Джон Гришэм - Время прощать

— Зал суда принадлежит налогоплательщикам, — сказал Порции Джейк, — поэтому ведите себя так, как будто он принадлежит вам.

Она старалась, но пока не могла совладать с нервами. Ждала трений, быть может, резких слов — словом, атмосферы, пропитанной соперничеством и недоверием. Однако увидела белых мужчин, которые обменивались рукопожатиями, дружески подтрунивали друг над другом, смеялись и с довольным видом пили кофе в ожидании девяти часов. Если между ними и существовала враждебность и они были готовы вступить в войну за наследство, то этого сейчас не мог заметить никто.

— Это всего лишь снятие показаний, — успокоил ее Джейк. — Вам будет безумно скучно. До смерти скучно.

В центре зала, между барьером и судейским возвышением, было составлено вместе несколько столов, вокруг которых вплотную друг к другу теснились стулья. Адвокаты не спеша находили свои места, хотя они и не были обозначены. Поскольку Летти первой предстояло выступить свидетельницей, Джейк занял место рядом с пустым стулом в торце стола. В другом конце секретарь судебного заседания настраивала видеокамеру. Вошел служащий с полным кофейником и поставил его на стол.

Когда все расселись и более или менее успокоились, Джейк сделал знак Порции открыть боковую дверь и ввести мать. Летти была одета как для посещения церкви и выглядела замечательно, хотя Джейк разрешил ей накануне надеть что угодно — ведь предстояло всего лишь снятие показаний.

Она села на свободный стул рядом с Джейком, по другую руку от нее устроилась секретарь судебного заседания со своим стенотайпом, за ней — Порция. Окинув взглядом длинный стол, Летти улыбнулась своре юристов:

— Доброе утро.

Все без исключения адвокаты ответили на ее приветствие доброжелательными улыбками. Начало было положено. Однако продолжалась эта идиллия всего секунду.

Не успел Джейк начать свою вступительную речь, как главная дверь отворилась и вошел Руфус Бакли с портфелем в руке, словно он тоже являлся участником процесса. Зал был пуст — ни единого зрителя, и таковым он должен был оставаться согласно приказу судьи Рубена Этли. Но Бакли, похоже, пришел не затем, чтобы наблюдать. Пройдя через вертящиеся воротца барьера, он уселся за стол. Остальные десять адвокатов подозрительно наблюдали за ним.

Джейк ощутил прилив боевого духа.

— Ну, привет, Руфус, — громко произнес он. — Приятно видеть вас на свободе.

— Ха-ха, Джейк. Очень смешно.

— Что вы здесь делаете?

— Собираюсь присутствовать при снятии показаний, разве вы не видите? — огрызнулся Бакли.

— И кого вы представляете?

— Того же клиента, которого представлял весь минувший месяц. Симеона Лэнга.

— Он не является заинтересованной стороной в деле.

— А мы считаем, что является. Возможно, это потребует обоснования, но наша позиция такова: мистер Лэнг имеет прямой финансовый интерес в деле по опротестованию завещания. Поэтому я здесь.

— Хорошо. — Джейк встал. — Давайте остановимся на этом. Судья Этли находится неподалеку как раз на случай осложнений. Пойду позову его.

Джейк поспешно вышел из зала, Бакли нервозно заерзал на стуле.

Спустя несколько минут судья Этли, без мантии, вышел из двери, располагающейся позади судейской скамьи, и занял свое обычное место.

— Доброе утро, господа, — ворчливо произнес он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Мистер Бакли, пожалуйста, максимально коротко объясните мне, почему вы здесь.

Бакли встал с самодовольным видом:

— Видите ли, судья, мы по-прежнему представляем интересы мистера Симеона Лэнга и…

— Кто это мы?

— Мистер Букер Систранк и я, и мы…

— Мистер Систранк никогда больше не появится в моем зале, мистер Бакли, во всяком случае, не на этом процессе.

— Ладно. Но это не меняет нашей позиции. Мистер Симеон Лэнг является заинтересованной стороной в процессе и…

— Не является. И не будет являться — я не позволю. А следовательно, мистер Бакли, вы не представляете заинтересованную сторону.

— Но это не решено окончательно.

— Разумеется, решено. Мною. Вам здесь нечего делать, мистер Бакли. Это закрытые слушания.

— Послушайте, судья, это всего лишь снятие показаний, а не секретное совещание. Показания будут приобщены к делу и станут доступны для публики.

— Это я сам решу впоследствии.

— Судья, то, что она скажет сегодня, будет показаниями, данными под присягой, и войдет в материалы дела.

