Деон Мейер - Кобра
Пистолет приглушенно кашлянул и дернулся у него в руке.
Тейроне подошел к дереву.
Конечно промазал!
Он чертыхнулся, надеясь, что все дело в сильном ветре.
* * *Никто из сидевших в баре не сдвинулся с места.
— Вы уверены? — спросил Зола Ньяти.
Все по очереди кивнули.
— Хорошо, — сказал полковник. — В таком случае позвольте рассказать, как прошел день у меня. Нам с бригадиром звонили и начальник полиции, и комиссар УРОВП. Оба спрашивали, в самом ли деле мы передали все материалы дела ГАБ. Спрашивали неоднократно. Я солгал. Несколько раз. Мне очень стыдно, потому что бригадир Мусад Мани — хороший человек и он мне доверяет. Я не уверен, что начальство нам поверило. Потом они спросили, уничтожали ли мы какие-либо вещественные доказательства, потому что у них есть некоторые подозрения. Мы с бригадиром сказали им то, что сочли нужным. Я ответил полуправдой. Бригадир меня поддержал. Я больше не буду призывать вас подумать, но, если они уличат нас во лжи, на нашей карьере можно ставить крест, и мы потащим за собой и бригадира. Но будь что будет. Главное — на обоих комиссаров сильно давят сверху. А всем нам известно, что это значит. Минут сорок спустя бригадиру позвонил исполняющий обязанности главы Криминальной разведки. Генерал сообщил ему, что Криминальная разведка высылает группу, чтобы, цитирую, «пронаблюдать за завершением нашего расследования, а также проверить наши системы на соответствие техническим условиям». Сегодня они прилетают из Претории. Я жду их в любое время.
Мбали тихо ахнула.
— Да, Мбали, — сочувственно кивнул Ньяти.
Вон Купидон что-то прошипел сквозь зубы — очень похоже, что он с трудом подавил рвущееся с губ ругательство.
— Значит, возможно, речь все же идет не о шпионах и не о ЦРУ, — заметил Скелет.
— Да, возможно, — ответил Ньяти.
Гриссел подумал: Мбали была права, когда еще в больнице предполагала, что дело связано с какими-то государственными тайнами. Что во всем замешано их правительство. А поскольку к делу привлекли Криминальную разведку на таком высоком уровне, возможно, речь идет об очень щекотливых тайнах. Потому что всем известно: главе этого подразделения часто отдают приказы с самого верха.
— Должен сказать, — по-прежнему торжественно и не спеша продолжал Ньяти, — что у меня не осталось другого выхода. После очередного звонка я все рассказал бригадиру. Предложил отправить меня в отставку. Он отставки не принял. Однако потребовал, чтобы я извинился за то, что не доверился ему, думая, что он нас не поддержит. Затем он спросил, что я намерен делать. Я рассказал, что встречусь с вами и скажу вам правду. Правда заключается в том, что, какими бы благородными ни были наши побуждения, у нас пока нет никаких доказательств. За нами пристально следят, нас прослушивают. Фигурально выражаясь, у нас связаны руки. Вряд ли мы узнаем, что записано на карте памяти, и вряд ли мы спасем Дэвида Эдера. Так что каждому из вас нужно задать себе вопрос: ради чего вы хотите подвергать свою жизнь и карьеру опасности, сражаясь на манер Дон Кихота с ветряными мельницами?
Никто не шелохнулся. Атмосфера была напряженной, все сидели, повесив голову.
Все, кроме Гриссела.
Вернувшись в мини-отель, Тейроне взял третий мобильник.
Потом он отправился в центр города. Несмотря на ветер, который вертел его туда-сюда невидимой рукой, и холод, проникавший под пиджак, он думал только о предстоящем звонке. Прикидывал, не позвонить ли в больницу, но не знал, поможет ли его звонок. Ему ведь нужно поговорить непосредственно с полицейскими. И привести убедительные доводы.
Как Капюшон и его приспешники узнали, что Надя в больнице?
Кто они?
Что записано на карте памяти, будь она неладна!
Ее ранили, и они, наверное, поняли, что он сделает — отвезет сестру в ближайшую больницу. Французам известно, как их зовут… Не нужно быть гением, чтобы выяснить, где находится Надя.
Полицейским придется охранять Надю. Охранников потребуется много. Потому что те ребята ничего не боятся.
Если с ней что-то случится… Какое-то время Тейроне гадал: не бросить ли все? Завтра сказать французу: я оставлю твою карту в определенном месте, забирай ее, а нас оставь в покое.
Дело того не стоит. Но, конечно, все не так просто.
