Тэми Хоуг - Час расплаты
— Мы должны вести наше расследование так, как будто точно уверены в том, что перед нами преступник, — предложил Мендес.
— Но мы не сможем ничего предпринять, имея на руках одни только подозрения, — возразил Диксон. — Сегодня утром мне звонил его адвокат. Он спрашивал, какие обвинения мы выдвинем против Лорен Лоутон.
— Храбрый сукин сын этот Балленкоа, — хмыкнул Мендес. — Он приезжает сюда, преследует женщину, а когда она срывается, хочет упрятать ее в тюрьму.
— Винс полностью прав. Балленкоа нравится играть людьми.
— Прокурор ведь не будет на его стороне?
— Я уже переговорил с Кэтрин Ворт, — сказал Диксон. — Сама она ничего предпринимать не собирается, но, если Балленкоа все же подаст иск, у нее имеется план. Самое большее, что угрожает миссис Лоутон, — это обвинение в мелком хулиганстве. Учитывая смягчающие вину обстоятельства, прокурор потребует условного осуждения. Ну и как результат — день-два общественных работ.
Мендес нахмурился, но предпочел промолчать. Ничего хорошего из этого не выйдет. Вряд ли Балленкоа пустит дело на самотек.
Диксон бросил на Мендеса испытующий взгляд.
— Что ты думаешь предпринять, детектив?
— Постараюсь найти доказательства его причастности к этим взломам.
— Хорошо, — сухо согласился с ним шериф. — Помнится, об этих преступлениях ты и слышать когда-то не хотел.
— Урок усвоен. К нам на день приехала детектив Таннер из Санта-Барбары. Я, она и Билл возьмемся за дело. Мы все проверим. Надеюсь, какая-нибудь ниточка все же отыщется, чтобы размотать этот клубок.
— Хорошо. Будем надеяться, что она окажется достаточно длинной, чтобы повесить на ней этого субъекта.
43
Они были похожи на призраков, каждый из которых жил в своем собственном мире и никогда не пересекался и не заговаривал с тем, кто находился рядом.
Лия съела сваренное вкрутую яйцо и половинку грейпфрута, почистила зубы, вернулась в кухню и молча уселась за стол.
Лорен выпила чашку кофе, поклевала черничный маффин, приняла две таблетки тайленола и тоже уселась за стол, не проронив ни слова.
Женщина подумала, что надо бы попытаться вытащить дочь из ее раковины, завести с ней разговор, но любой из сценариев, который она прокручивала у себя в голове, заканчивался плохо, поэтому Лорен решила не испытывать судьбу. Любая попытка окажется фальшивой и безнадежной. Добавлять их к уже существующей неловкости не следует.
Лия имеет право быть расстроенной. Лорен, что ни говори, поступила глупо. Это она привезла дочь сюда. Ей нет оправданий. И она не знает, что теперь делать. Вначале Лорен надавала обещаний, а потом сама же первой их нарушила. Что еще можно на это сказать?
Лорен Лоутон страстно желала найти выход из сложившейся ситуации. Женщина вспоминала о черно-белом благоразумии телевизионных мам, в присутствии которых она росла. Их звали Донна Рид и Джуна Кливер.[22] Они умели к концу получасовой серии найти какую-нибудь жемчужину мудрости, которая могла убедить их детей в том, что все в мире хорошо.
Но в мире, как оказалось, много чего неправильного, причем в половине ее бед так или иначе виновата она сама. Донну Рид никогда не арестовали бы за нападение на человека. Джуне Кливер и в голову не пришло бы нанять человека ради того, чтобы убить другого человека.
Лорен не могла отойти от шока при воспоминании о предложении Грэга Хьювитта. Двадцать пять тысяч долларов за жизнь Роланда Балленкоа. Еще больше ее поразило то, что это предложение не показалось ей таким уж отвратительным. Единственное, что помешало Лорен сразу же согласиться, было опасение, что она не сможет узнать о судьбе Лесли. Ей нужно знать, что сталось с ее дочерью. К тому же Лорен хотелось убить Балленкоа собственными руками.
Мир, в котором они живут, сошел с ума. Но как объяснить это пятнадцатилетней девочке? Лорен просто терялась, не зная, что предпринять, поэтому мать и дочь продолжали играть в «нормальность». Они молча вышли из дома, молча подошли к машине. Стоя у БМВ, женщина поверх его черной крыши смотрела на дочь. Лия бросила взгляд в ее сторону… Настороженная… чего-то ожидающая…
Не в силах больше сдерживаться, Лорен наконец выложила все начистоту:
— Я запишу тебя на прием к Анне Леоне.
Лия от удивления открыла рот.
— Я не сумасшедшая и не нападаю на людей.
