Дэниел Силва - Сезон Маршей
Инструкции Жан-Поля были просты и ясны. Я уберу двух охранников в машине и войду в дом, сказал он ей накануне вечером, когда они сидели на полу в номере перед орущим телевизором. Дождись, пока все выйдут из лимузина. Агент, который будет с ними, твой, я же займусь послом и Майклом Осборном.
Только вот хватит ли у нее сил? Сможет ли она выстрелить в человека? Ребекка подумала о Гэвине Спенсере, Кайле Блейке и всех остальных, тех, кто погиб в Хартли-Холл по вине Майкла Осборна и его тестя. Злость поборола сомнения. Она сдвинула предохранитель и передернула затвор.
Дверца лимузина распахнулась. Первым из салона вышел телохранитель. Обойдя машину сзади, он открыл заднюю дверцу. Едва ступив на мостовую, Майкл Осборн скользнул взглядом по улице, задержался на мгновение на «вольво» и повернулся в другую сторону. Вслед за Майклом появился посол. За ним Элизабет.
Ее время пришло. Ребекка толкнула дверцу.
Майкл повернулся к агенту.
— Где ваши остальные?
Охранник поднес руку к губам, что-то негромко спросил и, не получив ответа, рявкнул:
— Назад! В машину! Живо!
В тот же самый момент Ребекка Уэллс вышла из «вольво» и, используя крышу машины как опору, начала стрелять — бегло, без пауз, как и учил ее Жан-Поль.
Майкл не слышал выстрелов, но слышал, как застучали пули, как лопнуло заднее стекло, глухо звякнул металл. Вместо того, чтобы выполнить команду охранника и скрыться в машине, они все, Майкл, Элизабет и Дуглас, инстинктивно упали на тротуар Н-стрит.
Женщина в «вольво» показалась ему подозрительной с первого взгляда, но Майкл не сразу сообразил, что это может быть Ребекка Уэллс. И теперь, прикрыв собой упавших на камни тестя и жену, он стал свидетелем последних секунд жизни агента службы безопасности. То, что два других охранника не ответили на вызов, могло означать лишь одно: их уже убрали. Ему снова вспомнилось переданное через Джерри Адамса предупреждение Шимуса Девлина: Ребекка Уэллс искала киллера-профессионала, чтобы убить Дугласа Кэннона. Если она здесь, то и киллер должен быть где-то рядом.
Он вытащил «браунинг». Водитель все еще сидел за рулем лимузина, пытаясь укрыться за спинкой кресла. Майкл схватил жену и тестя.
— Полезайте в машину!
Элизабет, пригнувшись, забралась в салон и упала на заднее сидение. В ту же секунду пуля, выпущенная девятимиллиметровой «береттой» разнесла голову телохранителю. Фонтан крови вперемешку с кусочками мозгового вещества ударил через разбитое заднее стекло. Элизабет вскрикнула и беспомощно посмотрела на Майкла.
Глаза ее вдруг расширились от страха.
— Майкл! Сзади!
Майкл повернулся и увидел стоящего на верхней ступеньке крыльца человека. Правая рука незнакомца взметнулась вверх, и из дула пистолета вырвались два язычка пламени.
И хотя было почти темно, Майкл мгновенно узнал это движение руки и эту характерную манеру вести огонь навскидку.
На ступеньках крыльца его дома стоял Октябрь.
Первая пуля срикошетила от крыши лимузина. Вторая попала в спину посла в тот самый миг, когда он прыгнул в салон. Дуглас, застонав от боли, тяжело свалился на колени дочери.
Майкл, не целясь, несколько раз выстрелил в Октября, вынудив противника отступить в дом.
— Гони! — крикнул он водителю лимузина. — Увози их отсюда!
Шофер кивнул и выпрямился. Двигатель взревел, и машина сорвалась с места.
Последним, что увидел Майкл, было бледное лицо Элизабет, кричавшей через разбитое заднее окно:
— Дети, Майкл! Дети!
Майкл нырнул между двумя припаркованными почти впритык машинами, чтобы хоть на несколько секунд укрыться от палящих с двух сторон Октября и Ребекки Уэллс. Воспользовавшись паузой, Октябрь снова появился на крыльце. Майкл прицелился и выстрелил. Киллер скрылся в доме. И тут же разлетелось на кусочки окно стоящего рядом автомобиля — стреляла женщина.
В окнах домов вспыхнул свет. Улица проснулась. Майкл повернулся и увидел Ребекку Уэллс, которая, стоя за открытой дверцей «вольво», вела огонь над крышей. Он вскинул «браунинг», но подумал, что если промахнется, то пуля может попасть в соседний дом и убить ни в чем не повинного человека, подошедшего к окну посмотреть, что такое творится на его тихой улочке.
Держа на мушке входную дверь собственного дома, Майкл думал о детях. Господи, только бы они были в детской, наверху.
