Ребекка Джеймс - Красивое зло

Ее лицо проясняется.

— Так им не будет скучно?

— Нет, им будет весело, как и нам с тобой.

Я наклоняюсь, собираю ее игрушки, и мы идем к машине. Вечер только начинается, пятница, поэтому дорога из Сиднея получается быстрой и безопасной. Сара ведет себя тихо. Она сидит и смотрит в окно, засунув в рот большой палец.

Я внимательно слежу за дорогой, стараясь держаться подальше от других машин. Папа отговаривал меня от этой поездки — мало ли что может случиться на дороге. Он так волновался, что у него дрожали руки, а в глазах стояли слезы.

Я понимаю его. Люди на дорогах погибают каждый день. Одна крохотная ошибка — и человеческая жизнь прервана. И жизнь чьей-то семьи разрушена. Мой отец уже пережил потерю.

И помня о нем, я стараюсь быть предельно внимательной и крепко держу руль.

— Нет, нет. Только не Коффс-Харбор. — Элис решительно качает головой. — Там столько жирных. И рестораны там ужасные.

— Жирных? — Робби усмехается. — Ну ты и скажешь иногда, Элис!

— Но это на самом деле так. Это просто жуткое место. И если вы хотите на пляж, то Коффс-Харбор — не самый лучший выбор. Там же просто не подойти к воде. Между домами и пляжем железная дорога. Вся загажено, все грязное. Уж поверьте! А еще там полным-полно идиотов, которые едят вместо масла маргарин и потому так жиреют, что у них аж складки свисают. Туда любили ездить мои родители.

Элис не так много рассказывает о своих родителях, и любое упоминание о них мне интересно. Иногда она говорит о своей матери с любовью и восторгом, а иногда становится ироничной и почти жестокой. Когда она начинает насмехаться над ними — над их бедностью, глупостью и плохим вкусом — я всякий раз изумляюсь, как она может быть такой бесчувственной и безжалостной к родной плоти и крови.

Мы решили провести выходные втроем. Я радостно представляла себе, как мы будем купаться, обедать и разговаривать. Но мы никак не могли выбрать место, потому что у нас было не так много денег, а Элис все время суетилась и возражала.

Я чувствовала себя немножко виноватой, потому что у моих родителей был дом в Синих Горах, куда они иногда ездили на выходные. Это был прекрасный дом, современный, светлого дерева, оттуда открывался чудесный вид на горы. Мой отец сам разрабатывал проект, и там было все, что ему нравилось — спокойный стиль, много света и воздуха, бассейн и теннисный корт.

Мои родители не раз предлагали мне воспользоваться этим домом, пригласить туда друзей. Но после смерти Рейчел я была там только однажды, когда у всех нас все еще было свежо воспоминание о потере. И это оказалось так больно — приехать туда без Рейчел — ее отсутствие словно высосало всю радость и красоту тех мест. Больше я там не была.

Обычно мы уезжали туда из Мельбурна на время школьных каникул — на неделю, иногда на две. Для занятий Рейчел это было идеальное место — тихое и спокойное. Рояль всегда занимал в нашем доме главенствующее место, и когда Рейчел еще была жива, мама, папа и я обычно сидели на террасе, потягивали чай и слушали, как она играла. Других развлечений у нас не было — ни телевизора, ни радио, так что мы только гуляли или плавали, а иногда играли в шахматы.

Теперь трудно поверить, что эти поездки частенько мне надоедали. Иногда я обижалась, что расстаюсь со своими друзьями, пропускаю какие-то встречи и мероприятия, не вижу мальчика, который мне тогда нравился. Как жаль, что я не знала, каким все это было хрупким и непрочным. Ведь если бы я понимала, как легко все разрушить, то, несомненно, больше ценила бы и наши игры в теннис, и наши долгие вечера вместе, и наш веселый смех.

В общем, несмотря на то, что дом идеально подошел бы для отдыха на природе, я о нем даже не упоминаю. Вместо этого я предлагаю поехать куда-нибудь на юг.

— Но на юге вода холоднее, — возражает Элис. — Лучше поехать на север, там теплее.

— Ты не заметишь никакой разницы. На юге спокойнее. И дешевле. — Робби смотрит на меня и улыбается. — Отличная идея, Кэтрин.

— Эй! — Элис смотрит на меня, потом на Робби. — Я ведь замечаю ваши взгляды и улыбочки. А как же я? — Она улыбается, но голос ее дрожит, а глаза темнеют. — Помните, что без меня вы бы даже не познакомились.

— Перестань, Элис! — Робби усмехается и поднимает свою пустую кружку. — Кстати, я хочу кофе. Будь хорошей хозяйкой и налей нам еще.

Элис отворачивается, и я не понимаю, что она собирается предпринять. Она кажется сердитой, интересно, закричит ли она или велит Робби убираться? А в какую-то секунду я даже думаю, что она собирается его укусить. Вместо этого она бросается к нему и прижимается губами к его рту. Потом так же внезапно отталкивает его, забирает наши пустые кружки и встает.

