Джейк Арнотт - Подснежник
– Просто не верится, что старый козел наконец-то умер, – сказала я, чокнувшись с Гарри.
– К счастью, – отозвался он мягко, – он успел познакомить меня с тобой, Руби.
После смерти Рачмана людей, осведомленных о моем неприглядном прошлом, можно было пересчитать по пальцам. Гарри, разумеется, был одним из них. У нас была общая тайна. Мы, что называется, были давними знакомыми. Именно с этого момента мы начали сближаться. Иногда мы даже вместе ходили на приемы и рауты. На некоторых светских мероприятиях Гарри предпочитал появляться в женском обществе – кажется, порой ему даже нравилось притворяться натуралом. А я была для него идеальной спутницей – я всегда была готова поучаствовать в каком-нибудь мероприятии, да и подготовка, полученная в рэнковской «школе обаяния», наконец-то мне пригодилась. Гарри, впрочем, тоже исполнял роль, и исполнял неплохо. Он разыгрывал настоящего джентльмена, и мне, не скрою, было приятно выходить в свет, где за мной ухаживали и восхищались мною. Подобное положение дел устраивало обоих. Я имею в виду – ни один из нас не чувствовал, будто чем-то обязан партнеру.
Так мы подружились. Кроме того, что время от времени он нуждался в спутнице для выходов в свет, Гарри любил поговорить со мной по душам. Поделиться сокровенным. Ему нужен был кто-то, кому он мог рассказать о юношах, которые ему понравились или, напротив, с которыми он расстался. Эту тему Гарри не мог обсуждать ни с кем из своих тогдашних друзей, так что во мне он нашел благодарную слушательницу. Я в свою очередь тоже доверяла ему свои тайны. Я бы сказала: нам обоим одинаково не везло с мужчинами, зато мы – до определенной степени, конечно, – могли положиться друг на друга. Гарри, в частности, был подвержен длительным приступам тяжелой депрессии. И во время каждого такого приступа не раз и не два случалось так, что Гарри утыкался мне в плечо своим суровым, мужественным лицом и негромко всхлипывал, а я утешала его, точно ребенка.
В 1964 году я снялась в фильме под названием «Синица в руках». Это была скверная, истинно британская разновидность комедии, полная намеков и двусмысленных выражений. Мне, восходящей звезде, пришлось играть довольно развязную молодую женщину, сексуально озабоченную домохозяйку, не лишенную, впрочем, некоторого обаяния. Моим партнером был Джеральд Уилмен, игравший роль странствующего коммивояжера, который обходит дома и продает препараты мужских и женских половых гормонов. Джеральд к этому времени был широко известен благодаря роли, которую он исполнил в юмористической радиопостановке «Как поживает папаша?». Бедняга был типичным и явным гомиком, ужасно комплексовавшим в связи с этой своей предполагаемой ненормальностью. Все его переживания по этому поводу отражались в манере игры Джеральда. Его патологическая застенчивость и невротическая аффектация казались мне воплощением свойственного большинству британцев страха перед всем, что относится к половой сфере. Ну а я в роли вышедшей в тираж развязной оторвы вынуждена была преподносить как комедию острое чувство разочарования и неудовлетворенности.
Когда у Джеральда шарики не заскакивали за ролики, находиться с ним на площадке было по-настоящему приятно. Он умел придать глубокую двусмысленность самой невинной фразе или ситуации. Его напористая непоседливость подразумевала глубокий чувственный потенциал, который ощущался буквально во всем – за исключением его актерской игры. Не думаю, чтобы Джеральд когда-либо занимался сексом с кем-нибудь, кроме самого себя. Он действительно часто говорил о мастурбации. Он называл этот процесс «гонять шкурэнку», шутливо намекая на фамилию моего бывшего работодателя мистера Рэнка – убежденного методиста и человека безупречной репутации. Однажды я сказала, что если мистер Рэнк создал «школу обаяния», то Джеральду стоило бы открыть «школу самообладания». Это ему так понравилось, что впоследствии Уилмен часто выдавал эту шутку за свою.
Как-то я свела его с Гарри, которому очень хотелось познакомиться со знаменитостью. Должна сказать, что они мгновенно поладили и буквально наслаждались обществом друг друга. Гарри даже пытался затащить Джеральда на одну из своих «вечеринок», но тот наотрез отказался. Подобные мероприятия были не для него. Достаточно сказать, что Джеральд до сих пор жил со своей мамочкой. Он вообще был каким-то инфантильным.
