Уоррен Мерфи - Цепная реакция
Рука Большого Джека нырнула под пиджак. Мистер Виннинг медленно кивнул и отчетливо произнес:
– Вот эту самую.
Большой Джек почувствовал себя так, как должен был чувствовать себя Джон Кеннеди, ставший первым католическим Президентом Соединенных Штатов; как Джекки Робинсон, первым из чернокожих принятый в команду высшей лиги; как израильтяне, впервые одержавшие победу в войне за два последних тысячелетия.
Большой Джек мог, наконец, воспользоваться своим автоматическим пистолетом, а не только весом и своими мускулами, как это было на старой службе, когда он ломал конечности, сворачивал на сторону носы, бил в пах, разбивал головы об стены... Теперь с этим покончено. Сам хозяин, мистер Виннинг, отдает ему приказ стрелять! Слезы радости выступили на глазах у Джека.
Большой автомат 45 калибра, годившийся практически для любой цели, в широкой волосатой лапище Джека выглядел детским игрушечным пистолетом.
При виде радостного возбуждения своего телохранителя Гастингсу Виннингу вдруг захотелось остановить его. Возможность убийства, хотя бы и по его собственному приказу, смутила брокера. Он умел мошенничать с процентными ставками, умел разговаривать с федеральным прокурором; он мог загнать собеседника в угол и взять его голыми руками; он мог поставить на карту засуху на Украине против цен на удобрения в Де-Мойне, штат Айова; он мог по глазам клиента определить – с точностью до полпроцента, – сколько с него можно получить.
Но он не переносил вида крови. Вот почему у него возникла мысль отослать Большого Джека, присутствие которого несколько нервировало его и раньше. Пусть он идет досыпать.
Однако было уже поздно. Громадный «медведь» уже входил в спальню, пряча пистолет за спиной. Виннинг отступит в сторону, пропуская стража вперед. Впервые с момента кошмарного пробуждения он почувствовал, что владеет ситуацией. Он уже прикидывал, кому из прокуроров поручат дело об убийстве, какого адвоката надо пригласить в качестве защитника Большого Джека, сколько времени продлится судебное разбирательство, пока они не вынесут оправдательный вердикт (а им придется это сделать) по делу об убийстве в целях самообороны. Надо будет также решить вопрос о сумме вознаграждения для Большого Джека. Оно должно быть не слишком большим (иначе этот громила завалит трупами всю гостиницу), но и не слишком маленьким, чтобы дать попять: убийство, совершенное с целью защиты драгоценной жизни Гастингса Виннинга, заслуживает поощрения.
– Я просил ручку, а не «пушку», – произнес визитер.
Виннинг не мог понять, как он увидел оружие: сверкающий хромом пистолет был все еще за спиной телохранителя. Может, Большой Джек выдал себя походкой? Виннинг слышал от одного русского дипломата, что существуют платные убийцы, настолько тонко ощущающие окружающий их мир, что могут по походке определить, вооружен нападающий или нет. Даже если оружие малокалиберное и не превышает по весу галстучную булавку, его владелец все время помнит о нем, и это отражается на его координации движений. Где-то, кажется в Северной Корее, существует Дом Мастеров убийств, и все, кто знает про это, их боятся. Даже правительство Северной Кореи предпочитает их не трогать.
Так говорил русский дипломат. «Разумеется, я не верю в сказки об их сверхъестественных возможностях, однако были случаи, не поддающиеся разумному объяснению. Например, исчезали оперативные группы КГБ в полном составе, а когда агенты КГБ пытались найти их следы, все, что им удавалось выяснить, сводилось к рассказам о двух мужчинах: престарелом корейце и белом юноше».
На кого работают эти двое, русский не знал. Ясно было одно: ЦРУ их не контролирует. А если они работают не на Россию, не на Америку и, разумеется, не на Китай, тогда на кого же? И какое отношение имеет белый человек к этому искусству, которое, если верить легенде, передается только от корейца к корейцу и только в пределах маленькой корейской деревушки, с древних времен поставляющей миру великолепных убийц, регулирующих отношения между царями, фараонами, императорами, касиками, вождями и другими монархами.
Виннинг не думал, что этот визитер был одним из них. Вероятно, он просто-напросто увидел пистолет. Виннинг не верил в существование того, что не продается. Ему никто и никогда не предлагал купить услуги этих так называемых совершенных убийц.
Ему не пришло в голову спросить самого себя, как смог посторонний человек проникнуть в его спальню, если он не способен совершать так называемые чудеса?
Большой Джек достал пистолет и прицелился.
– Я просил ручку, – услышал Виннинг голос визитера.
