Ульрих Хефнер - Завет Христа
— Но он ведь не погиб, Джина, — ответил Том. — Не нужно постоянно представлять себе, что еще могло бы случиться. Он сломал ногу, и ему придется несколько дней провести в больнице. И у него болит голова — так что, возможно, он немного подумает о том, какую глупость совершил.
Профессор Хоук подошел к раскопу вместе с полицейским.
— Черт побери, только этого не хватало, — вздохнул Том и затянул гайку на системе подъемных блоков. — Мы только теряем время. Я хочу закончить затяжку сегодня вечером, пока дождь не пошел.
Джина посмотрела в безоблачное небо.
— Это было бы неплохо.
Хотя до полудня было еще далеко, температура уже достигла тридцати градусов.
— Джина, Том, привет, — поздоровался Джонатан Хоук и указал на своего провожатого. — Это лейтенант Халюц из местного полицейского отделения. Он проводит расследование в связи со вчерашним происшествием. Он хотел бы задать тебе несколько вопросов.
Том кивнул, улыбнулся и смахнул рукой пот со лба.
— Добрый день, господин Штайн, — подчеркнуто официально произнес полицейский. — Вы главный в этом археологическом лагере?
— Ну да, я здесь кто-то вроде мастера на все руки, — ответил Том.
— Вы родом из Германии?
Том бросил на полицейского вопросительный взгляд:
— Это имеет какое-то значение?
Полицейский снял фуражку и покачал головой. Он улыбнулся.
— Во всяком случае, не то, что вы подумали, — любезно ответил он. — Моя сестра живет в Германии. Недалеко от Штутгарта. А вы откуда родом?
Том расслабился.
— Я родом из Гельзенкирхена. Рурская область.
— Я знаю, — ответил израильский полицейский. — Когда-то мои бабушка и дедушка жили в Леверкузене, прежде чем… впрочем, это к делу не относится. Я хотел только сказать, что с вашей стороны было мужественным поступком спуститься в яму, чтобы помочь мальчику. Я говорил с его семьей. Ему повезло, скоро он снова будет совершенно здоров. Хочу поблагодарить вас от имени его матери.
Том был несколько удивлен.
— Да не за что, — коротко ответил он.
— Мы закрываем дело, — добавил полицейский. — Мальчики получат предостережение, ведь они не настоящие воры. С их стороны это была глупая мальчишеская выходка. Как только вы поставите забор, таких происшествий больше не случится.
— Надеюсь, — ответил Том.
Полицейский снова надел фуражку.
— Не буду вам больше мешать. У вас еще много дел, — заметил он, после чего отвернулся и ушел вместе с профессором Хоуком к палаточному городку.
Монастырь Этталь, близ Обераммергау, Бавария…
Начальник отдела уголовной полиции Штефан Буковски вышел на улицу, сунул руку в карман пальто и достал оттуда сигарету и золотую зажигалку, которую подарил ему на прощание глава координационного бюро Европола в Гааге.
Труп, висящий вниз головой, распятый на деревянных брусьях в кладовой старого аббатства, отнюдь не был приятным зрелищем. Тело убитого священника покрывали раны и ожоги. Без сомнения, мужчину пытали, а затем перерезали горло. Его руки были разведены в стороны и прибиты гвоздями к деревянной балке. Гвоздями длиной в двадцать сантиметров, которые вогнали в его запястья, когда он был еще жив: кровь в ранах означала, что сердце жестоко изувеченной жертвы в тот момент еще билось.
Каменный пол в кладовой был густо измазан кровью. Будто свинья, которую забили и разделали, подумал Буковски, бросив первый взгляд на мертвеца. Однако ввиду святости данного помещения он предпочел не высказывать свою мысль.
— Его пытали, прежде чем убить, — раздался бархатный женский голос за спиной у Буковски.
Буковски щелчком отправил остаток сигареты в канализационный колодец и обернулся.
— Я знаю, глаза у меня есть, — ответил он.
Лиза Герман, коллега Буковски, улыбнулась уголками губ.
— Никто ничего не понимает, — продолжала главный комиссар Лиза Герман. — Братья спали. Его нашли сегодня утром, когда один из его коллег зашел в кладовую, чтобы набрать картошки.
— Ты хотела сказать, один из его братьев по вере.
— Да ладно — братья, коллеги, святые отцы — называй их как хочешь, — с вызовом бросила она.
— Эксперты уже все осмотрели?
— Нет, это займет еще некоторое время, — процедила Лиза Герман и отвернулась.
— Ты куда?
— Аббат хочет поговорить с нами, — коротко ответила Лиза.