Он расстрелял в Октября уже целую обойму и, вставляя новую, услышал далекий вой полицейской сирены. Наверно услышали перестрелку. Или, может быть, охранник успел все же подать сигнал тревоги. К первой сирене присоединилась вторая, потом третья. Звук нарастал, приближался.
Октябрь выскочил на крыльцо и махнул Ребекке рукой.
— Уезжай! Убирайся отсюда!
Первый полицейский автомобиль выскочил на Н-стрит.
Октябрь дважды выстрелил по машине.
— Быстрее, Ребекка! Уезжай!
Майкл передернул затвор и послал в сторону дома четыре пули.
Поняв, что медлить уже нельзя, Ребекка прыгнула в «вольво». Прикрывая ее, Октябрь в последний раз выступил на крыльцо, выстрелил несколько раз в сторону Майкла и вбежал в дом.
Машина с Ребеккой за рулем промчалась мимо.
Майкл поднялся из укрытия и побежал к особняку, держа «браунинг» обеими руками. Протопав по ступенькам, он протиснулся в дверь и, прижавшись к стене, заглянул в холл.
Октябрь схватил стул и швырнул его в окно. Потом он обернулся и поднял «беретту». Майкл ничего не услышал, но увидел, как дуло полыхнуло огнем, и отпрыгнул за выступ стены. Посыпалась штукатурка. Когда стрельба прекратилась, он шагнул из-за укрытия и послал вслед Октябрю три пули. Киллер пересек сад и, подпрыгнув, перевалился через ограду.
Майкл взлетел по лестнице и бросился в детскую. Близнецы лежали в кроватках и плакали.
Слава Богу!
— Мэгги!
Из спальни донеслись приглушенные крики и стук. Он пробежал по коридору и включил свет в спальне. Мэгги, связанная по рукам и ногам и с заклеенным ртом, лежала на полу.
— Сколько их было, Мэгги? Один? Мужчина был один?
Она кивнула.
— Я сейчас вернусь.
Он скатился по лестнице, и в этот момент в холл ворвался полицейский с оружием наготове. Наставив револьвер на Майкла, он заорал:
— Стоять! На месте! Брось оружие!
— Я Майкл Осборн, и это мой дом.
— Мне наплевать кто ты такой! Брось оружие! Ну!
— Черт бы тебя побрал! Я зять посла Кэннона и работаю в ЦРУ! Опусти револьвер!
Полицейский даже не моргнул и продолжал целиться в голову Майкла.
— Мой тесть ранен. Оба преступника скрылись — женщина на черном «вольво»-универсале, мужчина — без машины. Наверху мои дети и няня. Поднимитесь и помогите ей. Я скоро вернусь.
— Эй, ты куда! Назад! — завопил полицейский, но стрелять все же не стал. Майкл пробежал по холлу и выпрыгнул через разбитое окно.
Делярош приехал в Вашингтон вовсе не для того, чтобы вступать в перестрелку с Майклом Осборном. Поймать пулю, когда они летают в ограниченном пространстве, может каждый, и он вовсе не горел желанием обменять свою жизнь на жизнь американца. К тому же главную цель, Дугласа Кэннона, поразить удалось — рана в спину вполне могла оказаться смертельной. И все же он злился на себя за то, что уже во второй раз не сумел убить Майкла Осборна.
Делярош сбросил плащ и рванул по переулку. На встречу ему со стороны Тридцать четвертой улицы приближалась машина, светло-серый «сааб», за рулем которого сидел молодой парень, по виду студент. Делярош встал на его пути, поднял «беретту» и направил на водителя через ветровое стекло.
— Вылезай!
Студент выбрался из «сааба» с поднятыми руками и шагнул в сторону.
— Забирай, мать твою. Пользуйся.
— Беги. — Делярош махнул пистолетом, и парень побежал.
Делярош сел за руль.
— Чтоб ты сдох, засранец! — заорал вслед парень. — Чтоб тебе…
Дальнейших проклятий киллер уже не слышал. Из Джорджтауна надо было убираться как можно скорее. Промчавшись по Тридцать четвертой улице, он повернул в сторону М-стрит. Теперь многое зависело от того, удастся ли добраться до Ки-Бриджа,[21] моста в Арлингтон. Оттуда он мог бы выехать либо на парковую автостраду Джорджа Вашингтона, I-395, либо на шоссе I-66 и уже через несколько минут быть далеко за пределами столицы.
На перекрестке М-стрит его поджидала неприятность — зеленый глаз светофора потух, зато загорелся красный. Дорожный знак извещал, что правый поворот на красный свет запрещен. Можно было бы рискнуть и рвануть на красный, но Делярош, подумав, остановился — в прошлом спокойствие при отступлении всегда играло ему на руку, а изменять собственным правилам было не в его характере.
Прижимая педаль тормоза, он поднял руку и посмотрел на часы.
