Стюарт Вудс - Возмездие
— С удовольствием. Я еще съем сандвич. А то я пропустил ленч.
— Буба вас накормит, — пообещал Скалли и пошел через дорогу.
Он был крупным мужчиной: Хауэлл оценил его рост в шесть футов три или четыре дюйма. Мускулатура бывшего спортсмена, волнистые рыжеватые волосы, тронутые сединой, открытое веснушчатое, типично ирландское лицо… на вид лет сорок пять… Хауэлл доходил Скалли до плеча.
Скалли ввел его в кафе.
— Буба, познакомься с Джоном Хауэллом. Помнишь колонку в «Конститъюшен»?
Буба помахал рукой из-за стойки.
— Приготовь ему лучший чизбургер. Ты хочешь большой или маленький, Джон?
— Средний в самый раз.
Хауэлл услышал громкий щелчок и обнаружил в задней части зала группу людей, столпившихся у биллиардного стола. Хауэлл сотни раз писал репортажи о завсегдатаях похожих заведений, разбросанных по всему Югу. В таких заведениях всегда пахло красным перцем и застоявшимся табачным дымом. Люди, посещающие церковь, считают подобные заведения не очень приличными, но Хауэллу они нравились, поскольку тут всегда можно было выпить холодного пива.
— Буба, сделай средний чизбургер и две чашки… А может, вы пива хотите, Джон?
— С удовольствием.
— Пиво и чашку кофе. Мне еще работать сегодня. — Скалли провел Хауэлла к столику. — И что за книга привела вас в наши края?
Хауэлл рассказал ему то же, что и Сазерленду.
— Роман, значит? Думаю, вы не захотите рассказать, о чем он.
— Пока нет. Скажите, а сколько людей живет в городке?
— Уже около четырех тысяч, ведь этой весной у нас открылась новая фабрика, там делают бигуди.
— Здесь вообще много промышленности?
— Столько, сколько хочется мистеру Сазерленду.
— Он решает здесь подобные вопросы, да?
— Он решает все, что ему заблагорассудится. Мистер Сазерленд обеспечивает процветание нашего городка.
— Вы имеете в виду, что озеро привлекает туристов?
Бо Скалли рассмеялся.
— Как раз туристы мистеру Сазерленду совершенно не нужны. От них шум, грязь. На той стороне озера есть общественный пляж и рыбацкий кемпинг. Но это все. Электрическая компания владеет всем побережьем и сдает участки тем, кто нравится мистеру Сазерленду.
— Так в чем же источник процветания?
— В плотине. Она построена на деньги Сазерленда и принадлежит его электрической компании. Электричество они продают «Электрической компании Джорджии» и — не сомневайтесь, дружище — получают кучу денег.
— Понятно, — откликнулся Хауэлл.
— Самое приятное для города то, что компания продает здесь электричество по дешевке. Можете себе представить, как это притягивает промышленность. Особенно после того, как арабы вздули цены на нефть.
— Теперь понятно, почему в супермаркете продается столько электрообогревателей.
— Угадали. В городе нет газовых плит и печей. У большинства электрические кондиционеры и печи, а многие обогревают дома электрокаминами. Никто не хочет топить камин дровами. Разве что какие-нибудь романтики, которые любят смотреть на огонь.
— Кстати о дровах. Вы не знаете, кто бы мог мне наколоть дрова?
— Старик Бенни, с заправки, наверняка не откажется. У него есть электропила, и он за несколько баксов пилит дрова для отдыхающих, которые приезжают сюда на лето. Здесь бывает холодновато по ночам. Даже в июле.
— Вот и отлично! А какая у вас тут промышленность?
— Ну, как я уже сказал: новая фабрика, где делают бигуди, еще есть фабрика нижнего белья и довольно крупное производство фанеры.
— И все? А я-то думал, что раз у вас такое дешевое электричество, тут полно промышленности.
— Все решает мистер Сазерленд. А он позволяет завести новое производство, только если готов к застройке новых кварталов. Сазерленд очень разборчив. В прошлом году один из журналов с голыми бабами хотел открыть у нас большую типографию, но мистер Сазерленд не позволил. Он пуританин. Правда, не по части выпивки. Он устраивает в своем доме приемы с выпивкой, куда может прийти практически любой. Да и потом, климат в городе сырой, и людям нужна выпивка. Не коктейли, а настоящая, крепкая.
«Благодарю тебя, Боже, за твои небольшие милости!» — подумал Хауэлл.
А вслух поинтересовался:
— Озеро существует давно?
— Плотину начали строить после второй мировой войны, когда опять появилась возможность получать материалы. А водой озеро заполнили в пятьдесят втором.
— С виду скажешь, что оно гораздо более древнее.
— Да, пожалуй. Может быть, дело в том, что вода в нем из чистых горных источников, а не из мутной Чаттахучи. Да и горы, наверное, помогают создать картинку. До озера здесь была небольшая, но глубокая долина.
— А что было в этой долине?
