Бернар Миньер - Лед
— С какой стати? Не было никакой связи между происшествиями.
— А ты уверен, что не подумал о них при расследовании?
Сен-Сир снова заколебался, а затем ответил:
— Да, уверен.
— Поясни.
— Жалоба на сексуальный шантаж была не первой шумихой, поднявшейся вокруг этой четверки. Ходили слухи и до, и после, но ничего не выходило наружу, кроме той жалобы.
— Какого плана слухи?
— Говорили, что и другие девушки не избежали той же участи и что в некоторых случаях это плохо кончилось. Парни любили подразнить, поиздеваться, а подвыпив, были склонны к насилию. Такие вот дела. Но девушки, о которых ходили сплетни, все были совершеннолетние. А самоубийцы — дети. В общем, я не стал отрабатывать эту гипотезу. Ведь в те времена всяких слухов хватало выше головы.
— А про Гримма и всю четверку? Это было правдой?
— Не исключено. Но не обольщайся. Здесь, как и повсюду, полно кумушек и самозваных консьержек, которые сочиняют невероятные истории о своих соседях просто так, от нечего делать. Они иначе не могут. Но это еще ничего не доказывает. Уверен, в этой истории имелось зерно истины, но оно искажалось от раза к разу, когда сплетня переходила из уст в уста. — Тут Сервас кивнул, а следователь продолжил: — Однако ты прав, когда задаешь вопрос, не связано ли убийство аптекаря тем или иным образом с этим старым делом. Все, что происходит в долине, уходит корнями в прошлое. Если хочешь докопаться до истины, надо поднять каждый камушек и посмотреть, что там под ним.
— А Гиртман? Какова его роль во всей этой неразберихе?
Сен-Сир задумчиво посмотрел на него и ответил:
— Он представляет собой то, что я, еще будучи следователем, называл деталью, которая ни с чем не вяжется. Такая обязательно присутствует в каждом деле и упорно не укладывается в общий пазл. Уберешь ее — и все обретает смысл. Но она существует, не желает занять свое место и означает, что мы где-то что-то упустили. Иногда это важно, иногда нет. Некоторые судьи и следователи предпочитают ее не замечать. Но именно так рождаются судебные ошибки. Что до меня, то я никогда такими деталями не пренебрегал, но и не позволял себе попадать под их влияние.
Сервас посмотрел на часы и поднялся.
— Жаль, что мы не работаем вместе. Я предпочел бы иметь дело с тобой, чем с Конфьяном.
— Спасибо, — отозвался Сен-Сир, тоже вставая. — Мы составили бы отличную бригаду. — Он обвел рукой стол, кухню и пустые стаканы на столике у камина. — У меня есть предложение. Всякий раз, когда тебе опротивеет есть и спать в Сен-Мартене, знай, что здесь для тебя будет накрыт стол. В самом деле, почему ты должен заглатывать эту бурду в отеле и ложиться спать на голодный желудок?
— Если я каждый день буду так наедаться, то окажусь непригоден к следствию. Какая из меня будет ищейка? — улыбнулся Сервас.
— Это была, скажем так, трапеза-прелюдия. — Габриэль Сен-Сир от души расхохотался, отгоняя прочь напряжение, вызванное той историей, которую он рассказал. — Я просто хотел тебя удивить своими кулинарными талантами. Следующие будут скромнее. Обещаю. Майора надо держать в форме.
— На этот раз принято.
— В то же время мы сможем обсудить, как продвигается твое расследование, — прибавил следователь, подмигнув. — Естественно, в пределах сведений, которые ты сможешь мне сообщить. Как говорится, с точки зрения теории, а не практики. Всегда полезно иметь возможность доказать свои гипотезы и выводы перед третьим лицом.
Сервас понимал, что старик прав. Он вовсе не собирался сообщать магистрату все сведения о следствии, но сознавал, что Сен-Сир, с его острым нюхом и профессиональной логикой, может очень пригодиться. Если дело как-то связано с юными самоубийцами, то старый следователь его многому научит.
Они тепло пожали друг другу руки, и Сервас шагнул в ночь. На мостике он почувствовал, что пошел снег. Мартен глубоко вдыхал ночной воздух, чтобы выветрился хмель, и снежные хлопья садились ему на щеки. Уже возле самой машины в кармане завибрировал мобильник.
— У нас новости, — раздался голос Циглер.
Сервас весь подобрался и оглянулся на мельницу, стоявшую на том берегу ручья. За окном обозначился силуэт Сен-Сира с бокалами в руках. Над мельницей кружились снежные хлопья.
— На месте преступления обнаружили следы крови другого человека, не Гримма. Его ДНК идентифицировали.
