Челси Кейн - Сердце убийцы
Однако разум подсказывал, что подобного абсурда в природе быть не может. В свои юношеские годы Сьюзен много заботилась о матери, живя с ней под одной крышей. Зато Блисс, убежденная в необходимости обращаться с дочерью как со взрослой, редко баловала ее участливым отношением. Кроме того, у Блисс никогда не было собственного автомобиля, и ей пришлось бы добираться до Перл-дистрикта двумя автобусами с пересадкой. Поразмыслив таким образом, Сьюзен отвергла вероятность приезда матери и решила, что это Йен. Она даже улыбнулась от удовольствия, пощекотав собственное самолюбие предположением, что ему очень трудно устоять перед ее женскими чарами. Ее обаяние неотразимо! Да, это наверняка Йен!
Стук повторился.
Сьюзен встала с дивана и в одних носках прошествовала к двери, не забыв по пути посмотреться в старое зеркало в золоченой раме. По словам Великого писателя, он приобрел его на блошином рынке в Париже, хотя Сьюзен видела точно такое же в магазине «Поттери-барн». Греттен Лоуэлл была права: у нее на лбу намечается морщинка прямо над переносицей. Вот это уж совсем ни к чему! Может, она постарела за последнюю неделю? Девушка поставила бокал с вином на столик перед зеркалом и надавила большим пальцем на ненавистную морщинку, пока не почувствовала, как лицевые мышцы расслабились. Потом заправила за маленькие ушки несколько прядей розовых волос. Вот так лучше. Наконец, изобразив на лице самую обворожительную улыбку, открыла дверь.
Перед ней стоял Пол Рестон.
Десять лет прошло с тех пор. Ему сейчас за сорок. Светло-каштановые волосы поредели, появились залысины, обозначился животик, зато на спине отчетливее проступают кости. Он стал каким-то образом казаться выше ростом. Складки на лице углубились. Памятные Сьюзен прямоугольные очки в красной пластмассовой оправе уступили место овальным, с тонкими металлическими ободками. Рестон перестал быть тем молодым, энергичным школьным учителем, каким оставался в ее памяти. А может, никогда им и не был?
— Пол! — Сьюзен растерялась. — Что ты тут делаешь?
— Рад видеть тебя. — Он тепло улыбнулся. — Выглядишь великолепно.
Пол призывно развел руки, девушка сделала шаг навстречу, и он обнял ее. На нее повеяло духом кливлендской школы — смесью запахов краски, древесных опилок и апельсинов.
— Пол, — пробубнила она в его темно-бордовый пуловер. — Нет, в самом деле.
Рестон отпустил Сьюзен и посмотрел на нее грустно.
— Ко мне приходил полицейский детектив.
— Пол, мне так стыдно, что так вышло, — покраснев, начала оправдываться она. — Я взяла свои слова обратно. Сказала, что это плод моего воображения. Теперь все в порядке.
Он тяжело вздохнул и прошел в квартиру, сокрушенно качая головой.
— О чем ты только думала? Зачем тебе понадобилось ворошить прошлое? Ты же знаешь, какими неприятными последствиями грозит мне это в школе.
— Да нет, все улажено! — постаралась успокоить его Сьюзен. — Шеридан ничего не сможет сделать, если мы оба будем это отрицать.
В его глазах мелькнула досада.
— Сьюзи, нам нечего отрицать! Между нами ничего не было! — Взял ее за лицо обеими ладонями и посмотрел в глаза. — И это правда.
Сьюзен сделала шаг назад.
— Да, ничего не было.
— Я прекрасно понимаю, на твою долю выпало нелегкое испытание в юности. Но тебе пора преодолеть в себе это.
— Уже преодолела. Или преодолею. В общем, все в порядке.
Пол пристально посмотрел на нее.
— Тогда скажи мне это сама.
— Между нами ничего не было, — послушно произнесла она как можно убедительнее. — Я все придумала.
Рестон удовлетворенно покивал.
— Ты замечательный автор. У тебя огромный творческий потенциал. Он и раньше постоянно проявлялся.
— Спасибо, — сухо поблагодарила девушка. Входная дверь оставалась открытой. Сьюзен не хотелось затворять ее, поскольку Пол мог воспринять это как приглашение остаться.
— Ну, иди ко мне. — Он опять развел руки в стороны. — У нас все хорошо, правда? — Рестон улыбнулся, его лицо смягчилось, на щеках заиграли знакомые ямочки, и Сьюзен чуть не шагнула к нему в объятия, увидев прежнего любимого учителя и красивого мужчину с волосами до плеч, в бархатном блейзере, отпускающего прикольные шуточки и читающего дурацкие стихи. Видимо, какая-то частичка ее души продолжала любить Пола Рестона, что, впрочем, не мешало ей твердо сознавать, что все это никому не нужно.
