Реймонд Хаури - Убежище
Он вытянул из пачки два снимка и протянул ей, с мольбой глядя ей в лицо.
— Вот.
Она со вздохом посмотрела на него и перевела взгляд на снимки.
На первом были несколько старых книг, разложенных на какой-то гладкой поверхности вроде стола. Эвелин стала внимательно рассматривать их. Не видя текст, трудно было определить возраст книг. Этот регион обладал такой богатой историей, что без преувеличения можно было бы сказать, что здесь на протяжении тысячелетий проходил настоящий парад цивилизаций. Однако несколько характерных деталей позволяли строить догадки о времени их создания. Книги были в потрескавшихся кожаных переплетах, одни — с золотым тиснением, другие — с геометрическим тисненым рисунком, миндалевидными медальонами, мандорлами, и с подвесками. Также на корешках можно было ясно видеть выступающие под кожей скрепляющие шнуры. Все это давало основания отнести время создания книг до начала XIV века. Что делало их очень и очень привлекательными для музеев и коллекционеров.
Она взглянула на другую фотографию и замерла. Поднеся ее ближе к глазам, она взволнованно всматривалась в нее, даже провела по ней пальцами в безнадежной попытке прояснить изображение, стараясь преодолеть поток воспоминаний, которые пробудило это изображение. Снимок изображал древний манускрипт, невинно лежащий между двумя другими старинными книгами. Его кожаный переплет потрескался и запылился. Кожаный клапан задней обложки был откинут — верный признак средневековой исламской книги; обычно, когда книга была закрыта, он засовывался под переднюю обложку и использовался в качестве закладки и для предохранения страниц.
Казалось, в старой книге не было ничего особенного, если бы не символ, вытисненный на обложке: изображение свернувшей в кольцо змеи, пожирающей собственный хвост.
Эвелин метнула быстрый взгляд на Фаруха и, с трудом шевеля онемевшими от волнения губами, спросила:
— Где вы ее нашли?
— Ее нашел не я, а Абу Барзан, моя старый приятель. Он тоже занимается антиквариатом. У него небольшая лавка в Эль-Мосуле, — пояснил Фарух, приведя арабское название города Мосула, расположенного в двухстах милях на северо-восток от Багдада. — Вы не подумайте, он не торгует ничем запрещенным, только тем, что нам разрешалось продавать при Саддаме.
До вторжения американских войск торговля самыми ценными древностями была исключительной привилегией баасистских чиновников. Черни же — то есть простому населению — оставалось драться за крохи.
— Вы же знаете, у Саддама повсюду были шпионы, так что он не хотел рисковать. Теперь, конечно, все по-другому. Так вот, примерно месяц назад мой приятель пришел ко мне в Багдад. Он бродит по всему северу, заглядывает в старые деревни, ищет разные старинные вещи. Он наполовину курд и, когда бывает в тех местах, забывает, что наполовину суннит, так что люди встречают его приветливо. Вот так он и наткнулся на эти вещи — вы же знаете, что сейчас творится в стране. Полный кавардак и ужас! Бомбы, убийства, команды морских пехотинцев… Перепуганные люди носятся как сумасшедшие, все ищут, где бы спрятаться и где достать еды. Ну и продают кто что может, благо, что теперь разрешено торговать открыто. Но в самом Ираке покупателей не найдешь. И Абу Барзан все пытался продать свою коллекцию, ведь он хотел уехать из страны и осесть где-нибудь в спокойном месте — мы все только об этом и думаем, — но без денег куда денешься? Вот он и наводил потихоньку справки, искал покупателя. А про меня он знал, что у меня есть знакомые за границей, и обещал поделиться со мной выручкой.
Украдкой оглядываясь, Фарух закурил новую сигарету.
— Я, как только увидел этот уроборос, так сразу про вас вспомнил. — Он постучал пальцем по снимку манускрипта. — Стал расспрашивать людей, не знает ли кто, где вас можно найти. Мафуз Захария…
— Как же! Я хорошо его знаю! — воскликнула Эвелин. Она переписывалась с куратором Национального музея древности в Багдаде, особенно оживленно после вторжения войск, когда и разразился весь этот скандал с расхищением древних сокровищ. — Но, Фарух, вы же знаете, я не могу касаться этих вещей, об этом даже говорить не стоит.
— Вы должны мне помочь, ситт Эвелин! Прошу вас! Я не могу вернуться в Ирак. Там страшнее, чем вы можете представить. И эта книга вас интересует, разве не так? Я принесу ее вам. Только, пожалуйста, помогите мне остаться здесь. Вам же нужен водитель или помощник? Вы знаете, я могу работать кем угодно! Прошу вас! Я просто не могу вернуться в Ирак.
Она вздрогнула.