— Еще кофе? А тебе чай, Кэтрин? — Она смотрит на нас и весело улыбается.

— Да, спасибо.

Элис выходит из комнаты.

— Что с ней? — спрашиваю я.

Он поворачивается и удивленно смотрит на меня, как будто забыл, что я тоже тут.

— С ней? Ничего. Ей надо, чтобы все вращалось вокруг нее. Она, как Нарцисс, любуется только собой. И интересует ее только она сама.

Думаю, Робби преувеличивает. Он ведь любит ее, и в конце концов, не имеет права говорить о ней так скептически. Да, Элис немного эгоистична, увлечена собой, я и сама это заметила. Ну и что? Она может быть еще и щедрой, и доброй. Она умеет выслушать и сделать так, что ты чувствуешь себя особенной и очень нужной.

— Но ты же любишь ее?

— Она как наркотик. Я и сам не могу понять. — Он грустнеет. — Я знаю, что она мне не подходит, что никогда не буду счастлив с ней, но не могу справиться с собой. Что бы она ни делала, я все равно возвращаюсь к ней. — Он пожимает плечами. — Я просто подсел на нее.

— Но что именно… — Я собираюсь спросить его, почему он считает, что она ему не подходит, но тут с дымящимися кружками возвращается Элис.

— Спасибо. — Робби протягивает руку, и Элис наклоняется, чтобы поцеловать его.

— Ты ангел, Робби. Звезда, — говорит она. Робби хмыкает, но видно, что он доволен таким выражением привязанности.

Элис протягивает мне кружку.

— И ты, Кэтрин. Ты просто прелесть.

Я улыбаюсь и пью чай.

Элис садится, лицо ее оживлено.

— Знаете, о чем я думала, когда была на кухне? Я думала, как здорово, что мы все встретились. Нам ведь так хорошо вместе. — Она смотрит на нас и застенчиво улыбается. — Я хочу сказать, что вы оба мне очень нужны. Вы — мои самые лучшие друзья.

Наступает тишина, затем Робби хлопает рукой по коленке и громко фыркает.

— Ты только послушай! — Он смотрит на меня, его лицо выражает радость. — Она правда так сказала?

— Да, — киваю я. — Так и сказала.

— О боже! — Элис закрывает улыбку рукой. — Робби, не смейся надо мной. Ну вот, теперь я выдала свою тайну.

— Какую тайну? — придуривается Робби. — То, что ты обожаешь жирный маргарин?

И мы втроем начинаем хохотать и поддразниваем друг друга. Я совсем забываю спросить, что же Робби имел в виду, говоря, что Элис ему не подходит. Мне слишком хорошо и весело, и я не хочу ни о чем думать.

— Ну, что случилось? — Карли наклонилась вперед, ее глаза смотрели заинтересованно. — Заходи! Ты же не будешь стоять так целую вечность?

Но Рейчел остановилась в дверном проеме. Ее пижама была в беспорядке, лицо красное и испуганное. Мне показалось, она плакала.

— Рейчел? — спросила я. — Что случилось?

— Мне приснился плохой сон.

— О! Иди сюда. Иди и посиди с нами. — Я смущенно улыбнулась Карли. Я как раз рассказывала ей про ту ночь, которую провела со своим приятелем. Мы целовались и ласкали друг друга, и почти что переспали. Карли хотела знать мельчайшие подробности.

Карли, шумная, откровенная и забавная, была моей лучшей подругой. Когда она только появилась в нашей школе, я ее просто возненавидела. Она меня сначала тоже не любила, потому что принимала за богатенькую дрянь.

Подружились мы в школьном лагере — семь дней холода, голода и неудобств сблизили нас. Мы тихонечко пробирались на кухню и изображали из скудных припасов какую-то еду. Я восхищалась умением Карли придумывать всякие забавные штуки, а ее привлекла, как она сказала, моя решимость. С тех самых пор мы были неразлучны.

Рейчел села на пол рядом со мной, и я обняла ее.

— Все тот же сон? — спросила я.

— Да.

— Рейчел снится ужасный сон, — объяснила я Карли. — Она видит девушку, которая кажется ей знакомой, девушка улыбается и идет навстречу…

— И чем мы ближе друг к другу, — продолжила Рейчел, — тем больше мне кажется, что мы знакомы. Сначала я очень рада ей, но чем она ближе, тем лучше я понимаю, что она настроена недобро. И когда я оказываюсь перед ней, то понимаю, что это я сама, это мое лицо. Я пугаюсь, хочу бежать от нее, ведь увидеть самого себя — это перед смертью, и тут она начинает улыбаться! У нее ужасная, злая улыбка, она смеется, и я никуда не могу убежать. — Рейчел посмотрела на Карли. — Это очень страшно, правда! Она как будто бы посланница смерти.