Дин Кунц - Отродье ночи (Шорохи)
Теперь, склонившись над ней, он видел полную грудь и черный треугольник, просвечивающий сквозь тонкое белье, и чувствовал, как наливается силой член. Бруно чувствовал в себе демоническое начало. Звериные инстинкты всегда брали верх над человеческим разумом Фрая.
Он вцепился в трусики Салли (Кэтрин), смял их в кулаке и потянул вниз, вдоль стройных ног. Фрай сжал в руках ее ноги и раздвинул их, потом неуклюже взобрался на матрас и опустился между ног.
В этот момент женщина очнулась. Отпихиваясь, вырываясь и лягаясь, она попыталась приподняться, но Фрай без труда придавил ее к кровати. Женщина отчаянно колотила его кулаками по широкой груди, потом вдруг разжала пальцы и вцепилась ногтями ему в лицо, пытаясь выцарапать глаза.
Фрай приподнялся, убирая голову, отбил в сторону ее руку и всей массой повалился на нее. Зажав горло рукой, он начал душить ее.
Женщина извивалась, задыхаясь. Лицо ее, искаженное болью, почернело.
Она возбуждала его.
— Не сопротивляйся, мать. Не надо. Ты же знаешь, что это бесполезно. Ты же знаешь, что уступишь мне.
Женщина корчилась под ним. Она попыталась выгнуться и перевернуться на бок, чтобы сбросить его, но не смогла. Сильная судорога прошла по ее телу, в помутившемся рассудке мелькнула последняя мысль о том, что спастись не удастся и лучше уж было сразу сдаться. Тело ее сразу же обмякло и замерло.
Убедившись, что женщина подавлена и физически и морально, Фрай снял руку с посиневшего горла Салли. Он привстал на колени, Салли поднесла руку к горлу и зашлась в приступе кашля. В ушах у Фрая шумела кровь и сердце бешено стучало в груди. Он слез с кровати и, сорвав с себя одежду, побросал ее на пол, подальше, к шкафу.
Фрай посмотрел на член и пришел в восторг от его вида. Крепкий, как сталь. Большой. Побагровевший.
Фрай лег рядом с Салли.
Она уже покорилась ему. Глаза ее смотрели куда-то в пространство. Фрай лег между ее стройных ног. Изо рта у него потекла слюна. Упала на грудь.
Фрай вонзил в нее свое оружие. Полностью ввел посох демона, рыча, как зверь, — проткнул ее демоническим членом. Фрай наносил удар за ударом, пока сперма не изверглась в ее чрево.
Фрай представил себе молочный поток. Представил его движение туда, в глубь ее тела.
Фрай представил себе, как из раны фонтаном бьет кровь. Красные лепестки, вырывающиеся из отверстия.
Мысли о сперме и крови еще больше его возбудили.
Потея и урча, Фрай вонзал и вонзал в тело Кэтрин свой нож. Туда. Туда. Глубже.
Потом он возьмется за другой.
* * *Хилари и Тони собрались было уходить, когда на столе зазвонил телефон. Джошуа снял трубку. Звонил доктор Николас Радж из Сан-Франциско.
Джошуа переключил телефон на внешний динамик, чтобы Хилари и Тони могли слышать их разговор.
— Я звонил вам домой, — сказал Радж. — Я не ожидал, что вы в офисе в столь поздний час.
— Я работаю запоем, доктор.
— Постарайтесь изменить образ жизни, — вполне серьезно отреагировал на его шутку доктор Радж. — Так жить нельзя. В своей практике я имел дело с людьми, для которых работа была единственным интересом. Работа на износ разрушает организм.
— Доктор Радж, вы кто по специальности?
— Психиатр. А вы? Душеприказчик?
— Совершенно верно. Думаю, что вы уже в курсе последних событий?
— Да, прочитал в газете.
— Разбираясь в бумагах покойного, я наткнулся на ваше имя. Насколько мне стало известно, мистер Фрай регулярно посещал вас последние полтора года.
— Да, он бывал у меня раз в месяц.
— Вы знали, что он одержим мыслью об убийстве?
— Конечно, нет, — ответил Радж.
— За такое время вы не поняли, что он душевно больной?!
— Я установил глубокое психическое потрясение. Но я не думал, что он опасен для окружающих. Вы должны правильно меня понять: у меня не было возможности тщательно его обследовать. Я же сказал, что он бывал у меня раз в месяц. Ему следовало бы появляться каждую неделю, но когда я об этом сказал, мистер Фрай отказался. С одной стороны, он искал у меня помощи и в то же время боялся узнать о себе что-то страшное. Этот страх постоянно сковывал его. Наконец, я решил не нажимать на пациента, опасаясь, что тот и вовсе откажется от какой бы то ни было помощи.
— Что привело его к вам?
— Вы хотите знать, на что он жаловался?
— Именно это я и хочу знать.
— Не вам, мистер Райнхарт, объяснять, что я не имею права об этом говорить.
