Джон Гришем - Адвокат
За две недели работы я завел девяносто одно дело, из которых успел закрыть только тридцать восемь. Необходимо наверстывать упущенное. Телефон, подумал я, раскалится докрасна.
Раздался стук в дверь, и на пороге кабинета выросла София. Не поздоровавшись, не извинившись за вторжение, она потребовала:
– Где список выселенных?
Из-за уха торчит карандаш, очки съехали на кончик носа.
Времени на пустую болтовню нет.
Я молча протянул ей лист.
София впилась в список взглядом:
– Вот оно!
– Что? – Я выскочил из-за стола.
– Номер восемь. Маркус Диз. Так я и думала, знакомое имя.
– Знакомое?
– Да. Сейчас он сидит у меня. Угодил в облаву. Копы забрали его ночью в Лафайетт-парке и вывезли черт знает куда. Тебе сегодня везет.
Мы прошли в большую комнату, и София указала на мужчину, удивительно похожего на Мистера – сорок с чем-то лет, запущенная шевелюра, борода с густой проседью, темные очки и ворох тряпья. Я побежал к Мордехаю.
Разговор с драгоценным посетителем Грин решил вести сам.
– Простите, меня зовут Мордехай Грин, я юрист. Можно задать вам несколько вопросов?
Мистер Диз поднял на нас взгляд:
– Валяйте.
– Видите ли, мы работаем над делом, связанным с людьми, проживавшими на старом складе, угол Флорида – и Нью-Йорк-авеню, – медленно и четко выговорил Мордехай.
– Я тоже жил там.
Я затаил дыхание.
– Да? – уточнил Мордехай.
– Да. Нас вышибли оттуда пинком.
– Именно это нас и интересует. Мы полагаем, выселение было незаконным.
– Угадали.
– Как долго вы там прожили?
– Около трех месяцев.
– Вы платили за проживание?
– А как же!
– Кому?
– Какому-то Джонни.
– Сколько?
– Сотню в месяц наличными.
– Почему наличными?
– Он не хотел волокиты с бумагами.
– Вам известно, кто был владельцем склада?
– Нет.
Ответ прозвучал без колебаний, уверенно и ясно. Я с трудом скрыл ликование. Если Маркус Диз не знал, что склад принадлежал Гэнтри, то ему нечего опасаться.
Мордехай сел на стул. Пора приниматься за Диза всерьез.
– Не хотите ли стать нашим клиентом?
– Зачем?
– Мы предъявили иск людям, которые подготовили и осуществили ваше выселение. По нашему убеждению, с жильцами поступили противозаконно. Есть шанс призвать виновных к ответу.
– Но ведь и проживание было незаконным, потому-то мы и платили наличными.
– Это не имеет значения. Вам могут перепасть кое-какие деньжата.
– Сколько?
– Пока не знаю. В любом случае вы ничего не теряете.
– Пожалуй, нет.
Я осторожно тронул Мордехая за плечо. Извинившись перед Дизом, мы скрылись в кабинете.
– Что такое?
– Кито убили, необходимо записать показания Маркуса. Сию же минуту.
Мордехай в задумчивости почесал бороду:
– Неплохая идея. Так и сделаем. Он их подпишет, София засвидетельствует подпись, на худой конец у нас останется официальный документ, который можно будет предъявить в суде.
– Диктофона у нас нет?
– Был где-то. – Мордехай повел глазами по сторонам.
На розыски уйдет по меньшей мере месяц, подумал я.
– А как насчет видеокамеры?
– Чего нет – того нет.
– Я привезу. Постарайтесь с Софией задержать его подольше.
– Да ему все равно некуда спешить.
– Отлично. Дай мне сорок пять минут.
Я погнал машину в сторону Джорджтауна. Третья попытка разыскать Клер по мобильнику увенчалась успехом.
* * *
– Что случилось? – удивилась Клер.
– Я возьму на время твою видеокамеру? Очень нужно.
– А в чем дело?
– Необходимо засвидетельствовать показания. Да или нет?
– Пожалуйста.
– Она в гостиной?
– Да.
– Замки ты не поменяла?
– Нет.
Ответ вселил робкую надежду: я могу прийти, когда захочу.
– А код?
– Прежний.
– Спасибо. Я позвоню.
* * *
Мы усадили Маркуса Диза в комнате, где не было ничего, кроме стеллажей со старыми делами. Я снимал, София записывала, Мордехай говорил. О таком свидетеле, как Диз, мы и не мечтали.
В течение получаса Грин задал все мыслимые и немыслимые вопросы и получил самые исчерпывающие ответы.
Мало того, Диз заявил, что может отыскать и привести к нам двух бывших жильцов склада.
