Джон Гришем - Рождество с неудачниками

Джон Гришем

Рождество с неудачниками

Глава 1

Зал ожидания был битком набит усталыми путешественниками. Большинство подпирали стенки, поскольку пластиковых кресел на всех не хватало. Каждый улетающий и прибывающий самолет вмещал как минимум восемьдесят человек, а сидячих мест в зале было всего несколько дюжин.

Семичасового рейса на Майами, казалось, ожидало не меньше тысячи человек. Они с объемистым своим багажом сначала торчали в бесконечных пробках на подъезде к аэропорту, затем проходили все муки регистрации, и только значительно позже толпы эти рассасывались, расходились по многочисленным помещениям аэровокзала. Было первое воскресенье после Дня благодарения, один из самых оживленных дней в году для путешествующих самолетами. И многие люди, которых безжалостно теснили и толкали на входе, не впервые задавали себе один и тот же вопрос: зачем они выбрали для перелета именно этот день?

Впрочем, причины были разнообразные, у каждого свои. И реакция у всех тоже разная. Одни пытались улыбаться, другие — читать, хотя шум и толкотня, царившие в зале, делали это практически невозможным. Третьи просто тупо смотрели в пол и ждали. А неподалеку от них костлявый чернокожий Санта-Клаус нудно звонил в колокольчик и гнусаво выкрикивал праздничные поздравления.

Вот ко входу в зал приблизилась маленькая семья, но, увидев, какое там столпотворение, остановилась и решила подождать. Дочь — молоденькая и хорошенькая девушка по имени Блэр. Судя по всему, уезжала именно она, а родители ее провожали. Все трое с ужасом взирали на толчею и тоже в этот момент задавались вопросом: зачем они выбрали для путешествия именно этот день?

Все слезы перед расставанием уже были выплаканы. Блэр было двадцать три. Выпускница колледжа, получившая прекрасные рекомендации, она еще не решила, чем будет заниматься дальше. Ее друг, окончивший тот же колледж, служил в Африке в Корпусе мира, именно он и уговорил Блэр ближайшие два года жизни посвятить помощи бедным и обездоленным. И вот она направлялась на восток Перу, где должна была обучать чтению и письму ребятишек местных первобытных племен. Ей предстояло лишиться таких благ цивилизации, как водопровод, электричество, телефон и прочее, и она с нетерпением ожидала начала путешествия.

Ей надо было долететь до Майами, затем пересесть на другой самолет до Лимы, а уже оттуда три дня добираться автобусом по горной дороге до места назначения, перенестись в другой мир и другой век. Впервые за всю свою молодую и беззаботную жизнь Блэр предстояло провести Рождество вне родного дома. Мама сжимала дочери руку и изо всех сил старалась быть «сильной».

Все прощальные слова уже были сказаны.

— Ты уверена, что именно этого хочешь? — спрашивала мать, наверное, в сотый раз.

Отец, звали его Лютер, с хмурой миной изучал царившую в зале сумятицу. «Просто безумие какое-то», — подумал он. Ему пришлось высадить жену и дочь у входа, затем проехать еще несколько миль, прежде чем удалось найти место на одной из прилегающих стоянок. Там он втиснулся в битком набитый автобус и поехал обратно, к аэропорту, где, усердно работая локтями, помог жене с дочерью пробраться в зал. Он сокрушался, что Блэр уезжает, ему был отвратителен сам вид взбудораженной толпы. Короче, настроение хуже некуда. С каждой минутой на душе у Лютера становилось все мерзопакостнее.

Тут наконец ожили службы аэропорта, и пассажиры дюйм за дюймом начали продвигаться вперед. Затем прозвучало объявление: всех пассажиров, летевших первым классом, просили пройти вперед. Толкотня возобновилась с новой силой.

— Тогда, наверное, мы с мамой пойдем, — сказал Лютер дочери, своему единственному ребенку.

Сдерживая слезы, они обнялись снова. Блэр улыбнулась и сказала:

— Год пролетит быстро, и заметить не успеете. Следующее Рождество обязательно проведем вместе.

Нора прикусила губу, кивнула и поцеловала дочку еще раз.

— Пожалуйста, будь осторожней, — добавила она в который уже раз.

— Да все будет в порядке, мамочка.

И вот наконец они отпустили ее и беспомощно наблюдали за тем, как она встала в хвост длинной очереди, по дюйму продвигавшейся вперед. Теперь Блэр была далеко от них, далеко от дома, безопасного уютного мирка и всего, что она знала. Протягивая дежурной документы на посадку, Блэр последний раз обернулась и улыбнулась родителям.

— Ну ладно, — сказал Лютер. — Хватит тут торчать. Ничего с ней не случится.

