Все это прекрасно вписывается в общую картину, которая начала у меня складываться после сегодняшней беседы. Когда я спрашивал его о незначительных событиях вроде того, о чем мы с вами только что говорили, он не предпринял ни единой попытки что-либо придумать. Джефф либо помнил, либо нет – в основном последнее.
– И что это означает? – поинтересовалась девушка.
– Наш друг не пытается никого обмануть. Он не мошенник.
– Ну и?…
– Помимо потери памяти, он страдает еще и обманом чувств. Попросту говоря, галлюцинациями. – Шоу повернулся к пациенту: – Не раздражает, что мы обсуждаем вас подобным образом?
Дюран закатил глаза.
– Нисколько. Мы с Эйдриен старинные приятели. С тех самых пор, как она решила отозвать иск.
Шоу удивился:
– Вы судитесь?
Эйдриен покачала головой:
– Теперь нет – все в прошлом.
Психиатр воспринял это известие должным образом.
– Как бы там ни было, мы провели один из клинических тестов, о которых я уже упоминал.
– И что выяснилось?
– Все в норме, кроме самого пациента. – Шоу улыбнулся. – Поэтому я решил испробовать гипноз.
Собеседница нахмурилась:
– Но мне казалось, что вы противник гипноза.
– Напротив, я считаю гипноз полезным инструментом. А кроме того, я подумал, что Джеффри не помешает чуть-чуть отдохнуть, ослабить самоконтроль.
– Что-нибудь получилось? – полюбопытствовала Эйдриен.
– Нет. Даже под гипнозом у Джеффри были провалы памяти. Но те два случая из своего детства – поездку на пляж и праздничный торт – он опять вспомнил. И вот тут началось самое интересное.
– То есть?
– Джефф рассказал о случившемся слово в слово, точно стихотворение или наизусть заученную речь.
– И что отсюда вытекает?
Доктор покачал головой:
– Рано делать какие-либо выводы. Сначала я хотел бы предложить ему пройти еще пару тестов, чтобы исключить маловероятные гипотезы.
– Наподобие чего?
– Наподобие травмы области мозга, ответственной за память.
