Алекс Норк - Черный ход
Прежде чем завести мотор, лейтенант снял трубку рации и, связавшись с управлением, коротко переговорил с Глорией, чтобы встретиться за ланчем в их обычном кафе.
Потом повел головой в сторону, потому что рядом с машиной стоял тот самый парень, почти мальчуган, что заглядывал недавно в лабораторию.
— Вы ко мне, молодой человек?
— Если у вас найдется одна минута, сэр.
Лейтенант открыл дверцу и вылез.
— Я работаю здесь лаборантом, — сообщил юноша.
— И вас зовут Элвис.
— Совершенно верно, — он улыбнулся белыми, необыкновенно красивыми зубами.
— Профессора вы тоже знали?
Он вздохнул:
— Какое несчастье, сэр. Как они его убили?
— А кого вы имеете в виду?
— Тех людей в желтой машине. Я не вполне уверен, но теперь мне кажется, эта машина не просто так здесь стояла. Как, вот примерно, сейчас стоит ваша.
— Когда она тут стояла?
— В пятницу, ближе к вечеру. Профессор попросил меня подготовить кое-какие препараты. Хотел в выходные поработать загородом. И с работы мы ушли вместе. Я, выходя, просто бросил на нее взгляд, потому что — уж очень резкий цвет, и пошел себе не спеша. Потом мимо меня проехал профессор, а за ним, почти сразу, та самая машина.
— Вы не обратили внимания на номер?
— Конечно, нет, сэр.
— А ее марка?
— Я вообще не разбираюсь в марках автомобилей. — Он подумал. — Не то, чтобы очень большая… но довольно приличная машина, сэр.
— Узнаете ее на фотографии?
— Скорей всего, да. — Ответ прозвучал, впрочем, не очень уверенно. — И очень жалко мистера Уоррена, — продолжил симпатичный юноша, — он и без того находился в расстроенных чувствах.
Последние слова насторожили.
— В расстроенных чувствах?
— Ой, сэр, зря я это сказал, дело сугубо личное.
Лейтенант покровительственно обнял его за тонкие плечи.
— Никто лучше полиции не умеет хранить личные тайны. Если только они не вступают в противоречие с уголовным законодательством.
— Нет, сэр. Просто его бросила любимая девушка. Какая-то Дики. Он мне, с горя, обмолвился.
— Ах э-то, — разочарованно протянул лейтенант. — Пройдет! Я, вот, недавно развелся с женой и превосходно себя чувствую. — Он хлопнул парня по плечу и несколько нервно полез в машину. — Напоследок она загадила мне всю мебель, но чувствую себя пре-восходно!
Радиоперехват. Расшифровка. Регистрация № 5.
Круст — Центру.
Журнальные записи обработаны. Загружен тайник номер два.
Глория ожидала его за столиком и, судя по всему, уже сделала заказ. Так что он только кивнул бармену, чтобы ему, как всегда, принесли пива.
— Вот вы, сэр, сколько б пива ни выпили, а сохраняете ясную голову, — с уважением проговорила сержант. — А мой вчера опять так назюзюкался, что слюни текли. Эх, кабы не дети, удушила бы!
— Лучше скажите, как удушили профессора, Глория.
— Ума не приложу.
— И я. — Он отхлебнул сквозь пену горьковатый свежий напиток, поставил бокал, но тут же отхлебнул еще. — Ох, хорошо! Лаборант из университета рассказал мне, что за профессором следили.
— Кто?
— Желтый автомобиль устремился за ним вслед, когда он в пятницу вечером отъехал от университета.
— Ни марки, ни номера?
— Парень, разумеется, этого не заметил.
— От свидетелей почти никогда не бывает толку. Хотя верно сказано: «Хочешь жить — смотри по сторонам».
— Кто это?
— Писательница Мэри Митчелл.
— Что же она сама угодила в автомобильную катастрофу?.. Но вот еще чего понять не могу: почему убийцы профессора сразу не увезли содержимое его домашней лаборатории. Убили, ничего не взяли, а потом вернулись.
— Значит, забрали не они, а Уоррен. Автомобиль ведь очень похож.
— Уоррен вывез содержимое, вы полагаете? — Лейтенант большими глотками допил бокал и заказал еще один, чтобы пить не спеша с уже принесенной пищей. — Допустим, что он. А зачем профессора убивали?
— Убийство могло быть заказным. У Уоррена алиби, он был в Майами. А преступники — простые ублюдки. Сценарий на два этапа: заказчик имеет алиби, убийцы уничтожают профессора, а Уоррен забирает потом необходимое.
— Было бы очень похоже, Глория, если бы не два обстоятельства.
Он сделал паузу, чтобы можно было поесть.