– Сейчас ты ее получишь! – ответил Большой Джек.
Прогремели два выстрела. Сквозь их оглушительный треск Виннинг, как ему показалось, расслышал, что гость сказал:
– Благодарю вас. Большое спасибо.
А потом Джек вдруг повалился на пол – не кто-то другой, а именно Джек. Его пистолет вместе с судорожно сжимавшей его рукой оказался на ковре, достаточно далеко от Джека. Ковер рядом с пистолетом сильно обгорел; мертвые пальцы оторванной руки все еще нажимали на курок.
Как только Джек упал, гость подсунул под тело правую руку и извлек из кармана толстую шариковую ручку.
– О'кей, начнем сначала, – сказал он. – Только помедленнее, пожалуйста, я не знаю стенографии.
– Вы – кореец? – спросил Виннинг, сам удивляясь смелости своего вопроса.
– Не приставайте! – сказал Римо.
В это утро он не хотел слышать упоминаний ни о Корее, ни о корейцах: он и без того был слишком взволнован. Решение об отставке далось ему не просто.
Гастингс Виннинг, разумеется, ни к кому не собирался приставать, и тем более к Римо. Кого-кого, а этого уважаемого гостя лучше было бы не задевать.
Римо записал полученные сведения и выразил желание задать еще только один вопрос.
– Пожалуйста, – сказал Виннинг, изо всех сил старавшийся не смотреть на труп Большого Джека без кисти правой руки.
– Как пишется «госсекретарь»? С одним "с" или с двумя?
– С двумя, – сказал Виннинг.
Поблагодарив брокера, Римо прикончил его тычком в глаза. Пальцы погрузились в мозг до самых костяшек. Брокер испустил дух еще до того, как упал на пол.
В этот момент Римо припомнились слова его школьной учительницы, сказанные много лет тому назад, когда еще не были запрещены старые методы обучения.
– Римо Уильямс, – строго сказала она, – ты никогда не научишься правильно писать.
Старая учительница говорила истинную правду: у Римо до сих пор были сложности с удвоенными согласными.
Выйти из номера было несложно. Римо сделал то, что проделывал в таких случаях всегда: он вышел через двери. Всем, кто ему встречался (первыми прибежали телохранители), он приказывал вызвать врача. Немедленно! Кто же откажется побежать за врачом, когда их босс умирает?
Он преспокойно спустился вниз на лифте. Увидев двух полисменов, впопыхах направляющихся в гостиничный вестибюль, он крикнул им на ходу:
– Они еще наверху! Поторопитесь! Только соблюдайте осторожность – у них оружие!
Это произвело должный эффект. Стражи порядка выхватили револьверы и постарались найти надежное укрытие. Попрятались и все остальные, кто оказался в этот ранний час в вестибюле. А Римо вышел на улицу и не спеша направился к центру города, ища глазами подходящий телефон-автомат. Предпочтительнее других были автоматы, установленные в магазинах, но почти все еще были закрыты. Работали лишь дешевые закусочные, где рабочие могли съесть перед сменой поджаренные на сале крахмальные комочки чего-то безвкусного, выдаваемого за картофель, а также свинину с гарниром химического происхождения; желудок обычного человека такая еда разрушает сравнительно медленно, но Римо, с его особой чувствительностью, она могла уложить наповал с первого раза.
В этих забегаловках, казалось, самый воздух был пропитан жиром, и все, кто туда заходил, должны были вдыхать его мельчайшие частички. Для обычного человека это было безопасно, да и Римо тоже не причиняло особого вреда. Беда была в том, что после посещения такого места он не мог избавиться от противных запахов. Одежду приходилось выбрасывать. Химчистка, конечно, была в состоянии вытравить запах жира, но употребляемые там дезинфицирующие средства могли оставить Римо без наружного кожного покрова. Приходилось постоянно думать об этом и нейтрализовать их действие немалым усилием воли.
Какая ирония судьбы! Познав и впустив в себя устрашающее искусство Синанджу, усвоив знания, накопленные наемными убийцами в течение многих столетий, Римо в некоторых отношениях сделался более уязвимым, чем был раньше.
Его наставник Чиун говорил, что так поддерживается равновесие во Вселенной: тот, кто получает, должен отдавать. Приобретая силу и выносливость, человек платит за это болью и усталостью. Ничто в мире не дается просто так, за все надо платить. Так говорил Чиун, Мастер Синанджу, разумеется, добавляя при этом, что он дал Римо мудрость, выдержку, сверхчеловеческие возможности, а взамен получил неуважение, лень, полное отсутствие заботы о нежной и чуткой душе, наделенной редкой добротой. Этой душой был сам Чиун.