Нора не нашлась что ответить, лишь проводила взглядом свою девочку. И вот пара двинулась к выходу через гудевший зал, через толпы, мимо Санта-Клауса с его надоедливым колокольчиком, мимо небольших кафе, где тоже было полно народу.

Они выбрались из здания аэровокзала. На улице шел дождь, и они покорно встали в длинную очередь на автобус, который должен был довезти их до автостоянки. Когда их высадили ярдах в двухстах от машины, дождь разошелся уже не на шутку — лило как из ведра. Лютеру пришлось заплатить семь долларов, чтобы выкупить свою машину из плена алчных аэропортовских властей.

Они ехали к городу, и тут наконец Нора заговорила:

— Как думаешь, с ней и правда все будет в порядке?

Он так часто слышал этот вопрос последнее время, что ответил, почти не задумываясь:

— Конечно.

— Ты действительно так считаешь?

— Ясное дело. — Так он думал или нет, значения сейчас не имело. Дочь улетела, остановить ее они уже не в силах.

Он держал руль обеими руками и мысленно чертыхался при виде плотного потока машин впереди. Ему даже не было дела до того, плачет жена или нет. Лютеру хотелось одного: как можно быстрее добраться до дома, сесть у камина и погрузиться в чтение журнала.

Они находились уже в двух милях от дома, когда Нора вдруг заявила:

— Мне нужно кое-что купить.

— Дождь на улице, — заметил он.

— И все равно надо.

Неужели с этим никак нельзя подождать?

— Ты можешь остаться в машине. Я на минутку. Только заскочу в «Чипс». Они сегодня открыты.

И он покорно направился к «Чипс», магазину, который презирал всеми фибрами души не только за ломовые цены и надменный персонал, но и за страшно неудобное расположение. Дождь, разумеется, не переставал. Неужели нельзя подъехать к «Крогер», где так удобно парковаться, и заскочить туда? Нет, ей, видите ли, понадобился «Чипс», а до него от стоянки еще идти и идти!

А иногда там вообще негде припарковаться. Просто нет места. Даже на дорожках для пожарных автомобилей стоят машины. Лютер минут десять искал, где приткнуться, пока наконец Нора не сказала:

— Высади меня прямо здесь. — По тону было ясно: она крайне раздражена неспособностью мужа найти свободное место.

Он подкатил к ларьку, где торговали бургерами, и сказал:

— Давай список.

— Да я сама схожу, — слабо запротестовала она. Все равно под дождем придется бежать Лютеру, и они это прекрасно знали.

— Давай сюда список.

— Только белый шоколад. И еще фунт фисташек. — В голосе слышалось облегчение.

— И все?

— Да. Только убедись, что шоколад фирмы «Логан», фунтовая плитка. А орешки от «Лэнс бразерс».

— Неужели с этим нельзя было подождать?

— Нет, Лютер, никак нельзя. Я должна приготовить десерт к завтрашнему ленчу. Не хочешь идти, выпусти меня, я сама схожу.

Он раздраженно хлопнул дверцей. И через два шага угодил в глубокую лужу. Холодная вода тут же просочилась в ботинок. На секунду он так и застыл на месте, молча ловя воздух ртом, затем двинулся дальше на цыпочках, увертываясь от машин и отчаянно пытаясь рассмотреть впереди другие лужи.

Политикой «Чипс» были высокие цены и умеренная арендная плата. А потому располагался магазин на боковой улочке, и толком разглядеть его с главных магистралей было попросту невозможно. По соседству находилась винная лавка, владел ею какой-то европеец, по его собственным утверждениям, француз, но по слухам, всего лишь какой-то венгр. По-английски он говорил просто чудовищно, зато языком высоких цен владел в совершенстве. Наверное, перенял опыт ближайшего магазина этой же сети. Вообще все в этом районе было неимоверно дорого.

Но, как ни странно, в них всегда было полно покупателей. Еще один Санта-Клаус бренчал колокольчиком у входа в сырную лавку. У входа в магазин «Мать-Земля» откуда-то из потайного микрофона доносилась песенка «Рудольф, олененок с красным носом». Лютер всей душой ненавидел это заведение, даже ногой ступать туда не желал. Здесь Нора покупала какие-то травы, для чего именно, он так до сих пор толком и не понял. Старик мексиканец, владелец табачной лавки, со счастливым видом глупца развешивал в витрине гирлянду разноцветных лампочек — из угла рта торчит трубка, дым валит чуть ли не из ушей, синтетическая елка уже присыпана искусственным снегом.

Есть шанс, что сегодня вечером пойдет настоящий снег. Покупатели энергично сновали из одного магазина в другой. Сильно похолодало, и промокший носок на ноге Лютера заледенел и прилип к лодыжке.