— Не читайте мне лекций, мистер Бакли.

— Простите, я не хотел…

— Эти показания будут засекречены, пока я не ознакомлюсь с ними. Признаюсь откровенно, мистер Бакли, мне не нравится находиться в положении человека, вынужденного спорить с вами. Может, мне напомнить вам, что случилось в прошлый раз, когда вы наговорили лишнего в зале суда?

— Нет необходимости, судья, — ответил Бакли.

— Тогда всего хорошего, мистер Бакли, — громко и отчетливо произнес Этли.

Бакли стоял с беспомощным видом, не веря своим ушам, разведя руки в изумлении.

— Вы серьезно, судья?

— Абсолютно серьезно, мистер Бакли. Всего хорошего, сэр.

Бакли кивнул, подхватил портфель и поспешил удалиться из зала. Когда дверь за ним закрылась, судья Этли произнес:

— Продолжайте.

Он быстро исчез. Все дружно выдохнули с облегчением.

— Итак, на чем мы остановились? — подал голос Джейк.

— Без Систранка как-то даже скучно, — пророкотал Уэйд Ланье, сорвав несколько смешков.

— Не сомневаюсь, — ответил Джейк. — Особенно большой успех они с Бакли имели бы у присяжных округа Форд.

Джейк представил Летти судебному секретарю, другим адвокатам — их многочисленные имена и лица тут же смешались у нее в голове — и перешел к подробному объяснению цели сегодняшних слушаний. Инструкции, которые он дал Летти, были просты: говорить четко, медленно и, если вопрос непонятен, просить переформулировать его. Если нет уверенности в ответе, лучше не говорить ничего.

Джейк заверил, что будет заявлять протест против всего, вызывающего возражения.

— И пожалуйста, — попросил он, — говорите только правду, поскольку вы будете находиться под присягой. Адвокаты станут задавать вам вопросы по очереди. Если вам потребуется перерыв, просто скажите. Стенографистка будет записывать каждое слово, а видеокамера — фиксировать происходящее. Если по какой-либо причине вы не сможете лично выступать в суде, видеозапись будет использоваться в качестве ваших свидетельских показаний.

Это были необходимые наставления, но Летти в них уже не нуждалась. Джейк, Порция и Люсьен часами репетировали ее предстоящие показания в конторе, в комнате для совещаний. Подготовили ее хорошо, хотя предсказать все вопросы, которые могли возникнуть в ходе снятия показаний, было невозможно. Все, сказанное впоследствии на процессе, должно иметь непосредственное отношение к делу. Другой разговор — предварительные показания, которые зачастую напоминают долгую разведывательную экспедицию.

— Отвечайте вежливо, — напутствовал Джейк свою подопечную. — Будьте кратки. Не говорите того, о чем вас не спрашивают. Если чего-то не знаете — так и говорите: не знаю. Помните: камера фиксирует все. Я буду рядом, чтобы защитить вас, — повторял Джейк снова и снова.

Порция разыскала на чердаке десятки старых протоколов дачи предварительных показаний, которые изучала часами. Она усвоила технологию, основную стратегию и подводные камни. Сидя на заднем крыльце старого дома Саппингтона, они с матерью долгими вечерами подробно обсуждали все это.

Летти была подготовлена настолько, насколько можно подготовиться. После того как она произнесла клятву перед объективом видеокамеры, Уэйд Ланье с бодрой улыбкой представился и приступил к опросу.

— Давайте начнем с вашей семьи, — сказал он.

Его интересовали имена, нынешнее местожительство, даты и места рождения, образование, работа, дети, внуки, родители, братья, сестры, двоюродные братья и сестры, тетки, дядья… Это они с Порцией отлично отрепетировали, и ответы отскакивали от зубов. В какой-то момент, поняв, что Порция — дочь Летти, Ланье запнулся.

— Она — стажерка моей фирмы, — объяснил Джейк. — На жалованье.

За столом возникло замешательство, и Стиллмен Раш наконец спросил:

— А это не создает конфликта интересов, Джейк?

Джейк давно обдумал ответ:

— Нисколько. Я представляю интересы завещателя. Порция не является бенефициаром. Никакого конфликта я здесь не вижу. А вы?

— Она будет выступать свидетелем? — спросил Лестер Чилкотт.

— Нет. Последние шесть лет Порция провела вдали отсюда — служила в армии.

— Будет ли она иметь доступ к информации, которую ее матери, вероятно, до поры до времени знать не полагается? — спросил Зак Зейтлер.