Р. Скотт Бэккер - Нейропат
«Что ты делаешь?»
Внутренняя дверь распахнулась в темноту, и Нейл высунулся открыть дверь с проволочной сеткой. На нем были короткие шорты и облегающая футболка. Пальцы его босых ног были грязные. На какое-то мгновение все показалось до ужаса нормальным…
— Привет, — услышал Томас собственный голос.
Улыбка его была искренней и естественной, хотя он видел, как притаившийся в тени Джерард поднимает пистолет.
По забывчивости Нейл добродушно нахмурился: «И шутки у тебя дурацкие».
— Паинька? Как ты…
— Стоять! — прошипел Джерард, прижав дуло пистолета к виску Нейла.
— Не-е-ет! — закричал Томас, ожидая выстрела.
Джерард бросил на него взгляд, и Нейл тут же попытался выбить пистолет из руки агента. Вспыхнуло, прогремел выстрел — и верхнее окошко двери разлетелось вдребезги. Двое мужчин обхватили друг друга. На миг показалось, что они похожи на пьяную танцевальную пару, а затем оба провалились в темноту. Томас услышал хриплое, прерывистое дыхание и звуки ударов и, пошатываясь, шагнул к дверному проему. В темноте они напоминали дерущихся животных. Когти, царапающие кору дерева. Рычание. Исступленно напряженные тела. Брызги слюны, со свистом вылетающие сквозь стиснутые зубы.
Весь трясясь, Томас шагнул в комнату. «О-господи-господи-боже…»
— Вруби свет! — неожиданно крикнул Джерард. — Да вруби же ты свет!..
Он неистово кричал — видимо, Нейл его ранил.
Томас стал шарить по стене.
— Дэнни! Дэнни! — донесся откуда-то издалека голос Сэм.
Томас что было сил ударил по кнопке выключателя. Комната одним махом перенеслась в реальное измерение.
— Уф, профессор! — проворчал Джерард. — Не могли бы вы угомонить вашего дружка и помочь мне?
Ошеломленный Томас деревянными пальцами вытащил из кармана куртки моток ленты, который дал ему Миа. Верхний свет по-прежнему резал глаза, и Томас то и дело моргал. Комната оказалась точь-в-точь такой, какой он ее помнил: просторной, с выщербленным дощатым полом из твердого дерева, вдоль стен — диваны с высокими спинками и покрытые темными пятнами шкафчики. Пожелтевшие от времени рукодельные салфетки украшали бледные стены.
Комната покойной бабушки.
Джерард притиснул Нейла лицом к сбившемуся коврику, заломив ему руки за спину. Вокруг были разбросаны сапоги и ботинки. В комнате пахло нанесенной со двора грязью и старыми стельками, сырым разбухшим деревом и слежавшимися одеялами. Еще не сообразив, что он делает, Томас пинком отбросил в сторону тяжелые тимберленды[50] и стал помогать Джерарду связывать запястья Нейла лентой.
— Логан! — проревел агент, тяжело дыша. — Я его взял, Сэм!
— Отлично-о-о! — эхом донеслось из какой-то дальней комнаты. — Осматриваю остальные помещения!
Томасу послышалось в голосе Сэм возбуждение и даже облегчение. Он не чувствовал ни того ни другого.
Джерард возился, поднимая его на ноги. Его. Нейла.
Томас ударил своего друга — изо всех сил, как в ярости ударяют по матрасу. Раз, другой, третий. Это было странно… Почти что как следить за самим собой через собственное плечо. Вся реальность для него сосредоточилась в кулаках.
— Полегче, профессор, — сказал Джерард, пошатываясь в такт наносимым Нейлу ударам. — Он нужен нам целехонький. И вам прежде всего.
Нейл посмотрел на Томаса, глаза его сверкнули. Кровь струйкой текла из разбитого носа к подбородку.
— Паинька, — невнятно пробормотал он.
Томас скривился и вытер лицо рукавом куртки. Не так он себе это представлял! Он-то думал, что будет сильным, а вместо этого снова, как маленький мальчик, пытался увернуться от злого пьяного отца.
— Фрэнки, — выпалил он. — Нейл… К-как ты мог?
Что-то сверкнуло в глазах Нейла… этот знакомый хищный блеск.
— Ты о чем? Что с Фрэнки?
— Нора, это я почти понимаю… Но мой мальчик, Нейл. Как ты мог так надругаться над моим мальчиком?
— Фрэнки? Да нет же… Нет. Я и пальцем не…
— Не ври, сволочь! Не сейчас. И не так. Не смей. Сволочь лживая!
Его голос прогремел на всю комнату.
Нейл сплюнул кровь на дощатый пол.
— Послушай, Паинька. Я и пальцем не тронул Фрэнки. Почему…
— Лжец! — хрипло взвизгнул Томас и снова ударил его.
— Это не твой сын! — проревел Нейл. — Слышишь? Это мой ребенок! Мой! Почему бы я стал трогать собственного сына?
