Джеймс Грейди - Бешеные псы
— Раньше работал, — сказал Эрик.
— Но теперь у Кайла Руссо пять дней на то, чтобы все подчистить, — напомнил я. — Найти прикрытие.
— А может, он считает, что любой шаг приближает его разоблачение, что безопаснее всего не рисковать, пустить все на самотек, дать природе взять свое. Пусть Блондинка остается здесь, а ее банда стрелков сделает работу за него. В конце концов, мы всего лишь кучка маньяков.
— Бешеных псов, — поправил Эрик.
— Да уж, — согласился Рассел. — Похоже, в этом мы ему даже помогли.
Хейли сняла трубку. Набрала номер, составленный по отдельным цифрам из коричневых матриц сестры Смерть, пока Рассел встал на часы у окна в темной гостиной.
Ее соединили. В ответ она услышала автоматический голос. Хейли нажала одну кнопку. Прослушала другой список. Ткнула вторую. Прислушалась.
— Терпеть не могу ждать, пока какая-то машина говорит мне, что делать, — прошептал Зейн.
Хейли нажала еще одну кнопку… вернее, кнопку, которую ее попросили нажать.
— Позвони на коммутатор, если входящий номер еще не сдох, — сказал Эрик.
Кэри наблюдала за нами.
Хейли, тыча пальцем, набрала десятизначный номер сотового телефона сестры Смерть.
— Вот теперь нам жарко придется, — сказал Эрик.
— Я и так никогда не мерз, — прозвучал как бы со стороны мой голос.
— Нажмите «ноль», чтобы поговорить с телефонисткой, — пробормотала Хейли. — Как раз вовремя.
Наши сердца отстукивали время, которое, как мы смело полагали, не потрачено зря.
— Да, привет, я звоню из дома моего отца, это за пределами города, — сказала Хейли, понимая, что «ее город» не Бомбей, или Белфаст, или еще какой-нибудь населенный пункт, где американская компания сотовых телефонов поместила свой счетно-аналитический центр. — Мне надо сообщить вам его адрес, чтобы вы могли послать двойной счет сюда, а я — оплатить его вовремя.
Хейли продиктовала адрес покойника, который должен был подтвердить удостоверение входящего.
— Итак, мы посылаем два счета. Давайте сверим наши адреса.
Зейн закрепил подставку, чтобы Хейли, которая держала телефон, было удобнее записывать.
— О'кей, или, как говорится, мерси.
Повесив трубку, она сказала нам:
— Она так смеялась, что это либо великая актриса, либо она и понятия не имеет ни о каких «следах» или «ловушках».
— Едем, — сказал я, — все равно едем. Это вина автоматики, а не телефонистки. Они могли сообщить местонахождение семьдесят секунд назад.
— Нет, — ответила Хейли, когда мы быстро шли к гаражу. — Если вспомнить то, чему меня учили, сестра Смерть или кто-то еще приобрел для своей миссии телефон на имя компании, чтобы скрыть свою личность… а теперь у нас есть адрес.
— «Берлоу-сервис инн.», — прочитал Зейн. — Уитон, штат Мэриленд.
— Пригород Вашингтона, — сказал я, когда мы выходили из кабинета. — Недалеко от кольцевой дороги.
Рассел бегом нагнал нас. Уходя, он выключил весь свет.
— Ну и что, что сестра, которая, как вы говорите, — решила высказаться Кэри, — убила доктора, зарегистрировала свой мобильник на компанию? Тут может быть тысяча разных причин.
— Но только одну следует учесть, — ответил я, открывая дверь, ведущую из дома в гараж. — А именно, что мы на верном пути.
— Теперь мы будем знать, когда доберемся туда, — сказал Зейн.
— Везет тебе, — произнес Рассел, подталкивая Кэри к дверям гаража. — Ты с нами в одной лодке.
Пещера гаража сияла огнями. Мы закрыли за собой дверь в дом. Уставились на уткнувшегося в канистру мертвеца.
— Забыла, как его зовут, — сказала Хейли.
— А я и знать не желаю, — откликнулся Рассел.
— Нет, — сказал Зейн. — Надо помнить.
— Гарри Мартин, — сказал я. — Его звали Гарри Мартин.
— Мерси, — произнес Эрик, обращаясь к трупу.
— Уже смердеть начинает, — сказала Кэри.
Наш угнанный «БМВ» стоял на козлах в пяти футах над бетонным полом. Капот зиял, колеса были сложены одно на другое в углу, а две передние дверцы с выбитыми стеклами занимали место вытащенного переднего сиденья. Номера угнанного автомобиля были приколочены к стене среди других распятых стальных табличек.
— Да, отчеты у копов получатся объемные, — сказал я. — Вот только ответ найти будет не просто.