Буковски откашлялся.
— Я с тобой.
— Если хочешь, пойдем, он ждет в трапезной.
— А где это?
Лиза указала на большое здание на другой стороне монастырского двора. Буковски кивнул и поспешил туда.
Посередине просторного зала трапезной стоял длинный стол. Там, где обычно ели братья, сейчас господствовала таинственная тишина. Во главе стола сидел аббат, закрыв лицо руками.
Он только тогда поднял глаза, когда Буковски подвинул себе стул и со вздохом уселся.
— Это ужасно, — пробормотал брат Ансельмо, аббат монастыря. — Брат Рейнгард был нашим соратником, мы его любили. Кто способен совершить столь ужасное злодеяние?
Буковски пожал плечами.
— Расскажите мне о нем, — попросил он.
Аббат опустил голову.
— Брат Рейнгард целых тридцать шесть лет был членом нашего ордена. К нашей религиозной общине он присоединился здесь, в Эттале. Потом стал преподавать историю церкви в Эрлангене, на факультете церковной археологии. Он знал мир и много разъезжал. Он присутствовал на раскопках и был специалистом в области древних языков — латыни, древнегреческого, арамейского, древнееврейского… В Ватикане его уважали, и мы все гордились тем, что он носит рясу бенедиктинцев. Три года назад в горах Галилеи с ним произошел несчастный случай. Брат Рейнгард упал в глубокий котлован во время раскопок на горе Мерон и получил сложный перелом, в результате чего ему стало тяжело ходить. Тогда он вернулся в наш орден и остался здесь, чтобы прийти в согласие с Богом. Он много повидал в этой жизни.
— Были ли у него враги? — спросил Буковски.
— Мы — братья по вере, — ответил аббат. — У нас нет врагов. Мы живем в строгом соответствии с правилами святого Бенедикта.
Дверь в трапезную распахнулась, и вошла Лиза в сопровождении монаха. Лицо монаха было скрыто капюшоном его сутаны, а голова опущена. Руки он держал сложенными, как при молитве.
— Что случилось? — спросил Буковски.
— Это брат Франциск, — ответила Лиза. — Он должен сообщить нам нечто важное.
И она подтолкнула монаха к Буковски.
— Брат Франциск? — повторил тот.
Монах поднял голову. Лицо его было бледным и морщинистым, а правый глаз закрывала повязка.
— Господи, не оставь меня, — хрипло начал монах. — Среди нас нечистый. Это произошло незадолго до утренней молитвы. Я услышал шум и встал с постели. Я подошел к двери — и вдруг увидел его. Глаза его пылали, лицо было отмечено огнем проклятия. Он был одет в черное и обернулся лишь на мгновение, когда вышел из кельи нашего брата. Я снова закрыл дверь, опустился на колени и стал молиться.
— Из какой кельи вышел этот мужчина? — спросил Буковски.
— Это был не мужчина, а Вельзевул, дьявол. Он вышел из кельи нашего брата Рейнгарда, душу которого похитил.
Аббат встал и подошел к брату Франциску. Он положил руку ему на плечо, и монах преклонил колени. Мягко, почти нежно, аббат погладил брата по голове.
— Брат Франциск иногда немного путается. Тогда он видит вещи, не принадлежащие нашему миру, понимаете?
Буковски кивнул и обратился к коллеге:
— Вы осмотрели келью убитого?
Лиза кивнула.
— Похоже, келью обыскивали. Эксперты уже над этим работают.
3
Иерусалим, лагерь археологов возле дороги на Иерихон…
Солнце все еще пряталось за облаками. Место раскопок находилось в тени восточного холма, однако работа там кипела вовсю. Том со своей командой уже все сделал: котлован был окружен защитной сеткой, всюду высились горбыли, подпирая выбранную горную породу, наваленную вокруг. Две широкие доски образовывали мост над котлованом, а над ними возвышался журавль, к которому крепилась система подъемных блоков. На канате висела люлька. С двух сторон вниз, на дно ямы, спускались лестницы.
— Здесь же сплошная горная порода, — заметил Том, постучав по земле долотом.
— А с моей стороны помягче, — откликнулась Яара. — Суглинок.
Том наморщил лоб.
— Странно. Камни обтесаны.
Мошав, занятый отбором образцов почвы в противоположном углу, отвлекся от работы и посмотрел на Тома.
— Я тоже постоянно наталкиваюсь на камень. Думаю, сантиметров тридцать, глубже мне не пробиться.
Том осмотрел обтесанный камень, который он выкопал из земли. Он был почти прямоугольным, размером с кирпич. Мошав встал и подошел к Тому.
