Джеффри Сэкетт - Клеймо оборотня
Охранник запер дверь камеры, оставив вместе двух людей и двух оборотней, а сам уселся за стол в конце коридора.
— Для меня все было достаточно просто, — говорила Клаудиа. — После того, как мы расстались, я скиталась по Центральной Европе, прислушиваясь к тому, о чем говорят в кафе, закусочных, бистро. Очень скоро я поняла, что мы с тобой по неведению остались в стороне от поистине небывалого прогресса, которого достигла наука за последние несколько веков.
— И ты поверила, что химия поможет тебе разгадать тайну нашей жизни и укажет путь к смерти, — понимающе кивнул Калди. — Поразительно, Клаудиа. Эта мысль никогда не приходила мне в голову.
— Потому что ты, Янош, никогда ничего не читал, кроме романов, пьес и стихов, — заметила Клаудиа.
Он пожал плечами.
— Да, очевидно, это еще один из моих недостатков. И все-таки, как ты оказалась в Штатах?
— Ах, Янош, ну где твой здравый смысл? — нетерпеливо воскликнула она. — Коли я решила заняться наукой, то куда было еще ехать после второй мировой войны? Где находились лучшие университеты, передовое оборудование, современные технологии? Мне суждено было приехать именно сюда. А в 50-х годах, когда Америка принимала множество беженцев из Европы, попасть сюда не составило труда.
— Что ж, разумно, — пробормотал он, — но… твое новое имя и биография? Тебе же, наверное, пришлось подделать документы?
— Вовсе нет. Петра Левенштейн существовала на самом деле, и ее родителей действительно убил оборотень.
— Другими словами, ты, — сказал он утвердительно.
— Конечно, — ответила Клаудиа. — Я потратила несколько лет, чтобы найти подходящую семью. Я искала семью, состоящую из мужа, жены и дочери лет пяти, не имеющих родственников и живущих в маленьком городке. При этом необходимо было, чтобы девочка некоторые вечера проводила вне дома, у родственников или где-то еще, но достаточно регулярно.
Калди, заметно улыбнулся.
— Довольно жесткие критерии отбора.
— Так было нужно. В конце концов я нашла семью Левенштейнов в Нью-Йорке. Их дочь, Петра, раз в две недели по субботам и воскресеньям посещала женский монастырь, милях в сорока от дома. Она там пела в каком-то хоре, кажется, или что-то в этом роде. Некоторое время я выжидала, пока однажды полнолуние не пришлось как раз на ту ночь, когда девочка отсутствовала. И я пришла в дом ее родителей, представилась преподавателем пения из монастыря и сказала, что хочу поговорить с ними об уроках для Петры. Они, конечно, пригласили меня войти…
— И позже, превратившись в зверя, ты убила их обоих, — закончил Калди.
— Да, для того, чтобы их дочь отдали в приют. — Она замолчала, что-то обдумывая, потом добавила:
— Кстати, таким же образом я избавилась от этой жирной свиньи Пратта. Он мне надоел. Некоторое время я выслеживала его, чтобы узнать, куда он обычно ходит по вечерам, а в ночь полнолуния просто поджидала его рядом с этим местом. Само собой, у меня не было никакой уверенности, что я нападу именно на него, но поскольку мне так или иначе суждено было кого-то убить, то я очень надеялась, что им окажется Пратт. Ладно, вернемся к моей истории. В течение следующих двенадцати лет, пока Петра Левенштейн росла, я работала в химической компании Доу простой уборщицей. Там я мыла полы, чистила лабораторные столы — одним словом, выполняла элементарную, не требующую специальной подготовки работу, но самое главное, у меня была возможность слушать, смотреть, задавать вопросы и таким образом накапливать знания.
— Кажется, я знаю, что было дальше, — перебил ее Калди. — Когда Петра выросла и должна была поступать в колледж, ты попросту убила ее и заняла ее место.
— Да, но экзамены я сдавала сама и сама проходила собеседование. А та девочка ни за что бы не поступила. Она никогда не отличалась особым умом.
— И тем не менее, у нее было право на жизнь, — тихо сказала Луиза.
— Что? — переспросила Клаудиа.
Луиза с ненавистью взглянула на нее.
— Я сказала, что у нее тоже было право на жизнь!
Клаудиа несколько мгновений смотрела на Луизу, а затем как ни в чем ни бывало продолжила:
— Учиться оказалось невероятно трудно. Причем дело было даже не в научных дисциплинах. Тут мне все удавалось. Но зато в других я была полной невеждой. Однако я старалась изо всех сил и все же закончила этот колледж и получила диплом.
— Но для чего тебе это было нужно, Клаудиа? Раз уж ты практически изучила химию в Доу Кемикл, зачем тебе понадобилось формальное образование?