Мы собирались представить в суд иски от имени каждого из найденных квартиросъемщиков. И не все сразу, а один за другим, не забывая делиться подробностями поисков с друзьями из “Вашингтон пост”. На сегодня реальными свидетелями являлись Келвин Лем, адрес которого мы знали, и Маркус Диз. Процессы по их искам вряд ли принесут хорошие деньги – от силы двадцать пять тысяч каждый, но это представлялось не важным, главное – подбросить дров в огонь под ногами у наших воинствующих ответчиков.
Я готов был молиться, чтобы облавы продолжались.
Мордехай предупредил Диза о необходимости держать язык за зубами. Я на трех страничках изложил суть жалобы нового клиента, затем сделал то же самое от имени Келвина Лема и занес документы в память компьютера. Теперь при появлении следующего свидетеля достаточно будет в форму искового заявления впечатать его имя и фамилию.
Незадолго до полудня раздался телефонный звонок. София говорила по другому телефону, трубку снял я:
– Адвокатская контора. Чем могу помочь?
Полный достоинства голос явно пожилого человека:
– Артур Джейкобс из фирмы “Дрейк энд Суини”. Мне бы хотелось поговорить с мистером Мордехаем Грином.
– Да, конечно.
В изумлении глядя на телефон, я попятился к двери.
– В чем дело? – Мордехай оторвался от толстенного свода законов.
– Звонит Артур Джейкобс.
– Это еще кто?
– “Дрейк энд Суини”.
Лицо Мордехая расплылось в широкой улыбке.
– Дождались-таки.
Я только кивнул.
Беседа оказалась непродолжительной, говорил преимущественно Артур. Насколько я понял, он предложил Мордехаю встретиться – и чем быстрее, тем лучше. Мордехай подтвердил мою догадку:
– Они хотят завтра же обсудить положение дел.
– Обсудить – где?
– У них. Без тебя.
На приглашение я и не рассчитывал.
– Заволновались?
– В их распоряжении целых двадцать дней, но они уже согласны на мировую. Да, они очень волнуются.
Глава 35
Ночью сон не шел ко мне, и вовсе не из-за плохого самочувствия или отсутствия удобной постели. Нервное напряжение чуть-чуть спало только после горячего душа и бутылки вина.
Утром, ведя прием в приюте, я сгорал от нетерпения узнать новости с поля битвы. Талоны на питание, субсидии, меры воздействия на уклоняющихся от исполнения родительского долга… В двенадцатом часу я не выдержал и позвонил Софии.
Известий от Мордехая не было. Я знал, что разговор окажется долгим, просто хотел убедиться: он начался.
От предложения пообедать я отказался – какая еда, если решается моя судьба? Купив пару горячих бубликов и бутылку воды, я отправился в контору.
У входа стояла машина Мордехая. Я прошел в кабинет Грина и закрыл за собой дверь.
Беседа состоялась на восьмом этаже, в кабинете Артура Джейкобса, где мне за семь лет работы так и не довелось побывать. Мордехая в фирме встретили как самого уважаемого и желанного гостя: на лету подхваченное пальто, горячий и крепкий кофе, свежайшие булочки.
Они сидели друг напротив друга: Мордехай Грин у одного конца длинного стола, Артур Джейкобс, Дональд Рафтер, советник страховой компании, обслуживавшей фирму, и адвокат “Ривер оукс” – у другого. Представителя Тилмана Гэнтри на встречу не пригласили. Участия экс-сутенера в выплате денежной компенсации никто не ждал.
Несколько странным показалось Мордехаю присутствие адвоката “Ривер оукс”, впрочем, между интересами компании и фирмы явно был конфликт.
Большую часть времени говорил Артур. Мордехай с трудом верил, что перед ним сидит восьмидесятилетний старец – настолько легко он оперировал фактами и безошибочно анализировал ситуацию.
Прежде всего присутствовавшие условились, что все сказанное за столом будет сугубо конфиденциальным. Результатом переговоров должен стать взаимный отказ сторон от намерения возложить друг на друга какую-либо юридическую ответственность; окончательный вариант разрешения конфликта вступает в силу сразу после подписания соответствующих документов.
Начал Артур с признания, каким ударом для ответчиков – “Дрейк энд Суини” и “Ривер оукс” – явился представленный в суд иск. За годы существования фирма ни разу не подвергалась такой массированной и оскорбительной атаке прессы, не испытывала столь жестокого унижения. Артур очень искренне говорил о безысходном отчаянии и стыде, в коих пребывают все сотрудники.
Мордехай слушал.
Затем речь зашла о мерах, предпринятых фирмой. Во-первых, уволен Брэйден Ченс, и без всяких почестей. Он нес персональную ответственность за дела фирмы, хоть как-то связанные с компанией “Ривер оукс”. Ему были известны сделки последней с корпорацией ТАГ до мельчайших подробностей, и, санкционировав выселение, Ченс, по-видимому, сознательно пошел на нарушение служебного долга.
