Т. Паркер - Маленький Сайгон
Оттуда — в пещерный дом, подумал Фрай: время проходит, люди меняются, жизнь кончается.
Он застал мать на кухне. Фрай знал, что большую часть своего времени Хайла проводит за работой на кухне. Чем более беспомощной она себя ощущала, тем больше времени проводила на кухне. Это было убежище, наполненной домашней работой, которую можно было легко выполнять, не перегружая голову. Улыбка ее была пуста. Она подстригла волосы. Бросила взгляд на сына, потрогав место, куда Мин заехал пистолетом.
— О, Чак. Ты получил мою поздравительную открытку на день рождения?
— Чудесная.
— Мы отметим это сегодня вечером.
— Отлично. Мне нравится твоя новая прическа. Немного смахиваешь на панка.
— Говорят, что я похожа на Дэвида Боуи, но я не знаю, кто он такой.
— Это для него большая потеря.
— Да, я уверена, что это так. — Она отвернулась к рабочему столу, чтобы Фрай не заметил, как осунулось ее лицо.
Он положил руку ей на плечо, но она уклонилась и подавила дрожащий вздох, принудив себя успокоиться одним усилием воли.
— Папа в коттедже с собаками.
Она выпроводила его в коридор. Фрай повернулся и увидел, что она вернулась в кухню — к запаху жарящейся утки.
Фрай прошел по газону в отцовский коттедж, остановившись на минутку полюбоваться на солнце, которое начало садиться в можжевельники. Отдельные серые облачка проплывали по оранжевому, переходящему в синее, небосклону. Собирается буря, подумал Фрай: носом чую.
Как обычно, дверь в коттедж была заперта. Фрай постучался и подождал. Через несколько секунд дверь отворилась, на пороге стоял Эдисон. Его лицо словно обвисло, седые волосы были растрепаны, будто он только что пробудился после десятичасового сна, одежда была в беспорядке. В одной руке он держал стакан мартини и толстый фломастер в другой.
— Привет, сын. Входи. Я почти закончил.
Эдисон подошел к столу, вырвал листок и стал рассматривать написанное. Там говорилось: «Требование о выкупе поступит ко вторнику. 1200 час?» Фрай налил себе выпивки. За окном лаяли спаниели.
Отец жестом пресек вопросы и посмотрел на Фрая.
— Я ошибался. Никаких требований не поступило, а уже четверг. Должно быть, я и во всем остальном ошибался.
— Может, еще потребуют.
— Статистически, это плохие новости. Это означает…
— Я знаю, что это означает. Но только я в это не верю. Ты получил что-нибудь новое? Эрбакл нашел кого-нибудь из Дак-Конга?
Эдисон смерил его взглядом и устало кивнул.
— Ничего, о чем тебе нужно знать, сын.
— Значит, секреты продолжаются?
— В каждой хорошей организации делят на категории…
— Но мы — семья, а не ЦРУ.
Эдисон швырнул фломастер на стол и вздохнул. Фрай изучал крупное лицо своего отца — каким восприимчивым, каким наивным оно могло быть.
— Мы просто ходим кругами, не так ли, сын?
— Пожалуй.
Эдисон кивнул.
— Это случилось не сразу, ты знаешь.
— Все возвращает нас к тому дню, когда утонула Дебби, ты это хочешь сказать?
Эдисон поднялся, машинально налил себе еще мартини. Посмотрел на Фрая взглядом, сочетавшим с себе раздражение и печаль. Фрай не помнил, чтобы отец когда-то так на него смотрел.
— Прошу, не говори так. Нет, сын. Это возвращает нас к тем дням — а их было много, Чак — когда ты избрал другое направление, отличное от направления нашей семьи. Когда ты ступил на собственный путь и предпочел нас другим. Такой разрыв не наступает вдруг, в одночасье.
— Это не было другим направлением. Просто дорога была другая.
— Ты цепляешься к мелочам, Чак. Тебе никогда не хотелось быть частью «Фрай ранчо». Думаю, я способен это понять. Разве я был чересчур суров? Тебе самому никогда особенно не хотелось быть со своей семьей. Целых десять лет ты то был в турне с этой командой серфингистов, то занимался своим чертовым магазином. Что я тогда от тебя получал, ворох открыток? Да, сын, поправь меня, если я ошибаюсь.
Фрай посмотрел в окно на гавань и большие дома на полуострове.
— Я всегда пытался рассказывать тебе о том, что происходит.
— Я не знал, что ты занял третье место в Австралии, пока кто-то через три недели не принес вырезку из газеты. Целый месяц после соревнований я не знал, что ты стал вторым на Гавайях. Я не знал, что ты охотишься за женщинами на вечеринках в собственном доме, пока не увидел фото в той проклятой газете. Я даже не знал, что у тебя проблемы с Линдой, пока мне об этом не сообщил ее отец. Это ты называешь рассказывать о том, что происходит?