Нигде в доме копы не обнаружат документы владельца «БМВ», ожидающего ремонта. Точно так же как и водительские права Гарри Мартина, уютно покоившиеся в бумажнике Зейна. Фото на правах напоминало Зейна только потому, что изображало седого мужчину: стариковская внешность могла оказаться вполне достаточным подтверждением идентичности. На Зейне была такая же ветровка, как на старике, запечатленном на фотографии в правах. Куртка скрывала кобуру, в которую был засунут пистолет с полной обоймой, раньше хранившийся в бронежилете. И наконец, в доме Гарри Мартина не осталось ни одного документа, подтверждавшего, что он когда-либо являлся владельцем «кадиллака» выпуска 1959 года.
«Кэдди» глянцево поблескивал в огнях гаража. Длинный и белый. Блестящий и яркий. Сложенные задние крылья с красными хвостовыми огнями. Четыре безупречные черные покрышки и полный бак бензина. Багажник был забит нашими манатками и вещами, добытыми по дороге.
Трое человек расположились на заднем сиденье, рассчитанном на четырех: Зейн сидел возле задней дверцы, прямо за водителем, дальше шла свидетельница Кэри, по-прежнему с путами на ногах и руками в наручниках, сложенными на коленях. «От меня далеко не уйдешь», — сказал ей Зейн. Пожалуй, она догадывалась, что он пудрит ей мозги, вынуждая не сосредоточиваться на нем одном, а сознавать опасность, исходящую от всех нас. Она ничего не ответила. Эрик сел у второй задней дверцы.
В данном случае обошлось без голосования: вел машину я. Хейли сидела рядом, с картой Гарри Мартина на коленях. Над лобовым стеклом и зеркалом заднего вида она пленкой приклеила белую матрицу, на которой черными буквами было выведено: «Кайл Руссо».
— На случай, если начнем забывать, зачем едем, — сказала она.
«Ой-ой-ой, — подумал я. — Неужто ты тоже подплываешь?»
Рассел щелкнул выключателем на стене рядом с мертвецом, вырубив верхний свет и оставив светиться в темноте только фару на крыше «кэдди». Затем забрался на переднее сиденье и так хлопнул дверцей, что и мы, и белое чудище погрузились в абсолютную тьму.
В которой и сидели, набирая полную грудь воздуха.
— Наденьте темные очки, — сказал Рассел.
— Тут-то ни черта не видать, а на улице ночь! — раздался с заднего сиденья голос Кэри.
— Вот как? — спросил Рассел. — Может, на этот раз будем поспокойнее?
Мы услышали, как Эрик, подчиняясь приказу, нацепляет на свои очки темные линзы, которые мы подобрали для него в коробке из-под ботинок.
Кэри уже вдохнула поглубже, чтобы запротестовать, когда Зейн стал напяливать на нее огромные, как смотровое зеркало у глазного врача, очки, но передумала, учитывая четыре волшебных слова.
Хейли пошевелилась рядом со мной, ей ничего не приходилось повторять.
— У нас все тихо, — доложил Зейн сзади.
Я надвинул на глаза зеркальные очки-полусферы, как у робота.
И повернул ключ. Мотор «кэдди» ожил, заурчал.
— Давай, — сказал я.
Рассел нажал кнопку дистанционного открывания дверей на лобовом стекле.
Ворота гаража поднялись с надсадным лязгом и ворчанием, тьма стеной встала перед рычащей серебристой решеткой нашего «кэдди». Холодная пригородная ночь устремилась в гараж вместе с дрожащим светом уличных фонарей, разноцветными призраками с экрана соседского телевизора и мерцающими звездами.
— Поехали, — сказал Рассел.
41
На шестой день под прикрытием утреннего тумана сбежала Кэри.
С ревом пулей вылетев из гаража, мы сняли темные очки и, руководствуясь картой покойника, выехали на одну из дорог штата, где не было кордонов из патрульных машин и стальных парней в гражданской одежде, почему-то никогда не застегнутой. Мы старались держаться подальше от соединяющих штаты автострад, где осуществлялся контроль за движением. Заправились на какой-то семейной бензоколонке, явно живущей вчерашним днем и не оснащенной камерами слежения. И продолжали ехать по той же дороге, углублявшейся в пустынную местность под названием Пайн-Барренс.
Густой ночной туман клубился в конусах света наших фар. Шоссе простиралось перед нами прямое, как траектория пули. Других машин не встречалось. Все были немногословны. Никто не клевал носом в недрах огромного белого чудища.
Постепенно тьма блекла, уступая место рассеянному серому свету. Туман плавал между корявыми соснами, дубами и черными вишневыми деревьями, теснящимися вдоль обочины. Мы ехали в полутьме, отделявшей день от ночи, когда Зейн сказал:
— Остановись на минутку… приперло.