……………………………………………………………………………
— Если бы не два обстоятельства, первое из которых: почему они при этом не сымитировали ограбление?
— Вот именно потому, что работали непрофессионалы.
— Готов бы был согласиться, однако эти непрофессионалы сумели так умертвить жертву, что мы до сих пор не можем понять способ убийства. Но есть еще и второе. Этот Уоррен рассказал мне, что их исследования могут принести большой промышленный эффект. Даже на сотни миллионов. И для финансирования программы он как раз ездил к дяде. Если парень хотел стать единоличным собственником открытия и нанял для этого убийц, зачем ему трепаться потом с полицейским о больших деньгах и наводить подозрения на себя самого? Разговор с дядей, который уже ничего не расскажет, у него ведь был с глазу на глаз.
— Действительно, слишком уж нелогично, — согласилась сержант. — А у меня кое-какие новости по второму убийству.
Он, прожевывая, кивнул с готовностью слушать, но одновременно указал на ее тарелку, с тем смыслом, что время их, слава Богу, не гонит.
Через несколько минут с ланчем было покончено, и лейтенант откинулся в кресле, намереваясь с удовольствием допить остававшееся в бокале.
— Этот Карл, сэр, камердинер погибшего, или нечто в этом роде, отсидел в свое время восемь лет за вооруженное ограбление.
— Давно?
— Давно. Они какие-то друзья детства с хозяином. Тот его потом к себе пристроил.
— Преданный пес?
— Этому преданному псу по завещанию, на случай смерти хозяина, полагается полмиллиона долларов.
— Не слабо!
— Но сам он утверждает, что ни в чем не виноват.
— Бесстыжая каналья — моя жена — тоже так каждый раз говорила.
— Бог с ней, сэр.
— Бог?! Это он ей помог украсть мои золотые запонки?! Мамин подарок на окончание академии.
— «Дурные воспоминания — плохой попутчик».
— А это кто?
— Че Гевара.
— Революционер? А что хорошего они вообще могут вспомнить? Так почему сам слуга не убивал?
— Практически до девяти часов он участвовал в телевизионной викторине. Сидел на телефоне и пытался играть в ответы за приз в десять тысяч долларов. Я проверила на станции, телефон зафиксирован, а викторина закончилась без нескольких секунд девять.
— Почему он не мог убить чуть позже?
— Погибший был педантом, сэр. Ровно в девять он вылезал из бассейна. Так сказали другие слуги.
— Кто-то из них находился в то время в доме?
— Женщина, которая готовила ужин, как раз к девяти часам. И служанка, что подавала на стол.
— И все они не слышали криков из бассейна?
— Нет, сэр. И это удивительно. У покойного ведь почти разъет весь живот.
Лейтенант показал официанту подойти к ним со счетом.
— Как вы сказали, Глория?
— Что именно?
— Да вот, только сейчас…
Он расплатился.
— Про слуг в доме, сэр?
— Про слуг?.. Ну, да. Как это они могли ничего не слышать? Рвут человеку насмерть живот. Все это в пятидесяти ярдах от дома.
— Вы считаете, они все могли быть в сговоре?
— Нужно проверить, какие у них между собою связки. Вы говорите, полмиллиона в пользу этого Карла? Хорошенькая цифирь.
— Еще про медэкспертизу.
— Что с ней?
— Снова путаются. Не могут понять, какими именно средствами был нанесен такой страшный удар, вырвавший всю среднюю часть брюшной полости. Даже кишки при этом разорваны.
— Что значит, «не могут понять»? — раздраженно переспросил лейтенант. — Они у нас чуть ли не лучшие эксперты во всей федеральной службе.
— Не могут пока составить предположительного заключения.
— А кто его будет, в таком случае, составлять? — Он встал из-за стола. — Мы с вами, да? Может быть, нам еще забор вокруг полицейского управления покрасить? — Лейтенант двинулся на выход, размахивая руками. — Как моя ведьма-жена: «Сделай то, сделай это!» И вспоминала всегда своего бывшего танцевального партнера из мексиканцев. Его пригласим для экспертизы, так, что ли?
— А что ты горячишься, Стив? — Капитан ел пирожок с густой вишневой начинкой. — Ну, не могут специалисты понять, как именно убили этого миллионера. Ты тоже ведь не мог меня понять, когда я отговаривал тебя от глупой женитьбы. Хочешь хвостик от пирожка?
— Хвостик?
— Ну, больше ничего не осталось.
— Хвостик, это интересно…
— Стив, что с тобой?
— Желтая машина…
— Какая машина?
— Я тебе говорил. Та, что следила за профессором. А та другая, что убегала от нас, была темная.
