Шёпот Ночи - Keril
Василий двумя быстрыми шагами почти мгновенно сократил расстояние между ними до нуля. Он оказался проворнее, и в этот раз молоток нашёл свою цель. Удар пришёлся по своду черепа. Детектив ощутил, как в голове что-то треснуло. Мир опрокинулся на бок. Владимир снова оказался на полу. Маньяк собирался добивать.
— Стой! Стой, Васенька! — детектив, держась за лоб одной рукой, из-под которой шла кровь, загородился от маньяка другой.
Василий опешил от такого поворота.
— Ты победил. Я признаю. Я сдаюсь, Тишман. Ты выиграл в нашей войне. Убивай меня. А потом просыпайся и убивай остальных. Я уже тебе не помешаю.
Рука детектива, которой он загородился от маньяка, упала на кафель, сам детектив тяжело задышал.
Василий ухмыльнулся. Теперь его враг никуда от него не денется. Он успеет его уничтожить. Долгожданный триумф!
— Надо же! — оскалился маньяк, — Майор Арефьев опустил руки. Детектив лежит здесь, в моей обители, попался в клетку как птенец! И сейчас он умрёт! Владимир Арефьев умрёт, сдавшись… А я — Василий Тишман — с триумфом вернусь в Новозападный Лес! Я выну твой череп и поставлю его в спальне моих внучек!..
В этот момент дверь в расстрельную комнату захлопнулась.
— Ты назвался по имени, Василий Тишман! — раздался едкий и зычный посторонний голос, — и вот мы тебя нашли!
Тени в камере начала сгущаться. Из тёмных углов стали появляться покойники.
— Это не клетка, Вася, — сказал Владимир, — это ловушка! Ловушка… Созданная тобой же… для тебя же… Центр твоего сознательного! Место, где ты силён, но здесь же ты и уязвим.
— Ты ушёл от возмездия, — продолжал голос, — но мы тебя настигли.
Среди покойников был и Гошан, и его мать с Иванычем, пришли все, кого Василий Тишман лишил жизни. Все они были вооружены молотками.
— Ты примешь свою судьбу и канешь в небытие! — воскликнул голос, и все покойники, как по команде, набросились на Василия.
Они били его молотками. Василий кричал, махал руками, пытался отбиться, но молотков было слишком много. Владимир поднялся на ноги, голова продолжала болеть, но очень быстро боль проходила, и исчезало головокружение. Детектив видел, как мелькают среди молотков широкие окровавленные ладони Василия, как он пытался вырваться, но он уже никуда не уйдёт. Они растерзают его душу. Забив свою жертву молотками, призраки начали рвать его астральное тело на куски. Мясо летело во все стороны, потом пошли органы, кишечник, кости. От Василия Тишмана не осталось ничего кроме воспоминаний.
* * *Владимир открыл глаза в Новозападном Лесу. Саша, увидев его, сразу подбежал, начал расспрашивать о самочувствии и впечатлениях. Михаил дышал, но продолжал лежать неподвижно.
— Где филактерия? — спросил детектив.
— Вот она, — ответил вампир и достал шкатулку.
Владимир набрал хвороста, обложил её им и положил ещё немного внутрь. Саша вынул зажигалку и поджёг филактерию, чтобы дух мертвяка больше никогда не вернулся.
* * *Спустя месяц Владимир зашёл в гости к Тишиным. Он сидел за столом рядом с Татьяной.
— Как у вашей семьи дела?
Татьяна пожала плечами.
— Юля готовится к садику. Вика всё ещё наблюдается у психиатра. Миша ещё не пришёл в себя. Полицейские от него не отходят. Пасут, как преступника.
— Нет, больше не пасут.
Во взгляде женщины детектив прочитал неверие и удивление.
— Экспертиза не нашла ни его, ни Викиных отпечатков пальцев или каких-либо других следов на жертвах, пострадавших и уликах. Были только отпечатки Василия Тишмана. Все свидетели утверждают, что видели высокого человека в белой куртке и очках. Михаил не подходил под это описание. Так что Ваш муж вышел из-под подозрения. Можете теперь спокойно ждать, когда он проснётся.
Татьяна улыбнулась.
— Это просто отличная новость! Надо это отметить. Как насчёт чая с тортиком?
— Давайте! Я не против.
— Как Ваши неподражаемые помощники поживают, Владимир?
— Саша и Сэра? В кино пошли. Саша говорит, взял билеты на последний ряд.
— Ну а Вы как?
— Да вот, думаю с женой в Питер к семье дочери съездить. Давно мы их не видели…
Часть 3
Петербургский Харон
Пролог
Санкт-Петербург, 2000 год.
В один из домов Приморского района Санкт-Петербурга пришло горе. Оно пришло внезапно, в один из холодных декабрьских вечеров, когда в семье Жаровых умер дед.
Старик в последние годы был главой семьи и сам воспитывал единственного внука Димку, ведь его сын находился на лечении в психиатрической клинике с тяжёлым расстройством психики и потерей связи с реальностью. После смерти деда его вдова, сноха и десятилетний внук остались предоставлены сами себе.
Дима сидел на табуретке в той же комнате, где стоял гроб. Окна были закрыты шторками, зеркала завешаны простынями. У красного угла с иконой Спасителя стоял стакан воды с положенным на него куском хлеба. Мальчик смотрел на гроб. Он уже прекрасно понимал, что такое смерть, и хотел всё вернуть, чтобы попытаться исправить, но уже не мог. Дед был ему не просто родственником, он был ему вместо отца и, по сути, его лучшим и единственным другом. Дима ни с кем не общался из своих сверстников, а с мамой и бабушкой он был не так близок. Сейчас мальчик видел, как его любимый дедушка лежит неподвижно в своём любимом костюме, который он надевал по праздникам. Он не дышал, его кожа стала какой-то прозрачной, на лбу была бумажка с образами, сам старик был накрыт саваном по грудь.
Дима встал с табуретки и подошёл к изголовью гроба. По его щекам текли слёзы, которые он не мог остановить. Он старался не всхлипывать, потому что его мать раздражало, когда он плакал, ведь мужчины не плачут. Мальчик не мог смириться с этой утратой. Внутри всё бурлило, он был готов сорваться, схватить деда за голову и кричать ему в уши так громко, как только он сможет, чтобы он проснулся. Дима положил одну руку на плечо покойника и