— Не так-то это просто, Фарух.
Покачав головой, она устремила взгляд на гряды пустынных холмов. Вдоль низкой каменной стены тянулись ряды проволоки, на которой несколько месяцев назад были развешаны для сушки коричневые листья табака, но они давно уже попадали на землю, сгнили и покрылись серой густой пылью, что усыпала все вокруг. Высоко в небе прожужжал и смолк израильский самолет — постоянное напоминание о таящейся угрозе.
Лицо Фаруха омрачилось, дыхание стало прерывистым и частым, руки затряслись.
— Вы помните Хаджи Али Салума?
Еще одно имя из прошлого. Кажется, тоже торговал древностями — если Эвелин не изменяет память, чего еще с ней не случалось. Он жил в Багдаде, его магазинчик располагался по соседству с лавкой Фаруха. Они дружили, что не мешало им ожесточенно ссориться из-за покупателей.
— Он погиб, — дрожащим голосом сказал Фарух. — И по-моему, из-за этой самой книги.
— Что же с ним случилось? — с ужасом спросила Эвелин.
В глазах его вспыхнул жуткий страх.
— Ситт Эвелин, скажите, о чем эта книга? Кто еще хочет ее заполучить?
— Я не знаю, — испуганно ответила она.
— А мистер Том? Он же работал вместе с вами. Может, он знает? Спросите у него, ситт Эвелин. Происходит что-то очень страшное. Вы не можете отослать меня назад!
Услышав имя Тома, Эвелин вся сжалась. Не успела она ответить Фаруху, как до них донесся оклик Рамеза:
— Эвелин!
Фарух метнул на нее испуганный взгляд. Она выглянула из-за стены и увидела идущего к ним Рамеза. Потом оглянулась на Фаруха, который смотрел вниз, на улицу. Когда он повернулся к ней, его лицо было мертвенно-бледным, как будто вся кровь от него отлила. В глазах у него застыл такой ужас, что у нее сжалось сердце. Он быстро сунул ей в руку конверт и пачку фото и сказал:
— В девять часов в центре, у башни с часами. Пожалуйста, приходите!
К ним подошел Рамез с неприкрытым любопытством на лице.
Эвелин растерянно пробормотала:
— Это Фарух, мой старый коллега, мы с ним когда-то работали в Ираке.
Рамез почувствовал ее неловкость. Эвелин угадала намерение Фаруха уйти и удержала его за руку:
— Все в порядке. Мы с Рамезом вместе работаем в университете.
Всем своим видом она старалась внушить Фаруху, что Рамез не представляет никакой опасности, но, видимо, что-то настолько напугало иракца, что он только бегло кивнул Рамезу и снова умоляюще проговорил:
— Пожалуйста, приходите!
Не дожидаясь ее ответа, он стал карабкаться вверх по тропинке, к мечети.
— Фарух, подождите! — крикнула Эвелин, но он уже исчез из виду.
Она вернулась к Рамезу, который застыл, будто чем-то пораженный. Внезапно она вспомнила, что по-прежнему держит в руке снимки, так что он их увидел. Он поднял на нее вопросительный взгляд. Она сунула снимки в конверт и убрала его в карман, вымученно улыбнувшись ему.
— Извините, что он так… Просто он… Впрочем, это длинная история. Не вернуться ли нам к камере?
Рамез почтительно кивнул и пошел впереди нее.
Эвелин побрела за ним, рассеянно посматривая под ноги, ошеломленная и расстроенная тем, что рассказал ей Фарух, настолько ушедшая в свои мысли, что не обратила особенного внимания на сцену, произошедшую у подножия холма. На обочине дороги стояли двое мужчин с каменными, тяжелыми взглядами — что было не так уж необычно: с тех пор как началась эта война, ей частенько доводилось видеть такие жестокие лица. И все же было в них что-то, не связанное с оживленной деятельностью в городке: они смотрели прямо на нее, затем один из них уселся в машину и резко тронулся с места, а второй, на мгновение встретившись с ней взглядом, поспешно скрылся за развалинами ближайшего дома.
Глава 2
— Так вы поймали его или нет?!
Он уехал из Багдада уже четыре года назад, но, несмотря на способности к языкам и старания, на его арабском словаре и произношении все еще сказывались годы, проведенные в Ираке. Вот почему люди, выделенные для работы с ним — под командой Омара, с которым он разговаривал, — все до единого были с востока его новой родины, недалеко от границы с Ираком, где они участвовали в контрабандной переправке оружия и людей в обе стороны. Два языка очень похожи — вспомните о жителях Калифорнийской долины, говорящих на искаженном диалекте истэндских кокни Лондона. Однако разницы между ними было достаточно, чтобы вызвать неточность и недопонимание.