— Но ваш пациент мертв, доктор Радж.
— Это не меняет сути дела.
— Но все меняет для пациента.
— Он доверился мне.
— После смерти пациента сохранение тайны не имеет никаких законных обоснований.
— Законных, может, и не имеет, — твердо сказал Радж. — Но моральная сторона остается. Я несу определенную ответственность, не позволяя запятнать репутацию независимо от того, жив пациент или нет.
— Похвально, — одобрил Джошуа. — Но в данном случае, что бы вы ни сказали мне, ничто уже не сможет так повредить этой репутации, как повредил сам ее обладатель. Доктор, мы столкнулись с непредвиденным. Сегодня я узнал, что за последние пять лет мистер Фрай убил много женщин. Сколько, пока никто не может доказать. А если он унес эту тайну в могилу?
— Вы шутите.
— Не знаю, что вам показалось смешным, доктор Радж, но я не могу шутить, рассказывая о массовом убийстве.
Радж молчал.
Джошуа продолжил:
— Далее, у меня есть основания считать, что Фрай действовал не один. У него, возможно, был сообщник. И этот сообщник, наверное, где-то сейчас бродит, живой и невредимый.
— Невероятно!
— Я согласен с вами.
— Вы сообщили в полицию?
— Нет. Во-первых, недостаточно улик. Но то, что уже известно, вполне меня убедило — и не только меня, а еще двух молодых людей, вовлеченных в это дело. Но для полиции материала пока недостаточно. Во-вторых, я не знаю, куда обратиться. Скорее всего, что убийства происходили в разных городах. Видите ли, я подумал, что, может, Фрай сказал вам что-нибудь такое, что само по себе и неважно, но станет важным в цепи раскопанных нами фактов.
— М-да...
— Доктор Радж, если вы по-прежнему будете защищать репутацию пациента, то череда убийств может тянуться дальше. Пострадают другие женщины. Разве вы хотите, чтобы новые смерти легли на вашу совесть?
— Ладно, — согласился Радж. — Однако это не телефонный разговор.
— Завтра утром я буду в Сан-Франциско, — сказал Джошуа.
— Хорошо, утро у меня свободно.
— Давайте встретимся у вас, в десять.
— Прекрасно, договорились. Только хочу вас предупредить. Сначала вы расскажете мне о своих фактах.
— Конечно.
— И если они окажутся неубедительными, то, извините.
— Не сомневаюсь, что удастся вас убедить, — ответил Джошуа. — У вас волосы встанут дыбом от того, что вы услышите. Итак, до завтра, доктор.
Джошуа повесил трубку и посмотрел на Тони и Хилари.
— Завтра тяжелый день. Сначала Сан-Франциско и доктор Радж, затем Холлистер и таинственная Рита Янси.
Хилари поднялась с дивана.
— Я согласна объехать весь свет, только хоть бы что-нибудь прояснилось.
Тони улыбнулся.
— Знаете... как вы обработали доктора... У вас большие способности к ведению допроса... Из вас получился бы отличный детектив.
— Я добавлю это к надписи на могильном камне, — сказал Джошуа. — Здесь лежит Джошуа Райнхарт, сварливый старик, который мог бы быть хорошим сыщиком. — Он встал. — Я голоден. Дома у меня в холодильнике бифштексы и большой выбор напитков. Чего же мы ждем?
* * *Кровь пропитала матрас и забрызгала всю стену.
Фрай положил окровавленный нож на тумбочку и вышел из комнаты.
Дом погрузился в неземную тишину.
Демонические силы покинули Фрая. Он чувствовал тяжесть в теле и пресыщение.
В ванной он включил душ, постоянно вертя ручки, пока вода не стала такой горячей, что едва выдерживала кожа. Фрай встал под поток, смывая кровь с волос, лица, рук. Он намылился, потом начал тереться мочалкой. Фрай был как в полусне. Он думал только о том, как тщательнее вымыться. Он смотрел, как кровь струится по его ногам показалось, не понимал, что это кровь.
Фрай хотел одного: освежить тело и выспаться в фургоне. Он был истощен. Руки, точно налитые свинцом, почти не слушались, ноги мелко дрожали и подгибались. Фрай держался за край ванны, чтобы не упасть.
Он выключил душ и вытерся большим полотенцем. Оно пахло женщиной, но Фрай не обращал на это внимания.
Он долго простоял у раковины, натирая руки щеткой, которую он нашел на полу. Кровь запеклась на костяшках пальцев и свернулась под длинными ногтями. Следовало смыть все до последней точки, чтобы ничего не осталось.
Закрывая дверь, чтобы идти за одеждой, брошенной в спальне, он увидел большое, в человеческий рост зеркало. Почему-то направляясь сюда, он его не заметил. Фрай остановился, разглядывая себя, не осталось ли где-нибудь следов крови, не упустил ли он какое-нибудь пятнышко. Нет, тело сияло свежестью и чистотой и, было розово, как у ребенка.
