Река смерти. Сан-Андреас - Алистер Маклин

Впрочем, это не важно, так как я все равно по нему не смогу определить долготу. И даже если мы сможем сориентироваться в южном направлении, мы не сможем ничего поделать, так как здесь из двадцати четырех часов приходится на ночь, целых двадцать часов, а автоматическая система управления судном вышла из строя, как, впрочем, и всё остальное на этом мостике. Конечно, мы не будем ходить кругами. Ручной компас поможет нам, но мы всё равно не знаем, в каком направлении продолжать движение.

— Если хотите знать моё мнение, боцман, я знаю, что не надо делать. Если мы приблизительно представляем себе, где находимся, это как-то нам поможет?

— Может быть, но нам известно только то, что мы где-то к северу или северо-западу от Норвегии. Вокруг — ну, скажем, — двадцать тысяч квадратных миль моря. Есть только две возможности, сэр. Капитану и его старшему помощнику должно быть известно, где мы находимся. Если они могут нам это сказать, они наверняка скажут. Я в этом уверен.

— Ну конечно, господи! Как мы только сразу же не догадались. По крайней мере, мне это в голову не пришло. Но почему вы сказали «если»? Капитан Боуэн был в состоянии разговаривать всего лишь двадцать минут назад.

— Но это было двадцать минут назад. Вы же знаете, как болезненны ожоги. Доктор Сингх наверняка дал им болеутоляющие лекарства, которые иногда просто посылают вас в нокаут.

— Ну, хорошо, а вторая возможность?

— Штурманская рубка. Мистер Бейтсман что-то наносил на карту. У него даже в руке остался карандаш. Я пойду туда.

Паттерсон скорчил рожу.

— Да, лучше вы, чем я.

— И не забывайте про Невидимку, сэр. — Паттерсон сунул руку в карман своего плаща и нащупал пистолет. — И о погребальной службе.

Паттерсон с отвращением посмотрел на книгу в кожаном переплете.

— И куда мне её положить? На операционный стол?

— В госпитале, сэр, пустуют целых четыре каюты. Для выздоравливающих высокопоставленных лиц, каковых у нас на данный момент нет.

— Ну, хорошо. Тогда встречаемся через десять минут.

Боцман вернулся через пять минут, а старший механик — через пятнадцать. Паттерсон был мрачен.

— Не повезло, сэр?

— Да, чёрт побери. Угадали. Они оба находятся под влиянием седативных препаратов. Пройдет немало часов, прежде чем они начнут приходить в себя. Но даже если они очнутся, доктор Сингх, по его словам, собирается вновь напичкать их лекарствами. Они, правда, пытались сорвать бинты со своих лиц, и он вынужден был забинтовать им руки. Даже находясь в беспамятстве, утверждает доктор, люди пытаются сорвать то, что раздражает их. Впрочем, их руки тоже обгорели, не так сильно, но обгорели, поэтому бинты вполне уместны.

— Но есть специальные ремешки для привязывания рук к кроватям.

— Доктор Сингх упоминал об этом, правда, он сказал, что вряд ли капитану Боуэну понравится, когда он придет в себя, видеть себя в буквальном смысле связанным на своём собственном корабле. Кстати, относительно пропавшего рулевого — Хадсона. Ему поломало рёбра, одно из которых прошло сквозь лёгкое. Доктор говорит, что он в очень тяжёлом состоянии. Ну, а как у вас?

— То же самое, что и у вас. Полный нуль. Рядом с Бейтсманом лежали параллельно линейки. Думаю, что он прокладывал курс.

— И вы ничего не смогли понять по карте?

— Это уже была не карта, а пропитанная кровью тряпка.

Глава 3

Шёл сильный снег, а с востока дул пронзительный ветер, когда они хоронили своих мертвых в почти стигийском мраке раннего утра. Кое-какое освещение уже было. По-видимому, диверсант, более чем удовлетворённый результатами своей утренней активности, почивал на лаврах. Палубы освещались прожекторами, но свет из-за густого снега был нечётким, рассеянным, только подчёркивая мрачность погребального обряда. С фонариком в руке старший механик Паттерсон провёл заупокойную службу. С таким же успехом он мог объявлять последние цены на фондовой бирже, ибо ни одного его слова не было слышно. Мёртвые — один за другим, в белых саванах, накрытые британским флагом, — соскальзывали с поднятой доски и исчезали, погружаясь в глубины Баренцева моря. Никаких гудков, никаких горнистов, ничего. Единственным реквиемом им служили завывания ветра, рвавшего на части надстройку.

Дрожа от холода, посиневшие и побледневшие участники погребального обряда возвратились в единственное сравнительно тёплое место, оставшееся на «Сан Андреасе», — в госпиталь, точнее, в столовую и комнату отдыха, которые располагались между палатами и каютами.

— Мы вам крайне обязаны, мистер Маккиннон, — произнёс доктор Сингх, участвовавший в траурной церемонии. Он всё ещё стучал зубами. — Очень быстро и по делу. Наверное, эта задача для вас была не из приятных?

— Мне помогали шесть добровольцев, — отозвался боцман. — Это больше сказалось на них, нежели на мне. — Боцман не стал объяснять, что он имел в виду. Всем прекрасно было известно, что невозмутимые жители Шетландских островов переносят жизненные невзгоды гораздо легче других.

Он посмотрел на Паттерсона:

— У меня есть предложение, сэр.

— Как матроса, служившего в королевском флоте?

— Нет, сэр. Как рыбака. Мы, как никак, находимся поблизости от тех районов, где работают арктические трайлеры. Кстати, надо выпить за отошедших в мир иной.

— Присоединяюсь. Правда, не из желания соблюсти традиции или по сентиментальным причинам, — произнёс доктор Сингх, продолжая стучать зубами, — а из чисто медицинских соображений. Не знаю, как вы, но мои кровяные шарики нуждаются в помощи.

Боцман бросил взгляд на Паттерсона, который одобрительно кивнул.

Маккиннон повернулся и посмотрел на низкорослого с веснушчатым лицом юношу, который стоял на почтительном расстоянии.

Вейланд быстро подошёл.

— Да, мистер Маккиннон, сэр.

— Возьмите Мари и сходите в столовую. Принесите что-нибудь закусить.

— Да, мистер Маккиннон, сэр. Я мигом, мистер Маккиннон, сэр.

Боцман давно уже махнул рукой, пытаясь заставить Вейланда обращаться к нему как-то по другому.

— В этом нет необходимости, мистер Маккиннон, — произнёс доктор Сингх. — У нас здесь всё есть.

— В медицинском плане, конечно?

— Конечно. — Доктор Сингх посмотрел вслед Вейланду, исчезнувшему на камбузе. — Сколько лет этому мальчику?

— Уверяет, что семнадцать или восемнадцать, хотя сам толком не знает. Но, как бы то ни было, он всё равно врёт. Думаю, он ещё даже ни разу не брился.

— Кажется, он был приставлен к вам, да? В качестве помощника буфетчика, насколько я понимаю. Он почти весь день проводит здесь.

— А я ничего не имею против, доктор, если вы не возражаете.

— Нет, нет, совсем не возражаю. Очень старательный парнишка, всегда готов помочь.

— Он в вашем полном распоряжении. Кроме того, буфета у нас больше нет. Он, наверное, заигрывает с одной из ваших