Даже если забыть о злости, о том, что они сделали с ним и с Надей… Так дальше продолжаться не может. Ему каждый день все труднее заниматься своим ремеслом. Повсюду камеры. Полицейские, патрули в городе, охрана везде, где в избытке водятся лохи, их защищает закон. А ему нужно добывать деньги, чтобы Надя могла учиться, а он — просто жить. Денег требуется много, он уже не справляется. И все больше нервничает, все больше рискует. А риск — это неприятности, как на них ни смотри.
Два миллиона четыреста тысяч.
Большие деньги.
Они способны устранить все невзгоды. Все неприятности. Весь риск.
Надежная страховка.
Плата за Надино обучение. Может быть, даже ему удастся изменить свою жизнь — окончить школу, а потом поступить учиться. Открыть свое предприятие. Что-нибудь небольшое, например магазин мужских шляп, магазин эксклюзивной одежды. «Розничная торговля Тейроне». Да, это ему по душе.
А потом он, может быть, отправится путешествовать на поездах по Европе.
Но только если удастся уговорить копов охранять Надю.
Он спрятался в нише перед закрытым подъездом в нескольких шагах от ресторана «Занзибар» на Касл-стрит. В такую погоду можно не бояться случайных прохожих.
Он зашел в телефонный справочник «Водакома» и узнал номер полицейского участка в Бельвиле.
В наступившей тишине Гриссел сказал:
— Не важно, что записано на карте.
Все посмотрели на него, пораженные его уверенностью. Остальные испытывали разочарование и подавленность, а на него вдруг снизошло озарение: только он один знает, как работать со связанными руками. Он все это уже проходил. Даже когда считался неудачником и пьяницей. А может быть, наоборот, именно потому, что был неудачником и пьяницей. В те дни, в самые темные дни прежней жизни, ему нужно было каждый день придумывать причину для того, чтобы утром вставать и идти на работу, несмотря ни на что. Только это стояло между ним и полным разрушением и отчаянием.
И вот сейчас, вспомнив то время, Бенни Гриссел вдруг почувствовал себя нужным. Адекватным. Впервые за несколько месяцев. Или даже не месяцев, а лет — не важно. Он испытал почти эйфорию: оказывается, и он может думать о более важных вещах, чем о бессмысленных мелких огорчениях! Он тоже способен внести свой вклад в общее дело. Изменить ситуацию. Вот почему у него был такой взволнованный голос.
Но он должен подобрать нужные слова, чтобы все объяснить. Не выставив себя полным дураком.
— Не важно, почему в деле замешаны ГАБ, Криминальная разведка или МИ-6, — сказал Гриссел. — Не важно, кто на кого давит, довольны мы нашим правительством или нашими командирами…
Он покосился на Мбали. Та смотрела на него разочарованно и с болью.
— Мы делаем свое дело не ради президента, не ради министра и не ради комиссара, — продолжал Гриссел. — Мы стараемся ради людей, убитых во Франсхуке и в торговом центре, и ради их близких. Кроме нас, у них никого нет. Мы — стражи порядка. Мы охраняем закон, который говорит: если ты кого-то убил, тебе придется за это расплачиваться. Так я и намерен поступить. Я хочу схватить их и заставить ответить за их злодеяния. Ничего другого я не умею. Вернее, только это я и умею. И вот что я подумал… — Он помолчал, заранее представляя, что обрушится на него за то, что он сейчас скажет, и тем не менее продолжал, понимая, что Купидон высмеет его при всех: — Если мы все… Если все жители нашей страны постараются хорошо делать то, что они умеют, наступит нормальная жизнь. — Наступила тишина, только в углу тихо жужжал большой холодильник с пивом.
Потом Мбали сказала:
— Бенни, как здорово!
И Скелет кивнул в знак согласия, и на обычно непроницаемом лице Золы Ньяти мелькнула тень улыбки.
Однако Вон Купидон никогда не выдерживал торжественности момента.
— Но как мы их схватим, Бенна, если даже не знаем, что на той карте? — спросил он.
— Как ты меня учил, — ответил Гриссел. — Нам поможет техника, точнее — их мобильные телефоны.
— Бенни, когда прибудут ребята из Криминальной разведки, мы уже не сможем отслеживать их передвижения… За нами будут следить. Я уже распорядился прекратить попытки найти их через операторов сотовой связи.
— Сэр, можно воспользоваться услугами внешнего оператора, — возразил Гриссел. — Независимого.
Он понимал, что его предложение не придется по душе Жирафу. Согласно Акту об уголовном судопроизводстве, сотрудники ЮАПС не имеют права пользоваться услугами независимых операторов слежения за сотовыми телефонами. Все доказательства или улики, полученные таким способом, суд с негодованием отвергнет, а на них набросятся журналисты. Вдобавок частные детективы не пользуются особой любовью полиции, потому что часто действуют на грани. Кроме того, они дают взятки руководству компаний сотовой связи.
