Doll Хаус. Собиратель кукол - Джулс Пленти
Столько всего открывается, когда ты под веществами. Мы играемся друг с другом. То она мой кукловод, то я строю из себя всезнающего ментора. Мы близки. Максимально. Но не умеем взаимодействовать. Она готова слиться со мной, вот только я не могу преодолеть собственные ограничения. Это все мой больной разум.
Весь отдаюсь неумелым инстинктивным движениям. Сколько рук меня трогало. Сколько удовольствия они принесли. Но сейчас я чувствую себя девственником, настолько новы и остры ощущения.
Рассматриваю ее глаза. Никогда таких не видел. Синие, как летнее небо, с золотистыми прожилками. Словно кто-то соединил лазурь и насыщенный индиго, а потом плеснул туда расплавленного золота. Что приносит больше удовольствия: созерцание чуда ее глаз или то, что она творит с моим телом?
* * *Период бога, как я его называю, никогда не длится долго. Он сменяется стадией буйства и агрессии. Все вокруг раздражает. Все слишком ярко и запредельно громко. Ты не можешь есть, спать и фокусироваться на чем-то больше нескольких секунд. Ты начинаешь искать дозу. Я всматриваюсь в толпу и ищу ту, которая ненадолго примирит меня с собой. Я и сам не могу понять, как это работает.
Если я не нахожу ее до второй стадии, все становится еще хуже. Гиперяркий мир начинает выцветать, меркнуть и терять звуки. Еда становится безвкусной. Это безграничная апатия, от которой даже Бекки неспособна меня спасти.
Я продолжаю поиски, разваливаясь на части и, как правило, нахожу ее.
В книжном, из-за того, что не могу нормально контролировать тело, обрушиваю стенд с книгами. Продавщица бросается устранять беспорядок. Наши взгляды встречаются. Большие карие глаза и темные волосы. Вот оно это чувство! Она то, что мне нужно.
— Простите меня, — бормочу я, одаривая ее улыбкой.
— Ничего!
— Эшли, — читаю имя на бейдже. — Я Митчелл.
— Приятно познакомиться!
Я хватаю с пола несколько книг, и мы идем на кассу.
— Вы не очень-то разборчивы, — замечает Эшли с ехидной улыбкой.
Я смотрю на обложку книги, которую она держит в руках: «Как соблазнить парня за три дня».
— Это для моей сестры…подарок, — выкручиваюсь я, не забыв ей улыбнуться. Вся моя жизнь — это танец на горячих углях. А на них долго не продержишься, если не научишься юлить, врать и выскальзывать из неудобных обстоятельств.
Она упаковывает книгу и отдает мне покупку.
— С вас четыре пятьдесят.
— Не хотите попить кофе вместе?
— Извините, рабочий день еще не кончился.
— А после?
— Простите, не могу, — отшивает меня вежливо, но холодно.
* * *Я прислушиваюсь к тому, что происходит за дверью. Как же умело Бекки ее заманивает. Словно огромный паук, оплетающий жертву паутиной. Бедная мушка уже мертва, но продолжает восторгаться палачом. Я узнаю в Бекки себя. Готова пойти на всё лишь бы заполучить, что хочет. Может, из-за этого мы так хорошо понимаем друг друга? Или это моя вина? Я научил ее быть такой.
Щелчок замка. Оглушительно громкий, словно оружейный залп. Я кладу пальцы на ручку двери. Отдёргиваю руку. Еще не поздно. Выйти, расплыться в улыбке, сказать, что это все глупый розыгрыш и выпроводить ее. И остаться наедине с Бекки. Избавить ее от этого ада. Ведь я знаю, что она будет сидеть под чертовой дверью и ждать, пока все закончится.
Я слишком слаб. Хватаюсь за ручку, поворачиваю ее и распахиваю дверь.
Эшли сидит на краю кровати.
— Привет, Эшли! — говорю я, приближаясь к ней.
— Митчелл? — Она вскакивает на ноги. Красиво изогнутые брови подлетают вверх от удивления. В глазах недоумение. — Я думала, что мы с Бекки здесь одни.
— Скорее, мы с тобой здесь одни.
— Это, что, какой-то прикол?
— Слушай, давай не будем, все усложнять… Ты мне нравишься.
— Я уже говорила, что меня не привлекают мужчины.
— Это не так важно.
Она медленно пятится к двери, не спускает с меня глаз. Рука в заднем кармане юбки. Не к добру. Будут проблемы.
— Бекки! — кричит она.
— Она тебя не услышит! — говорю твердо, пытаясь ее деморализовать, и добавляю: — Да и помочь вряд ли захочет.
Она дергает дверную ручку, но та не поддается. Наваливается на дверь плечом. Я жду. Жду, пока она сдастся, чтоб легче было справиться. Не зря я ушел из медицины. Какой из меня врач? Во мне нет ни капли сострадания и гуманности. Даже в мясники не гожусь.
Мне тоже хочется, чтоб пришла Бекки. Чтоб прекратила все это еще до начала. Чтоб распахнула дверь, схватила Эшли за руку и понеслась с ней прочь. Чтоб вызвала копов, в конце концов. Но нет. Она даст мне то, что я хочу, чтоб потом получить ласку в качестве награды. Таких, как она, я не встречал никогда. Нежная, чувственная, ласковая как котенок и абсолютно податливая. И вместе с тем внутри такой прочный стержень, что и весь мир не согнет. А еще хладнокровие, которого не должно быть у восемнадцатилетней девчонки.
Я слежу за ее рукой. Все мои мышцы напряжены. Кровь, перенасыщенная адреналином, стучит в висках. Я готов отразить любую атаку.
Эшли резко выдергивает руку из кармана и, сжав зубы, тычет чем-то в мою сторону. Я инстинктивно задерживаю дыхание и стараюсь увернуться от перцовой струи. Зажимаю рот и нос рукавом рубашки и делаю пару вдохов. Глаза немного слезятся, но ей куда хуже — слишком близко распылила. Эшли кашляет и трет глаза.
Я хватаю ее руку, выбиваю из сведенных пальцев баллончик и запинываю его подальше. Эшли размахивается и бьет меня по лицу. Чувствую, как щеку чем-то чиркнуло, и стало горячо.
Последнее, чего я хочу, — это делать кому-то больно. Я не фанат насилия. Каждая женщина, которая оказывалась здесь, получала удовольствие. Каждая умирала на пике, даже не успев осознать, что это конец. В ее