Кроме «Синицы в руках» я работала и для телевидения, но мало и нерегулярно. Я даже задумывалась о том, чтобы навсегда оставить карьеру актрисы, но ничего другого я просто не умела. Кроме того, Гарри был ко мне бесконечно внимателен и время от времени вручал мне некоторые суммы наличными, чтобы я могла преодолеть финансовые трудности.
В 1965 году я встретила в «Опилках» Эдди Дойла. Нас познакомил Гарри. Эдди стал бывать в клубе регулярно. Это было самое подходящее место, чтобы встретиться с другими «деловыми» и обменяться полезной информацией. И может быть, даже получить наводку.
Эдди был взломщиком. Скокарем, или, как его еще называли, «спелеологом». Он специализировался на бриллиантах и составил себе целое состояние, карабкаясь по канализационным трубам самых дорогих домов и особняков Лондона и прилегающих к нему графств. Впрочем, он умел карабкаться не только по вонючим коллекторам. Эдди был из Дептфорда, но носил костюмы с Сэвил-Роу и рубашки от Вашингтона Тремлета, обеспечивавшие ему доступ в самые шикарные кабаки города, где он мог выбрать подходящую жертву. Он регулярно читал «Татлер» и «Харперс», обращая особое внимание на статьи о светских мероприятиях, и рассматривал фотоснимки состоятельных граждан и их великолепных домов, пытаясь оценить сложности предстоящей работы.
Поначалу, я думаю, я заинтересовала его только как еще один способ получить доступ в круги, где вращались богатые и знаменитые. Даже когда мы начали вместе посещать дорогие рестораны и ночные клубы, я всегда была готова к тому, что его внимание может в любую минуту переключиться на окружающих нас женщин – точнее, на надетые на них меха и ювелирные украшения.
Я не сомневалась, что, когда мы с Эдди стали встречаться, Гарри отнесся к этому не без некоторой доли ревности. Я по-прежнему сопровождала его на приемах и других социальных мероприятиях, на которых ему по каким-то соображениям следовало появиться в женском обществе, однако по мере того, как мое увлечение Эдди становилось сильнее, это случалось все реже и реже. Вскоре мне стало очевидно, что Гарри относится ко мне слишком по-собственнически. Кроме того, его, похоже, беспокоило, что по сравнению с Эдди он выглядит несколько простовато. Эдди был вором, а не бандитом, поэтому у него были и стиль, и утонченность, тогда как Гарри предпочитал действовать грубой силой. Встречаясь, они тотчас начинали спорить о том, что носить, на каких машинах ездить и даже какое вино заказывать, но, если Эдди и удавалось доказать, что «Картье» далеко не такая модная штука, как «Улисс Жарден», это ничего не меняло: Гарри все равно был сильнее. Он обладал реальной властью, к которой Эдди всегда относился с почтением. Для его бизнеса было очень важно оставаться в хороших отношениях с такими людьми, как Гарри. Сбыт краденого оказывался подчас намного сложнее и опаснее самой кражи, а как раз в этой области у Гарри были довольно широкие возможности. Кроме того, если бандитам удавалось пронюхать, что какой-то вор сорвал куш, они не постеснялись бы отнять у него добычу, поэтому каждый раз, когда Эдди удавалось крупно заработать, он нередко делился с Гарри, чтобы тот обеспечил ему безопасность.
В подобных случаях Эдди никогда не жадничал. Насколько мне известно, он никогда не стремился участвовать в реализации краденого. Больше всего его заботило, чтобы кто-нибудь не помял ему «фотографию». Зато он буквально балдел от чувства опасности, связанного непосредственно с кражей. Я думаю, что успешный взлом приносил ему почти что сексуальное удовлетворение. Свой адреналин он точно получал. Меня он старался держать в некотором неведении относительно своих операций, но я почти всегда могла угадать, что Эдди сорвал банк – произвел coup,[42] как он это называл, – потому что в такие дни он был довольно пассивен в постели.
Но если не считать этого, жаловаться мне было практически не на что. Мне было хорошо с Эдди. Главное, он умел сделать так, чтобы я чувствовала себя особенной, самой лучшей. С ним я снова стала собой. Я сбросила вес, стала хорошо одеваться, вновь обрела уверенность в собственной привлекательности. С Эдди я проводила время куда лучше и приятнее, чем с любым из мужчин, которые были у меня до него. До такой степени лучше, что даже перестала беспокоиться о том, что превращаюсь в бывшую актрису.
Правда, в глубине души меня все же терзали сомнения. Я боялась, что в конце концов все это закончится крупными неприятностями, однако об этом я старалась не думать.
