А. Й. Казински - Последний праведник
— Направо, — сказала она.
— Спасибо, — бросил он на бегу.
Педиатрическое отделение, 15.18
Дети расселись полукругом в общем зале; двоих из них, которые были слишком больны, чтобы вставать, привезли в кроватях. Молодой человек в красной клетчатой рубашке сидел на крошечном стульчике, держа в руках книгу. Над ним висел плакат «Встреча с автором детской серии ужастиков».
— Как вы придумываете всех этих монстров? — успел спросить один из тонких голосков, прежде чем Нильс помешал собранию. Медсестра, сидевшая на полу и державшая на коленях девочку лет пяти, раздраженно взглянула на Нильса.
— Мария Делеран?
— У них у всех сейчас перерыв. А к детям пришел писатель.
— Это срочно. Я из полиции.
Все внимание детей было теперь приковано к Нильсу.
— Спросите, пожалуйста, на кухне.
Она откинулась назад и указала в конец коридора. Нильс бросил взгляд на часы. До 15.48 оставалось меньше получаса.
Он остановился, чтобы смахнуть слезы, сам не понимая толком, откуда взялось это переполнившее его вдруг чувство несправедливости. Детские личики ли были тому виной? Такие малыши не должны болеть, это какая-то ошибка в мироздании, после такого ты начинаешь требовать от Бога ответа на вопрос «за что». Или это из-за того, что он взялся за задачу, которую наверняка не сможет выполнить? Ханна права, у них ничего не выйдет. А может, — пронзила его новая мысль, — может, это просто проявление маниакально-депрессивного психоза? Может быть, он просто сейчас в маниакальной фазе? Нильс прислонился к стене, пытаясь восстановить дыхание. Может быть, Ханна действительно сумасшедшая, как думает Соммерстед? Но даже если и так, убийства все равно остаются настоящими. И необъяснимыми.
В конце коридора открылась дверь. Нильс заметил светловолосую женщину, которая легким шагом прошла по коридору и почти тут же исчезла из его поля зрения. Это она?
— Так, сосредоточься, — прошептал он самому себе. Дети в общем зале над чем-то смеялись, Нильс увидел в окно солнечный блик. Дети смеялись хором, их смех возвращал ему надежду. По крайней мере, он пустился бежать дальше, завернул за угол и услышал голоса медсестер, доносящиеся из кухни.
— Мария Делеран? — закричал он.
Никакого ответа, три медсестры продолжали разговор, не обращая на него внимания. Нильс достал свое полицейское удостоверение.
— Я ищу Марию Делеран.
Разговор тут же прекратился, все женщины повернулись к нему.
— Что-то случилось?
— Она на работе?
— Ее здесь нет.
Нильс разглядывал медсестер. Самая старшая из них, должно быть, знала Марию лучше всех, во всяком случае, отвечала ему именно она:
— Что-то стряслось?
— Вы уверены, что ее здесь нет?
Он сразу заметил блуждающий взгляд медсестры.
— Вы можете ей позвонить?
— Да, могу попробовать, конечно.
Она лениво поднялась. На диване из кожзаменителя остался отпечаток ее филейной части.
— Вы не могли бы поторопиться?
В ответ она сердито посмотрела на Нильса. Этакая старая матрона, явно привыкшая командовать, остальные медсестры ее заметно побаивались.
— Нам вообще-то запрещено давать кому бы то ни было номера мобильных телефонов.
— Я и не прошу мне ничего давать. Просто позвоните ей и скажите, что ее ждет полицейский, которому нужно с ней поговорить.
— Она же ушла, ее рабочий день закончился.
— Почему тогда она не отметила свой уход?
— Мы иногда об этом забываем. Что вообще случилось?
— Я все-таки попрошу вас ей позвонить. Прямо сейчас!
Надеюсь, ты не замужем, подумал Нильс, пока она набирала номер, иначе мне жаль твоего мужа. Он осмотрелся вокруг: доска для заметок, открытки, схемы, фотографии, записочки. Красивая светловолосая девушка в окружении детей стоит на фоне африканской деревни.
— Может быть, я сама могу вам чем-то помочь?
Нильс проигнорировал вопрос и снял с доски открытку.
— Это Мария?
Медсестры не отвечали, переглядываясь. «Вот мои детки. Надеюсь, у вас там все хорошо, на вашем холодном севере. Скучаю по нашим разговорам за чашкой кофе». Смайлик и подпись «Счастливо, Мария».
— Мария Делеран?
— Да.
— У нее есть дети?
— А что?
— У Марии Делеран есть дети?
Снова повисла непонятная тишина.
— Нет, — ответила наконец матрона.
— Когда она освободилась? Вы уверены, что ее здесь нет? Вон там висит куртка, — он указал на вешалку, — это не ее?