— Я не говорю, что ты сумасшедшая, — продолжила Лорен, — но тебе приходится жить вместе со мной. Надо с этим что-то делать. Ты пойдешь к Анне и пожалуешься ей на меня, расскажешь, какая я плохая мать и как я стараюсь испортить нам обеим жизнь.
— Не смешно, — резко возразила Лия.
— А я и не собираюсь шутить, — запротестовала женщина. — Я вижу, что ты несчастна. Ты несчастна. Я несчастна. И мы обе представляем собой семью несчастных Лоутонов. Я не знаю, что со всем этим делать, — призналась она. — Самое страшное заключается в том, что я из кожи вон лезу, чтобы нам помочь, но ничего не получается. Тебе по крайней мере надо высказать кому-то все, что успело накипеть на душе.
— А я не хочу. Я мечтаю обо всем забыть! Просто положи край этому безумию!
— Как?! — заводясь, воскликнула Лорен. — Как я могу остановиться и забыть, если ничего до сих пор не ясно? Мне что, притвориться, будто с нами ничего на самом деле не происходило? Ты требуешь, чтобы я забыла, что когда-то у тебя были сестра и отец? Мне следует смириться с тем, что Роланд Балленкоа разгуливает на свободе, чтобы время от времени досаждать нам? Это неправильно, Лия. Я не собираюсь играть роль успокоившейся матери, зная, что при удобном стечении обстоятельств он вполне может захотеть наложить свои лапы и на тебя. Что мне делать?
— Не знаю! — барабаня сжатыми в кулачки руками по крыше БМВ, завопила Лия. — Я ненавижу ту жизнь, которой мы живем! И во всем виновата одна лишь Лесли! Ничего бы не случилось, если бы она не была такой мерзавкой! Я хочу, чтобы она была сейчас мертва! Тогда мы сможем забыть о ней и жить ради себя, а не ради памяти о ней!
Лорен ойкнула так, словно дочь дала ей пощечину. Если бы не разделяющая их машина, то Лорен, скорее всего, отвесила бы сейчас девочке звонкую оплеуху.
— Это нечестно! — продолжала Лия. — Ее нет уже несколько лет, а мы по-прежнему из-за нее страдаем!
— Не вина Лесли, что ее похитили!
— Ее! — орала дочь. — Ей запретили выходить из дома, а она сбежала. Ей говорили, что она не должна разговаривать с незнакомыми людьми, а она разговаривала. Думаю, Лесли сама села в его машину. Ей просто захотелось, чтобы он подвез ее домой. Во всем виновата ее тупая самоуверенность. Лесли думала, что смышленее всех на свете.
— Лия!
— Это правда! Я ее ненавижу!
Девочка разрыдалась. Слезы полились по ее лицу.
— Она разрушила нашу жизнь, а ты требуешь от меня, чтобы я жалела эту «бедняжку» Лесли. Меня от воспоминаний о ней уже тошнит!
Лорен отшатнулась, словно ее ударили. Она повернулась к дочери спиной, не зная, что ответить на ее обвинения. Когда-то Лия была милым и покорным ребенком. Это Лесли всегда показывала свой характер. Старшая дочь любила спорить, отстаивая свое мнение, а Лия всегда подчинялась.
Она вспомнила крик дочери той ночью: «А что делать мне?»
И впрямь, что ей делать? Она отправилась вместе с дочерью в это безумное путешествие в поисках Лесли и теперь подвергает ее жизнь риску. Она лишила ее тех остатков нормального детства, которые у Лии еще были в Санта-Барбаре. И что ей делать?
За спиной лязгнула, закрываясь, дверь машины. Лорен встрепенулась, как будто услышала пистолетный выстрел. Лия села в БМВ, с сердитым видом утирая заплаканное лицо.
Лорен тоже залезла в машину. А что еще ей оставалось делать?
«Так мы и живем, — пронеслось у нее в голове. — Притворяемся, что все в порядке».
Их мир настолько сильно сошел со своей орбиты, что Лорен давно уже перестала понимать, что «нормального» в нем осталось.
Для нее нормой стало ходить вооруженной пистолетом, принимать снотворное, чтобы заснуть, и алкоголь, чтобы заглушить душевные страдания.
Для нее стало нормальным заниматься грязным сексом с мужчиной, которого она не любит и который предлагает убить ненавистного ей человека.
«Просто покончи с этим безумием!» — кричала ей Лия.
«Я тоже этого хочу», — подумала Лорен.
Молчание, словно железный занавес, отделило их друг от друга. Женщина завела автомобиль. БМВ отъехал от ворот дома, в котором они жили.
Лишь преодолев половину пути до ранчо, Лорен нарушила это молчание.
— Я люблю тебя, Лия, — произнесла она. — Не думай, что тебя я люблю меньше, чем любила Лесли. Если бы пропала ты, а не она, я бы боролась ничуть не меньше.
Лия не отрывала взгляда от своих сложенных на коленях рук.
