Лоран Ботти - Проклятый город. Однажды случится ужасное...
Рози вздрогнула и застыла на месте в напряженном ожидании. Что, если я сейчас кого-то увижу? Что, если эти руки протянутся еще немного дальше? Ответа у нее не было. Тело больше не подчинялось рассудку, да тот и сам был не в состоянии отдавать приказы. Нужно во что бы то ни стало добраться до дома, запереться, забыть обо всем… И подождать, пока вернется Барби со своего джоггинга, прежде чем снова высунуть нос на улицу.
Она снова двинулась к дому, твердо решив избегать каких-либо столкновений. В руке у нее был нож, но чем он мог помочь?..
Оставалось примерно десять метров… Всего-то пятнадцать шагов… ерунда. Пятнадцать шагов — пятнадцать секунд. Ну, двадцать. Оно не схватит меня… оно пришло не за мной…
Рози считала в уме шаги. Девять… восемь… Господи боже, ну вот и она, дверь! Уже можно дотянуться до ручки…
И вот тогда она его заметила. На седьмом шаге. Среди ветвей и тумана тусклый свет прожекторов высветил белокурую прядь… и два глаза — самые холодные из всех, какие Рози Менгиронд когда-либо видела в своей жизни!
Глава 37
Бертеги не пришлось долго ждать о баре отеля «Золотая виноградина». Через пять минут после того, как он назвал себя у стойки администратора, Николя Ле Гаррек торопливо спустился вниз, как будто боялся, что полицейский решит провести разговор у него в номере, а не в баре. Такой вариант не слишком нравился Бертеги: здешний джаз-бар отличался изысканной атмосферой лондонских аристократических клубов, и он явно предназначался для благородных посетителей, привыкших к конфиденциальным беседам.
— Выпьете что-нибудь? — спросил Бертеги вместо приветствия.
Ле Гаррек сел на соседний табурет и удивленно взглянул на бокал с янтарной жидкостью, стоящий перед комиссаром.
— А я думал, полицейские не пьют на службе.
— Вам бы стоило больше узнать о полицейских. Это могло бы оказаться для вас полезным — при написании книг. К тому же сегодня моя служба закончится сразу после нашего разговора. У меня был тяжелый день.
— Это видно, — сказал Ле Гаррек серьезным тоном. — Выглядите действительно неважно.
Бертеги пристально посмотрел на него и после некоторого молчания заметил:
— О вас то же самое можно сказать.
— Я сегодня похоронил мать. Это не слишком способствует хорошему самочувствию.
Он жестом подозвал бармена и заказал коктейль «Манхэттен».
— Кстати, как вам церемония? — на этот раз уже с явной иронией спросил Ле Гаррек.
Бертеги проигнорировал вопрос.
— Я знаю одну женщину, которая сегодня тоже неважно себя чувствует, — сказал он. — Она похоронила сына. Он был найден мертвым в парке несколько дней назад. Точнее, на ограде парка. Насаженным на стальные прутья.
Ле Гаррек коротко кивнул, не отрывая глаз от бармена, готовящего коктейль.
— Да, я слышал об этом… действительно кошмарная история.
Словно аккомпанемент к этой фразе, внезапно раздалось душераздирающее пение Билли Холлидей.
— А вы заходили в парк после приезда? — спросил Бертеги.
— Нет. Эта часть моего паломничества еще не выполнена. Здесь, вокруг отеля, вполне хватает зелени. Есть очень приятные места для прогулок. Как и во всем городе, если вы заметили…
Да, Бертеги заметил это уже в первые дни после приезда. Заметил и некоторые особенности географического расположения города: на возвышенных плато выделялись четыре точки, расположенные на одинаковом расстоянии одна от другой по окружности вдоль его внешней границы: на одной оси — отель «Золотая виноградина» прямо напротив Талькотьера и на поперечной оси — шикарный квартал Монсерно напротив рабочего квартала Вресилль. Сердце Лавилль-Сен-Жур казалось почти осязаемым на пересечении этих двух линий. Самое интересное, что в этом месте как раз и находился городской парк, точнее, та его часть, которая примыкала к территории лицея «Сент-Экзюпери».
— Я приступаю к официальному расследованию обстоятельств смерти вашей матери, — сообщил Бертеги.
— Я не удивлен. Насколько я понимаю, вы с самого начала собирались это сделать.
Ле Гаррек слегка коснулся своим бокалом бокала комиссара — «чин-чин», — затем сделал небольшой глоток и, повернувшись к бармену, приветственным жестом приподнял бокал.
— Могу я узнать, что побудило вас принять такое решение? — вслед за этим спросил он у Бертеги.
— Кое-какие свидетельские показания.
— Понимаю.