Одна из медсестер поднялась с места и вежливо улыбнулась:
— Послушайте, Мария освободилась в два часа. У нее сегодня было утреннее дежурство. Вот, можете сами проверить по графику. — Она кивнула на доску. — Может быть, она немного задержалась, но сейчас, по крайней мере, ее здесь нет. Если вы хотите ей что-то передать, я с радостью вам помогу.
Старая матрона ее перебила:
— Нет, она не берет трубку.
— Может быть, у нее есть тут подруги? — предположил Нильс. — Кто-то, с кем она встречается после работы?
— Я ее подруга.
Нильс обернулся и посмотрел на бейджик. «Тове Фанё, медсестра». Во время всего разговора она молчала.
— У нее есть здесь еще друзья, Тове? Это ведь большая больница.
— Нет, не думаю.
— Друзья, любовники, может быть, коллеги по волонтерской работе.
Тове подумала немного и покачала головой. Нильс перевел взгляд на матрону, и та сердито пожала плечами.
— Она вам нравится?
— Что?
— У вас есть дети? У всех тут есть дети?
Удивленные взгляды.
— Я задал вопрос.
Все кивнули. Все, кроме подруги Марии. Тове. Ей вполне может быть за сорок. Нильс посмотрел на нее, и тогда она убрала руки, выставляя вперед большой беременный живот.
73
Бухгалтерия, Королевская больница, 15.27
Вообще-то Ханна предпочитала дням вечера и в целом больше любила время после захода солнца. Для тех, чья жизнь, как ее собственная, вдруг где-то в расцвете лет сошла с колеи, дни обычно выдаются тяжелыми. Вокруг полные энергии люди спешат на работу или с работы, в школу или детский сад. В дневные часы окружающие были заняты, на фоне их забот отчетливее виделась ее собственная жизнь: она превратилась в ничто. Ни работы, ни мужа, ни, что хуже всего, сына. Потом солнце садилось, люди исчезали и быть Ханной Лунд становилось чуть проще. Но сегодняшний день стал исключением.
Она поднялась с места, подошла к окну и взглянула на солнце, прячущееся за деревьями. От солнца осталась только тонкая бледная полоска, которая хоть и не делилась уже теплом с этой частью земного шара, но все же собиралась провисеть на своем месте еще какое-то время. В кабинетах по ту сторону коридора продолжали работать люди, в холле был включен телевизор, и Ханна не могла не заметить поднявшийся на экране испуганный переполох. На саммите что-то произошло. Кто-то упал, вокруг несчастного столпились люди в пиджаках, другие мчались к нему с водой и одеялами в руках. У Ханны перед глазами всплыл «Белла-Центр». Жуткое место, спертый воздух, слишком много народу, слишком мало времени. Кто угодно хлопнется в обморок.
— Ничего себе! — воодушевленно воскликнул Каспер, поднимая взгляд от экрана. — Я нашел еще одного ангела.
Ханна вернулась обратно к Касперу и Тору, которые, ссутулившись, сидели перед компьютерами.
— Кто у вас там? — спросила она.
— Профессор Самуель Виид из Центра медицинской паразитологии. Сорок девять лет, никаких детей — я проверял. Но самое интересное вот что, — Каспер поднял глаза на Хану, прежде чем продолжить: — Виид пятнадцать лет занимается исследованием малярии. Считается, что его работа спасла уже полмиллиона человеческих жизней в районе вокруг экватора.
— Он сейчас на работе?
— Он университетский исследователь. Похоже, у университета есть отделения, которые привязаны к больнице.
— Да, но если его нет в здании, тогда он вне опасности, — сказала Ханна, рассматривая фотографию борца с малярией.
«Александр Македонский умер от малярии, которая считается одной из трех главных проблем человечества и уносит каждый год свыше трех миллионов жизней», — успела Ханна прочесть под фотографией исследователя, прежде чем ее осенило:
— Позвоните к нему на работу, узнайте, не здесь ли он сейчас.
— Хорошо, — послушно ответил Тор, набирая номер.
Каспер продолжил поиски, бормоча себе под нос:
— Грю Либак. Тоже неплохо.
— Он сейчас в здании, — перебил Тор. — Самуель Виид. На этаже администрации, отделение 5222. Он там на встрече.
15.30
Нильс не сомневался, что Мария Делеран до сих пор была где-то в больнице, но не понимал, зачем врут ее коллеги. Он не стал отвечать на очередной звонок Ханны. Медсестры на кухне как раз начали расходиться, и Нильс, подождав, пока уйдет старая угрюмая матрона, направился за Тове, подругой Марии. Та зашла в туалет, и он с грохотом распахнул только что закрывшуюся за ней дверь.
