Патриция Корнуэлл - Хищник
Винс был одет в черный летный костюм и высокие черные ботинки. Он был не только экспертом по огнестрельному оружию, но и пилотом вертолета. Как и у многих, кто работал на Люси, внешность его никак не соответствовала роду его деятельности. Винс, которому уже стукнуло шестьдесят пять, летал на «Черном ястребе» во Вьетнаме, а потом испытывал военные истребители. У него были короткие ноги, бочкообразная грудь и длинный хвост седых волос, которые он не стриг уже десять лет.
— Ты что-то сказал? — спросил Винс, снимая наушники и защитные очки.
— Удивительно, что ты еще что-то слышишь.
— Теперь уже не так хорошо. Домой прихожу совсем оглохший. Так по крайней мере утверждает моя жена.
Марино узнал пистолет, из которого стрелял Винс. «Черная вдова» с палисандровой ручкой, которая была найдена под кроватью у Дагги Симистер.
— Малышка 22-го калибра, — сказал Винс. — Я подумал, что не помешает включить ее в нашу базу данных.
— Сдается мне, что из него ни разу не стреляли.
— Это меня не удивляет. Ты не представляешь, сколько людей на всякий случай покупают пистолеты, а потом напрочь забывают о них, не могут вспомнить, куда они их положили, и не замечают их пропажи.
— Вот и у нас кое-что пропало, — заметил Марино.
Винс открыл коробку с патронами и стал заряжать пистолет.
— Хочешь попробовать? — спросил он. — Не самое удачное орудие самозащиты для старушки. Наверное, ей кто-то его дал. Я бы порекомендовал что-нибудь попроще, например «леди смит» 38-го калибра или питбуля. Насколько я понял, он валялся под кроватью вне зоны досягаемости.
— Кто тебе это сказал? — спросил Марино, в который раз за последнее время ощущая тревогу.
— Доктор Эмос.
— Но он не был на месте преступления. Что он может знать, черт бы его подрал?
— Но ему-то кажется, что он знает все. Все время здесь толчется, я от него просто обалдел. Надеюсь, доктор Скарпетта не оставит его в штате, когда закончится контракт. Если она это сделает, я наймусь охранником в «Уол-март».
Он протянул Марино пистолет.
— Нет, спасибо. Единственно в кого мне хочется пальнуть сейчас, так это в Эмоса.
— Ты сказал, что у нас что-то пропало. Это ты о чем?
— У нас из коллекции пропал дробовик.
— Это невозможно, — покачал головой Винс.
Они спустились с помоста, и Винс положил пистолет на стол, где лежали несколько пистолетов с ярлычками, множество мишеней и разбитое автомобильное стекло.
— Помповое ружье «Моссберг-835», — уточнил Марино. — Фигурировало в деле об ограблении и убийстве, произошедшем здесь два года назад. До ограбления так и не дошло, потому что продавец пристрелил нападавшего на месте.
— Как странно, что ты именно сейчас об этом сказал, — озадаченно произнес Винс. — Буквально пять минут назад мне позвонил доктор Эмос. Он спросил, можно ли ему прийти, чтобы кое-что посмотреть в моем компьютере.
Винс подошел к столу, на котором стояли микроскопы, цифровой счетчик и компьютер. Потыкав указательным пальцем в клавиатуру, он нашел упомянутое Марино ружье.
— Я ему отказал, потому что во время испытаний сюда никому входить нельзя. Когда я его спросил, что именно он хотел посмотреть, он сказал, что это не важно.
— Не понимаю, какое он имеет к этому отношение? — проворчал Марино. — И как он мог об этом узнать? Мой дружок из полицейского управления никому, кроме меня, об этом не говорил. А я сказал только доку и теперь вот тебе.
— Камуфляжный приклад, 24-дюймовый ствол, тритиевый оптический прицел, — прочитал Винс. — Ты прав. Оно фигурировало в деле об убийстве. Подозреваемый был убит. Поступило из голливудского полицейского управления в марте прошлого года. Насколько я помню, они нам тогда передали десять или двенадцать единиц огнестрельного оружия в обмен на бесплатное обучение и консультации. Ну-ка посмотрим. Здесь из него стреляли только два раза. Восьмого апреля прошлого года его проверял я, чтобы удостовериться, что оно исправно.
— Сукин сын, — сказал Марино, который смотрел на экран из-за спины Винса.
— Второй раз из него стрелял доктор Эмос в июне прошлого года в три пятнадцать пополудни.
— С какой целью?