Под ногами у Серваса разверзлась пропасть. Он нервно сглотнул, поскольку знал, что сейчас услышит.
— Это ДНК Гиртмана.
Было чуть за полночь, когда послышался легкий скрип двери. Диана не спала. Она лежала одетая на кровати, ждала, повернув голову, и увидела полоску света под дверью. Потом раздались еле слышные шаги.
Диана поднялась.
Зачем она это делает? Никто ее не обязывает. Но Диана приоткрыла дверь.
В коридоре было темно, но на лестнице вдали горел свет. Диана быстро посмотрела в другую сторону и вышла из комнаты. На ней были джинсы, свитер и мягкие тапочки. Как она сможет объяснить, что ей надо ночью в коридоре, если нос к носу с кем-нибудь столкнется? Она подошла к лестнице и прислушалась. Снизу раздавалось эхо поспешных шагов. Ни на третьем, ни на втором этаже шаги не замедлились. На первом остановились. Диана собралась, но не решилась перевеситься через перила.
Щелчок.
Тот, за кем она следила, вышел, приложив к двери первого этажа электронную карточку. Такая есть для каждого этажа, за исключением последнего, где сидит охранник. Диана услышала, как дверь первого этажа отозвалась гудением, потом открылась и затворилась. Она что, и вправду способна на такое? Пуститься в ночные приключения на новом месте работы?
Диана спустилась по ступеням до двери и в нерешительности сосчитала до десяти. Она уже собралась набрать код, как внезапная мысль остановила ее.
Камеры…
Повсюду, где двигались и спали пациенты, были установлены камеры слежения. Они имелись и во всех стратегических помещениях первого, второго, третьего и четвертого этажей. А вот на служебных лестницах, вне зоны доступа пациентов, их не было, как и на пятом этаже, где размещались комнаты персонала. В остальных местах камеры отслеживали любое движение, невозможно было пройти мимо них и хоть на миг не попасть в зону видимости.
Значит, тот, кто шел впереди, этого не боялся. Но если камеры зафиксируют только Диану, то она и вызовет подозрение…
Пока Диана стояла, обдумывая ситуацию, с другой стороны двери снова раздались шаги. Она еле успела добежать до лестницы и спрятаться, как загудел сигнал электронной карточки.
На миг, в ожидании появления человека, за которым она следила, сердце ее сжалось от страха. Но тот, вместо того чтобы подняться к комнатам, стал спускаться. Диана колебалась всего долю секунды.
Ты спятила!
У двери первого этажа она остановилась. Никого не видно. Куда же он подевался? Если бы незнакомец направлялся в служебное помещение, то Диана услышала бы гудение электронного ключа. Тут она вдруг заметила слева короткую лестницу, ведущую к двери в подвал. Дверь медленно закрывалась, осталась только узкая щелочка. С этой стороны на двери была ручка с защелкой, и открывалась она с помощью обыкновенного ключа. Диана подбежала и в самый последний момент, когда дверь уже готова была захлопнуться, просунула в щель руку.
Потребовалось некоторое усилие, чтобы потянуть дверь на себя.
Вниз вела еще одна бетонная лестница. Ступени терялись в мрачной глубине подвала. Пятнадцать ступеней до первой площадки, потом поворот. Лестница крутая, ступени облупившиеся.
Она остановилась в нерешительности.
Преследовать незнакомца в подвалах института — да, в этом что-то было. Если же кто-нибудь ее здесь обнаружит, она всегда сможет сказать, что поздно задержалась, а потом заблудилась. Однако следить за кем-то в подвале — совсем другое дело.
Шаги слышались где-то внизу.
Решившись, Диана отпустила дверь, и та затворилась за ней. Со стороны подвала металлическая створка открывалась с помощью горизонтального засова, который теперь тихонько звякнул. Диану сразу обволокли холодная каменная сырость и специфический запах подвала. Она начала спускаться, была уже на втором марше, и тут внезапно погас свет. Нога соскользнула со ступеньки, Диана потеряла равновесие, вскрикнула и больно ударилась плечом о бетонную стенку. Морщась от боли, она схватилась рукой за плечо и затаила дыхание. Шаги остановились! Ее охватил страх, который до поры прятался где-то в глубинах мозга. Сердце выпрыгивало из груди, и она больше ничего не слышала, только шум крови в ушах. Диана уже собралась повернуть назад, как шаги послышались снова. Они удалялись. Диана заглянула вниз. Полной тьмы там не было, снизу струился тусклый, призрачный свет, разливаясь по стенам, как крошечные мазки желтой краски. Осторожно ставя ноги на ступеньки, она продолжила спуск и оказалась в просторном, слабо освещенном коридоре. Под потолком — кольца и пучки электрических проводов, окруженные пятнами ржавчины и черной плесени.