Некоторое время Ле Гаррек пристально разглядывал свой бокал. В мягком приглушенном освещении бара Бертеги показалось, что Одиль Ле Гаррек только что материализовалась прямо у него на глазах. Затем Ле Гаррек повернул голову, и ощущение исчезло.
— Больше вы мне ничего не скажете?
— Пока нет. Зато я хотел бы от вас кое-что услышать. Где вы были в ночь на третье октября?
Ле Гаррек улыбнулся с заметным разочарованием.
— Я не перерезал телефонные провода в доме матери, если вы это имеете в виду…
— Нет, я имею в виду именно то, о чем спросил: где вы были в указанное время?
В тоне Бертеги отчетливо звучало: шутки кончились.
— Я был здесь. У себя в номере.
— Это действительно так?
— Полагаю, вы можете проверить у администратора…
— Хм…
Бертеги отпил немного виски и потер подбородок.
— Вы знаете не хуже меня, что в отелях вроде этого постояльцы приходят и уходят, когда им вздумается, не отмечаясь у дежурного администратора. В крайнем случае, можно незаметно проскользнуть мимо него или подождать, пока он куда-нибудь отлучится на пару минут. Я уверен, что, если бы кому-то понадобилось выйти незамеченным, он нашел бы для этого сотню способов.
— Вы правы. Но мне больше нечего вам сказать.
Бертеги с легким раздражением отметил, что Ле Гаррек нисколько не обеспокоен.
— А где вы были пятого октября? Точнее, вечером этого дня, около одиннадцати?
— Пятого? — переспросил Ле Гаррек. — Почему именно пятого?
— В тот вечер произошел… несчастный случай в парке.
— Вы… вы действительно думаете, что я мог совершить нечто подобное?! Кстати, что конкретно? В газетах писали о несчастном случае… и вы сами только что сказали…
— Я пока ничего по этому поводу не думаю, месье Ле Гаррек. Я просто выполняю свою работу.
— Понимаю. Но вынужден вас разочаровать: в то время я был на вечеринке у старых школьных друзей. У Рошфоров.
— Рошфор — директор «Сент-Экзюпери»?
— Да, он самый. Вы его знаете?
— Я встречался с ним. По поводу вас, кстати. Точнее, я искал информацию о прошлом вашей матери.
Бертеги ожидал какой-то реакции собеседника, но напрасно. Писатель лишь слегка повернул голову в сторону единственной посетительницы бара — пикантной, но слишком вызывающе одетой брюнетки.
— Думаю, вы не слишком удивитесь, если я скажу, что не испытываю ни малейшего желания ворошить прошлое, — проговорил Ле Гаррек.
— В самом деле не удивлюсь. Но я считаю, что это неправда. Вы приехали сюда, после столь долгого отсутствия, вовсе не затем, чтобы писать роман, действие которого происходит в Бразилии. Мне кажется, что вы ищете здесь именно прошлое.
— Скорее это оно ищет меня. — Ле Гаррек хмыкнул и сделал хороший глоток коктейля.
— У меня также есть несколько вопросов к вам по поводу вашей семьи, — продолжал Бертеги, оставив без внимания замечание писателя.
Ле Гаррек ничего не сказал, но его лицо слегка омрачилось.
— Начнем с вашего отца.
— Вот этого я и боялся, — произнес Ле Гаррек, массируя пальцами веки. — И ожидал чего-то такого с первой нашей встречи. Ну и что вы хотите знать о моем отце?
— Сколько лет вам было, когда он умер?
— Четыре года или пять… — Он нахмурился, вспоминая. — Пять лет.
— Вы его помните?
— Смутно… очень смутно. Я даже не уверен, что найдутся какие-то фотографии или воспоминания, с помощью которых я мог бы… восстановить какие-то эпизоды. Думаю, так обстоит дело со всеми детьми, потерявшими родителей слишком рано…
— А что вы знаете об автокатастрофе?
Ле Гаррек резко повернулся к комиссару, словно хотел сказать: «Давайте, наконец, поговорим как мужчина с мужчиной!»
— Послушайте, комиссар. Я не знаю, чем вызван ваш интерес к событиям тридцатилетней давности, и не понимаю, что вы надеетесь отыскать… Но моя мать умерла несколько дней назад. Как вы помните, я видел ее останки, и не могу забыть этого зрелища до сих пор, если уж говорить начистоту… Этим утром я ее похоронил. Я совершенно вымотан всем этим, и сегодня, чтобы хоть немного снять усталость, попросил о свидании… — Он мельком взглянул на часы. — До него, кстати, осталось меньше часа… Так вот, я пригласил на свидание самую очаровательную из женщин, каких я встречал в течение нескольких последних лет… Может быть, мы перенесем этот разговор на другое время? Скажем, на завтра?