— Возможно, он испытывал оружейный желатин. Прошлым летом доктор Скарпетта как раз учила его стряпать. Он столько раз здесь мелькал, что я уже совсем запутался. Здесь указано, что он стрелял из него 28 июня и в тот же день в пять пятнадцать возвратил обратно. В компьютере помечено, что я брал его из хранилища, а потом вернул на место.
— Тогда как оно оказалось у убийцы?
— Возможно, эта запись не совсем точна, — нахмурился Винс.
— Может быть, поэтому он собирался залезть в твой компьютер? Сукин сын. Кто ведет учет? Ты или тот, кто стреляет? Кто-нибудь, кроме тебя, имеет доступ к этому компьютеру?
— В компьютер сведения заношу я. Сотрудники пишут заявки вон в той книге. — Винс указал на большую общую тетрадь рядом с телефоном. — Когда берут оружие и потом возвращают его, то дважды указывают свою фамилию и инициалы и расписываются. После этого я ввожу информацию в компьютер, указывая, кто и когда пользовался оружием. Похоже, ты никогда здесь не стрелял.
— Я не эксперт по оружию. Это по твоей части. Проклятый сукин сын.
— В заявке указывают вид оружия и время его использования на стрельбище или в баке с водой. Могу тебе показать. — Взяв общую тетрадь, он открыл ее на последней заполненной странице. — Опять доктор Эмос. Две недели назад он брад «Таурус РТ-145» для испытания оружейного желатина. В тот раз он по крайней мере зарегистрировался. А вот позавчера не удосужился.
— А зачем он приходил в хранилище?
— Принес свой собственный пистолет. Он коллекционирует оружие. Крутой парень.
— А ты можешь сказать, когда в компьютер были введены сведения о «Моссберге»? — спросил Марино. — Ну, вот как с файлами: там всегда указывается последняя дата сохранения. Меня интересует, мог ли Джо поменять что-нибудь в компьютере задним числом, представив все так, будто ты дал ему ружье, а потом вернул его в хранилище.
— В компьютере есть файл, который называется «Журнал». Сейчас я его закрою без сохранения и посмотрю, когда его в последний раз открывали, — сказад Винс, внимательно вглядываясь в экран. — Последнее сохранение было сделано двадцать три минуты назад. Вот это да!
— А у этого компьютера есть пароль доступа?
— Конечно, есть. Кроме меня, туда никто не может войти. Кроме Люси, конечно. Непонятно, зачем доктору Эмосу понадобилось звонить и просить разрешения посмотреть файлы. Если он что-то исправил в электронном журнале, какой смысл влезать в компьютер снова?
— Все очень просто. Если бы ты открыл для него файл, а потом сохранил и закрыл его, то этим бы замаскировал предыдущее сохранение.
— Этот парень неплохо соображает.
— Ну, это мы еще посмотрим.
— Очень неприятная история. Если он смог влезть в мой компьютер, значит, он знает пароль.
— А ты его где-нибудь записывал?
— Нет. Я соблюдаю осторожность.
— Кто, кроме тебя, знает код хранилища? На этот раз я его прищучу. Так или иначе.
— Люси. Она имеет доступ во все помещения. Пойдем, я тебе покажу.
Хранилище представляло собой несгораемое помещение со стальной дверью и кодовым замком. Внутри располагались стеллажи с ящиками, в которых хранились тысячи образцов патронов и гильз. На полках лежали сотни пистолетов, на стенах висели винтовки, дробовики и ружья, на каждом из которых был инвентарный номер.
— Ну прямо кондитерский магазин, — сказал Марино, оглядываясь по сторонам.
— А ты раньше здесь не был?
— Я не фанат оружия. Мне оно и так поперек горла.
— В каком смысле?
— В том смысле, что мне приходится им пользоваться.
Винс осмотрел все полки с ружьями, поднимая каждый дробовик и внимательно читая этикетку. Он проделал это дважды. В поисках «моссберга» они с Марино буквально обшарили каждую полку. Но он как сквозь землю провалился.
Скарпетта показала на участки посмертной синюшности кожи — красновато-фиолетовые пятна, вызванные застоем крови. На правой щеке, груди, животе, бедрах и внутренней стороне предплечий кожа побелела в результате соприкосновения с какой-то твердой поверхностью, например с полом.
— Она какое-то время пролежала ничком, — сказала Скарпетта. — По крайней мере несколько часов. Причем голова была повернута набок, о чем свидетельствует побеление правой щеки, которая была прижата к полу или к какой-то твердой поверхности.
Она перешда к следующей фотографии, где на секционном столе ничком лежало обмытое тело той же женщины. На мокрой коже ярко выделялись красные отпечатки рук, которые, очевидно, были нанесены водостойкой краской. Скарпетта вернулась к предыдущим фотографиям, стараясь восстановить подробности гибели жертвы.