Сьюзен слегка напряглась и чуть отпрянула, когда Пол шагнул к ней.
— Я не хочу играть в эти игры. — Собственный голос показался глухим, незнакомым.
Рестон остановился, опустив руки.
— Что с тобой?
— Происходит какая-то ерунда, Пол. — Сьюзен повела рукой, указывая на пустую квартиру. — Мы здесь одни, можем спокойно обо всем говорить. Так с чего ты затеваешь эту игру в «ничего не было»?
Гость задрал подбородок и вопросительно поднял брови.
— Почему ты называешь это «игрой»?
Черт. Это уж совсем ни в какие ворота.
— Ну хватит, Пол! — с досадой сказал Сьюзен.
Он хохотнул быстрым злым смешком — голова откинута, лицо порозовело.
— Ладно, извини. Я тебя просто разыгрывал. С каких пор ты стала такой серьезной? — Учитель посмотрел с задорным прищуром. — Раньше ты была не прочь приколоться!
— Знаешь, мне сейчас не до приколов. Убиты три девочки. Четвертая похищена — возможно, тоже погибла.
Пол подошел к входной двери, закрыл и прислонился к ней спиной, заложив руки назад. Его голос и осанка вдруг потеряли всякую напряженность.
— Да, я слышал. Дэн Макколэм, кто бы мог подумать? Лично я — никогда.
Макколэм… Слезы вновь горячо ужалили глаза Сьюзен. Непостижимо, как Макколэм смог совершить такое. Его всегда отличала какая-то особая честность. Не подарок был, конечно, суровый, но справедливый. Вот уж поистине, чужая душа потемки!
Да еще Рестон. Она соблазнила его, своего учителя, а потом разболтала все копу. И это после многократных обещаний Полу держать язык за зубами. Теперь он ее, наверное, ненавидит.
— По крайней мере все уже позади, — сказала вслух Сьюзен.
Он дотронулся тыльной стороной ладони до ее щеки, и девушка ощутила благодарность за это проявление человеческого тепла.
— Я подумал, что тебе, может быть, одиноко. Давай, приготовлю ужин? — Пол критически обозрел кухню. — Ты вообще продукты дома держишь?
— Только консервированные артишоки и арахисовое масло.
— Ладно, сообразим что-нибудь. — Рестон ловко поклонился ей с услужливым видом. — Шеф готовит сногсшибательное жаркое из артишоков с арахисовым маслом!
Сьюзен вдруг очень захотелось обратно, в уютную компанию лэптопа и вина, и она невольно обернулась на кофейный столик.
— Знаешь, мне надо работать. Сроки поджимают. — Мимолетный взгляд в зеркало из «Поттери-барн» — и вот она, морщинка — опять прорезалась на лбу. Внизу на антикварном столике ждет бокал с вином.
— Есть-то все равно надо.
Сьюзен повернулась к нему:
— А как ты узнал, где я живу?
— Просто, через систему «Нексус». Со школьного компьютера. Там кого хочешь можно найти, достаточно впечатать фамилию. — Пол запнулся, будто взвешивая свои ощущения и подыскивая точно соответствующие им слова. — Когда ты окончила школу, мне пришлось нелегко. — Он отвернулся. — Все мои письма к тебе остались без ответа.
— Я училась в колледже.
Рестон пожал плечами и по-доброму улыбнулся.
— Я любил тебя.
— Просто я была совсем девчонка, — попыталась объяснить Сьюзен, — и втюрилась в тебя по самые уши. Конечно, это вызвало твое ответное чувство. — Она подошла к зеркалу, взяла бокал и выпила вино до дна. Из-за рамы торчала фотокарточка, которую Блисс дала неделю назад. Трехлетняя Сьюзен держит за руку бородатого мужчину. Беззаботная. Счастливая.
Нет ничего постоянного.
— Я никогда не переставал думать о тебе.
Сьюзен посмотрела на себя в зеркало.
— Не надо, Пол. Ты ведь меня совсем не знаешь.
Рестон подошел к ней сзади с серьезным и немного обиженным выражением на лице.
— Как у тебя язык поворачивается говорить такое?
Девушка взяла со столика деревянный гребень и принялась расчесывать волосы — не потому, что взлохматились, просто ей нужно было чем-то заняться.
— Тогда я была совсем другая, еще не вполне сформировавшаяся как личность. Девчонка, одним словом.
Она продолжала расчесывать волосы, чувствуя, как кончики зубцов массируют кожу, а кровь приливает к голове. Взгляд отца с фотокарточки вселял уверенность, маленькая девочка доверчиво держалась за его широкую ладонь.
Пол коснулся ее затылка.
— Ты и тогда была не девчонкой, а женщиной.
Сьюзен отрешенно опустила, почти бросила гребень, так что он громко щелкнул о деревянную столешницу, и сама испугалась собственной неуклюжести.