— Фермы, несколько домов, сельская школа, церковь. Города Сазерленд тогда не существовало. Он построен в основном позже. Появление озера сыграло благотворную роль. Озеро для нас — великая вещь. Мы ему всем обязаны, скажу я вам.
— У Сазерленда были сложности, когда он выкупал участки и строил плотину?
Скалли отреагировал так нервно, что Хауэлл сразу понял: он задет за живое.
Скалли уставился в свою чашку и глубоко вздохнул.
— О, в таких случаях, наверное, всегда бывают недоразумения. Но хозяева получили хорошую компенсацию. По самым высоким рыночным ценам. — Бо поднял на Хауэлла глаза. — А вас кто-то уверял в обратном?
Хауэлл подумал, что компенсацию вряд ли можно сравнить с доходами, которые впоследствии стал получать Эрик Сазерленд, используя эти земли. Видя, что Скалли заежился, Хауэлл решил поменять тему разговора.
— Вы похожи на бывшего футболиста. Я прав?
— О да, — Скалли снова заулыбался. — Я играл в футбол в старших классах, а потом еще выступал два года в Джорджии за «Велли Баттс». На второй год мы вышли в общенациональный турнир.
— А потом вы получили травму?
— Что называется, меня обошли с фланга, — печально улыбнулся Бо. — Даже «Велли Баттс» не удалось меня спасти. Это было в пятидесятом году. Но потом началась заваруха в Корее. Меня все равно должны были призвать, поэтому я сам попросился во флот.
— Вы участвовали в боях?
— Конечно. Навидался всякого.
— Но похоже, все обошлось удачно?
— После ранения я получил «Пурпурное Сердце». Хотя не сказал бы, что дорого заплатил за него. По правде говоря, стоило подставиться под пулю, чтобы смотаться оттуда. Черт побери, мне приходилось участвовать в облавах на всякую шваль! Видите ли, они не желали посылать полицейских!
Скалли взглянул на часы и явно собрался уходить.
Хауэллу вдруг стало жаль с ним расставаться. Он почувствовал, что ему нужно общество, собеседник, ему не хотелось возвращаться в домик и сидеть там в одиночестве.
— А чем вы занимаетесь, Бо? — спросил он, пытаясь хоть немного задержать своего нового знакомого.
— О, я шериф, — сказал, засмеявшись, Бо Скалли и встал из-за стола. — Так что лучше не влезай в темные делишки, парень, а не то попадешь под арест, — он игриво потрепал Хауэлла по плечу. — Ладно, еще надо пол-округа объехать. Надеюсь, еще увидимся. Буба, я заплачу за еду Джона, занеси это в мой счет.
И шериф ушел.
Хауэлл еще посидел, собираясь с силами, чтобы подняться из-за стола. Интересно, шериф тоже, как и весь город, пляшет под дудку Эрика Сазерленда? Сазерленд показался Хауэллу весьма решительным господином, который, если ты встанешь на его пути, отправит тебя не под арест, а под озеро — по выражению Бенни Поупа.
Наконец Хауэлл пошел за машиной. Расплачиваясь за бензин, он попросил Бенни Поупа напилить дров.
— О’кей, — согласился Бенни. — Я заеду в воскресенье, это уже скоро. По будним дням я освобождаюсь только после семи, а мне не хочется попадать в бухту, когда стемнеет.
Хауэлл собрался спросить почему, но тут Бенни отвлек его внимание.
— Добрый день, святой отец, — сказал он, глядя через плечо Хауэлла.
Хауэлл обернулся и увидел своеобразное зрелище, характерное для маленьких городишек Джорджии: перед ним был католический священник, причем очень старый.
— Да благословит тебя Господь, сын мой, — сказал священник, обращаясь к Бенни, перекрестил его и побрел дальше по улице. «Довольно нетвердой походкой», — подумал Хауэлл, садясь в машину. Он решил, что в Сазерленде, наверное, не хватает католиков, и священник не занят полный рабочий день. А может, ему не о чем особенно беспокоиться, поэтому он напивается с утра пораньше?
Весь день было пасмурно, и Хауэлл еще не успел добраться до своего домика, а уже началась гроза. Перетаскивая под проливным дождем продукты из машины в дом, Хауэлл промок до нитки. В тот вечер он съел кастрюльку спагетти, долго и безутешно глядя в камин, где горели жалкие три поленца, и запивая еду бутылкой калифорнийского бургундского вина. Дождь барабанил по крыше. Нельзя сказать, чтобы Хауэлл страдал от холода, но у него возникло чувство, что ему уже никогда, никогда не согреться. Он без устали загонял себя в угол: сперва бросил работу, потом жену и дом. Он не оценил то, что дала ему жизнь, бездумно растратил все свои богатства. Утратил все, что было для него важно, даже самоуважение — так задешево продался Лартону Питсу. И теперь стал пленником в этой убогой дыре, из которой его никто не вызволит. Хауэлл улегся на диван, выдул в приступе острой жалости к самому себе бутылку «Джек Дэниелс» и отключился.