Томас посмотрел на свои костяшки, испачканные кровью, на вены, набухшие на руках. Какая-то волна обрушилась на него — и сокрушила, обезволила все его тело. Сердце билось о ребра. Он отшатнулся и наткнулся на стену. Джерард с озабоченно округлившимися глазами что-то кричал ему. Затем голова агента взорвалась кровавым месивом из костей и мозга, и он тяжело повалился вперед, сквозь красную мглу, увлекая за собой Нейла. Они рухнули на пол у самых ног Томаса, сплетясь, как мертвые борцы.
Не в силах вскрикнуть, вздохнуть или просто подумать о чем-либо, Томас смотрел на фигуру, одиноко стоявшую посреди комнаты.
Сэм.
Кончиком туфли Сэм поддела тело Джерарда, и оно скатилось с Нейла.
— Привет, док, — сказала она, помогая Нейлу встать на колени.
— Джессика, — безбоязненно ответил тот.
Опираясь о сосновую обшивку стены, Томас следил за происходящим. Что-то подсказывало ему, что надо сдвинуться с места, бежать, но тело его стало таким же тяжелым, как тело Джерарда.
«Как балласт», — глупо мелькнуло в голове.
Вытащив стул из-под декоративной конторки, Сэм поставила его позади Нейла. Согнув палец, она взяла его снизу за подбородок — Нейл сдавленно застонал, — потом потянула его на себя и усадила. И улыбнулась Томасу.
— Итак, профессор?
— Я н-не… — Томас замолчал, исподлобья глядя на Сэм. Губы и язык у него были какие-то ватные. — Я н-не понимаю, что происходит.
— Полагаю, и не поймете, — сказала Сэм. — Дезориентация — типичная реакция на критические, стрессовые ситуации. Особенно когда ты слабак.
Что она делает? Неужели Джерард представлял угрозу? Или был подсадной уткой?
Томас наблюдал за тем, как Сэм связывает руки Нейла за спинкой стула. Затем обматывает его лодыжки лентой Миа.
— Я всегда гордился тобой, — сказал Нейл, обращаясь к Сэм, пока она все это проделывала. — Раньше, когда все это еще имело для меня какое-то значение, я относился к тебе, ну… как к своему шедевру.
— Вряд ли ты подумал об этом несколько минут назад, — рассеянно ответила Сэм с видом матери, которая одевает своего ребенка.
— Я вне досягаемости, что бы ты ни делала со мной, Джесс, — улыбнулся Нейл.
— Правда? — спросила Сэм. — Это мы еще посмотрим.
Она наставила пистолет на Томаса:
— Давай поворачивайся, любовничек.
— Сэм, — сказал Томас, прижав ладонь ко лбу. — Ч-что происходит? Ты уб-била Джерарда? Ты что — действительно убила его, черт возьми?
Сэм бросила взгляд на Джерарда, обмякшее серое тело которого лежало на полу.
— Я сказала этому мудаку, чтобы оставался в Нью-Йорке. У меня было такое чувство, будто ты тут что-то нарыл. — Она направила пистолет прямо в лицо Томаса. — А теперь поворачивайся и руки за спину. Иначе отправишься пить пиво с чипсами в компании с Иисусом.
Неожиданно для себя самого Томас увидел, что подчиняется приказу. Он ровным счетом ничего не понимал.
— Она не та, за кого ты ее принимаешь, Паинька, — прозвучал где-то на периферии его слуха голос Нейла. — Она из Агентства национальной безопасности. Так сказать, продукт нейропластической программы.
Томас хорошо понимал все слова по отдельности, но все равно они звучали для него тарабарщиной.
Сэм? АНБ?
Сэм надела на него наручники.
— Она — собственность правительства и управляется им, — продолжал Нейл. — Радиоуправляемый хирургический психопат.
Очертания комнаты словно попали в кривое зеркало, окружая грозно нахмурившееся лицо Сэм. Голос Нейла доносился из сплющенных углов ромба.
— Я сам проводил операцию, Паинька. Выскреб ее основательно. Удалил чувство сострадания. Вины. Стыда. Так-то, приятель.
— Сэм, — услышал Томас собственный голос. У него пересохло во рту.
— Слышал? — проворковала Сэм, наклоняясь к нему. Томас ощутил запах увлажняющего крема «Авино», которым она пользовалась утром после душа. — Меня слегка подправили. Мозговые миндалины свели к первичным хищническим инстинктам. — Она лизнула мочку его уха и добавила шепотом: — Представь, что ты заперт и беспомощен — наедине с Джеффри Дамером.
Все вдруг прояснилось. Томасу стало страшно — очень страшно.
— Лет десять назад, — продолжала Сэм, придавив его к стене, — некоторые проектировщики будущего в некоторых областях пришли к выводу, что человеческий род пойман в кошмарную ловушку теории игр. Они назвали это великой схваткой. Борьба за ресурсы — нефть и так далее. За пищу — перед лицом гибели окружающей среды. За стабильность — в самой гуще катастрофических социальных перемен технократического общества. Они перебрали сценарий за сценарием, и каждый раз величайшей помехой оказывался ты…