— Да затем, чтобы получить место в какой-нибудь солидной компании и иметь возможность проводить свои собственные исследования! Кто бы позволил уборщице заниматься лабораторными изысканиями?!
Он кивнул.
— Понятно. Но как получилось, что ты попала сюда, к Брачеру?
Она мягко рассмеялась.
— Меня интересовали не эти люди и не Центр, Янош. Я пришла сюда, чтобы найти тебя.
Калди, удивленный, спросил:
— Ты… ты знала, что я здесь?
— Не конкретно здесь, но где-то поблизости.
— Но как?
— Ну, начнем с того, что я знала, что ты в Америке. Однажды я увидела тебя по телевизору.
— Что-что?
— Да, представь себе. Как-то раз я смотрела новости, показывали беженцев с Кубы, прибывших на пароходе «Мэриел», и вдруг увидела тебя, спускающегося по трапу.
— Ах, вот оно что. Но почему твой выбор остановился на Центре «Халлтек»?
— Компьютеры, Янош. Я заложила в компьютер программу по сбору информации о всех случаях массовых убийств и каннибализма, и в конечном счете вышла на Северную Дакоту, где ты и оказался в это время. В газетах я прочитала описания убийств изуродованные тела, явный каннибализм. — Она мрачно усмехнулась. — Здесь я, сам понимаешь, ошибиться не могла.
— Но я ни разу никого не убил с тех пор, как… — Он замолчал. — Ну да, конечно. Это, наверное, когда Бласко болел, В ту ночь я убил несколько человек, молодых туристов. Года два назад это случилось, верно?
— Да.
— Значит, ты меня нашла. А как ты узнала, что я содержался именно в Центре «Халлтек»?
— Я и не знала. Мне было известно только, что ты был где-то здесь, в Северной Дакоте. Специальные агенты Халла постоянно ищут молодых талантливых ученых, работающих в технологических подразделениях крупных промышленных корпораций, поэтому когда у меня появился шанс приехать сюда, я тут же воспользовалась им. И, кстати сказать, сделала это еще по одной причине, — добавила она. — Видишь ли, я посвятила себя химическим проблемам генетики, мне казалось, что это единственно возможный путь к смерти. А в Центре «Халлтек» занимаются как раз генетическими Исследованиями. Так я и оказалась здесь, а когда Халл приказал Реймору перевести кого-нибудь из своих химиков на проект, связанный с ликантропией…
— Да, понимаю, — сказал Калди, — ты вызвалась сама.
— Не просто вызвалась. Я просила, умоляла. Я ни минуты не сомневалась, что оборотнем, о котором шла речь, был ты, но втайне надеялась — а вдруг нет? Знала, что бесполезно, но лелеяла шальную мысль, что поймали еще одного из нашей породы и я смогу поговорить с ним, узнать что-то новое.
— А когда ты поняла, что это был я, ты попыталась спрятаться за этой дурацкой хирургической маской? — насмешливо спросил Калди.
Она печально улыбнулась в ответ.
— Ты узнал меня?
— Разумеется. Под маской мне было видно только глаза. Но ведь эти глаза я видел каждый день в течение двух тысячелетий.
— Подождите-ка, мистер Калди, — вмешалась Луиза. — Вы хотите сказать, что все это время вы знали, что Петра… то есть, Клаудиа?..
— Я сразу узнал ее, — просто ответил он.
Она смотрела на него, широко открыв глаза от удивления.
— Но почему же вы в таком случае ничего нам не сказали?
Он пожал плечами.
— А зачем? Вы хороший человек, Луиза, и мне нравится общаться с вами, но у меня никаких обязательств перед вами нет, и уж тем более перед вашим мужем и капитаном Брачером. И потом, мы с вами знакомы два месяца, а Клаудию я знаю, по всей вероятности, более двух тысяч лет. Кроме того, у меня теплилась надежда, что Клаудиа узнает что-нибудь полезное для нас.
— Но я ничего не узнала, — вздохнула Клаудиа. — О, Янош, я была так счастлива, когда снова увидела тебя, счастлива и одновременно разочарована, что этим оборотнем оказался именно ты. Ведь от тебя никакой новой информации не получишь.
— Да, ты права, — он покачал головой. — Да и все, что удалось воскресить в памяти с помощью Невилла, лишний раз напомнило мне о безысходности. Мы вернулись с ним назад на две тысячи лет, Клаудиа, а я по-прежнему ничего не понимаю.
Ее глаза сузились, взгляд вдруг сделался холодным и злым.
— По крайней мере, теперь я точно знаю, что это ты, именно ты вверг меня в этот нескончаемый ад!