— Ты был против турне, папа.
— Но разве это означает, что ты мне был безразличен?
Фрай впервые в жизни начал смотреть на вещи с точки зрения Эдисона.
— Ты тоже сам был сыном. Знаешь, что это такое. Отцу рассказываешь о том, чем он, на твой взгляд, будет гордиться.
— Чак, чего бы я ни сделал в жизни, ни разу мой отец не подал виду, что гордится мною. Я не жалуюсь — просто констатирую факты. Чарльз Джеймс Фрай был черствым стариком. Так я думал тогда, так я думаю теперь. — Эдисон понюхал мартини и выпил. — Он унаследовал ранчо от своего отца, который, вероятно, был немногим лучше в этом отношении. Поэтому и я был с тобой таким же. Я не колеблясь повторю, что заниматься серфингом в качестве жизненной карьеры — это бросить псу под хвост свои таланты. Но это не значило, что я не уважал упорство, что я был против того, чтобы ты стал первым серфингистом в мире.
Фрай вспомнил письма Эдисона: «Нельзя оставаться всю жизнь таким инфантильным… Мы потеряли одного ребенка в морской пучине, пожалуйста, не будь второй жертвой… С любовью и разочарованием, отец».
— Забудем, папа. Каждый любит по-своему показывать характер.
— А что касается Дебби, сын… Я сожалею, и это не твоя вина. Я знаю, волны были очень большие. Я знаю, что она не первый раз встала на доску. Но это ты был с ней. Не Бенни, не я. — Эдисон посмотрел на сына. — Позволь мне тебе задать вопрос, Чак. Мы давно не говорили по-настоящему. С тех пор, как тебя перестало интересовать то, что происходит на этом острове. А теперь, когда похитили нашу Ли, когда твоя мать на пределе, а фэбээровцы уже меня просто достали и вообще все дерьмово, хуже не бывает — ты вдруг начинаешь кидать мне обвинения. Я не совершенен. Может, я не один год потратил на то, чтобы ты это понял. Но я выдохся. Так чего же ты ворошишь прошлое? Зачем теперь это?
Хороший вопрос, подумал Фрай. На какое-то мгновение он был обескуражен.
— Не знаю.
— И я так думаю.
Фрай отвернулся к окну. Самоанализ никогда не был его коньком. Но наступает момент, думал он, когда события пролетают быстрее, чем ты успеваешь их уловить. Наступает момент, когда хлопаешь крыльями, теряешь перья и раскрываешь дрожащие ладони, в которых ничего нет. Сидишь, наблюдаешь и хочешь что-нибудь сделать, но не знаешь что. Хоть что-нибудь. Все уходит. Дебби. Линда. Ли. То, каким я был несколько лет назад. То, какими мы все были.
Он думал о Зуане, о «Смуглолицых» в его пещерном доме, об Эдди Во, укокошенном на пороге собственного дома. Он думал о Дебби, угодившей в ту чудовищную волну — такой крохотной и хрупкой на маленькой доске, которую он сам для нее смастерил. У нее дрожали коленки, ноги такие тонкие, загорелые — и этот взгляд на ее лице, когда она смотрела на него, словно говорил: «На этот раз я выбрала волну не по силам, но я видела, как ты это делал, поэтому смотри, ты только посмотри…»
— Как бы то ни было, отец, мне не хотелось бы терять то, что осталось.
Эдисон оставался в молчании долгое время.
— Да будет так, сын.
— Я насчет Бенни, папа. Мне кажется, он до конца не понимает, в какие неприятности он угодил. Мне кажется, Ли похитили… за ее содействие. Вот поэтому и не было требований о выкупе.
Эдисон дугой выгнул бровь, затем посмотрел на свой блокнот на письменной столе.
— Я слушаю.
— Ты знаешь о Комитете освобождения Вьетнама? О поставках, которые они организуют за океан?
— Разумеется, знаю.
— А ты знаешь, что они переправляют оружие?
Эдисон покачал головой и улыбнулся.
— Это смешно.
— Но это правда. Я наблюдал, как они грузили вертолет на Парадизо. Там оружие, папа.
Эдисон встал и начал мерить шагами комнату.
— Продолжай.
— Ты слышал о полковнике Тхаке?
— Что за птица?
Фрай рассказал ему. О войне. О террористических актах и убийствах. Об отрубленных головах. О Зуане.
— Нас всего горстка, кто знает, что с ним случилось на самом деле, папа. ФБР хранит это в строгом секрете.
Эдисон сунул кочергу в холодный камин, поворошив пепел и прогоревшие угли.
— Бенни отправлял оружие тем, кто борется против Тхака. Ли была одной из тех кто обеспечивал этот канал. И я готов поклясться, что Тхак во время войны был в Дак-Конге.
Фрай кивнул.
Эдисон швырнул стакан с мартини в камин.
