Джонатан Келлерман - Патология

«Тщательное планирование, за которым следует страшное насилие».

— На ум приходит Унабомбер, — сказала Сара Касагранде. — Одиночка, ненавидевший людей. Он мотивировал свое убийство борьбой за экологию, но хотел-то он прежде всего разрушения.

«Унабомбер тоже был технарем. Защитил докторскую диссертацию по математике. Тщательно все спланировал. И как много лет ушло на его поимку…»

— Я не утверждаю, что Курт похож на Унабомбера, — сказала Касагранде. — Это были серийные убийства, а мы с вами говорим о человеке, убившем свою жену.

«Если бы ты только знала».

— Если Курт убил Марту, то какой у него был мотив? Касагранде нервно рассмеялась.

— Ох уж эти предположения!

— Детектив Баллу думал, что дело раскрыть не удастся, и, возможно, он был прав. Но я пытаюсь доказать обратное, и мне нужна всесторонняя помощь.

— Вы говорили… о мотиве. Я бы сказала, что это — ревность.

— К кому?

— Возможно — а это уж явное предположение, — Марта с кем-то встречалась.

— Да, мне это говорили.

— Вот как?

— Эмили Пастерн.

— Эмили… — задумалась Касагранде. — Да, Эмили первая высказала такое предположение, хотя я и сама думала то же самое. Мы все заметили изменения в поведении Марты. Она казалась счастливее. В ней стало больше жизни. Она по-другому держалась, начала уделять больше внимания своей одежде.

— Ее гардероб стал сексуальнее? — спросила Петра.

— Нет. Марта всегда была сдержанным человеком. Даже после всех этих изменений до сексуальности ей было далеко. Но ее одежда стала более женственной — платья, чулки, духи. У нее была прекрасная фигура, но она скрывала ее под просторными свитерами. Черты лица у нее были замечательными. Ей совсем немного надо было, чтобы превратиться в очень привлекательную женщину.

— Сколько времени прошло между этими изменениями и убийством?

— Несколько месяцев. Четыре или пять. Впрочем, для всего этого могли быть и другие причины.

— Например?

— Возможно, пыталась оживить скучный брак. Но я не видела, чтобы эти изменения произвели какие-то перемены в супружеских отношениях.

— А какими были эти отношения?

— Платоническими.

То же слово использовала и Эмили Пастерн. Должно быть, в разговорах женщины пришли к такому заключению. С другой стороны, женщины эти были умны, внимательны, и Марту Добблер они знали лучше, чем Петра могла надеяться.

Она еще немного попытала Касагранде, но ничего, кроме вежливых отрицаний, не получила. События театрального вечера в ее изложении ничем не отличались от рассказа Пастерн.

— Спасибо, доктор.

— Надеюсь, вы его изобличите, — сказала Касагранде. — Если это он… то чем он сейчас зарабатывает на жизнь?

— Разработкой ракетных установок, — сказала Петра. — Систем слежения.

— Интересно, — задумалась Касагранде. — Он изыскивает способы разрушения.

ГЛАВА 42

У Айзека уже минут двадцать как болели глаза, но он откладывал перерыв, пока не закончил чтение «Джералд экзаминер».

Он дал самому себе задание на день: вернуться ко всем лос-анджелесским газетам и просмотреть выпуски от 28 июня. В случае с «Джералд» обращать внимание на фотографии, сделанные в морге.

В газетах было полно повторов, большинство преступлений — а их тут были сотни — относились к разряду краж, ограблений, нападений. С наступлением автомобильной эры аресту подвергались водители, управлявшие машинами в пьяном виде.

Он обращал внимание на убийства, которые происходили не в баре, не в результате семейной ссоры и были бы не связаны с ограблением. Те, что остались, были психопатическими: в начале века убивали китайских проституток; были и утопленники, и застреленные люди. Попадались даже жертвы с пробитыми черепами. Но эти преступления не были похожи на те шесть, что он имел в виду.

Неудивительно. Когда Айзек впервые заметил повторяющийся мотив, то до того, как пойти к Петре или подвергнуть свое открытие статистическим тестам, он изучил подшивку номеров «Лос-Анджелес тайме». Необходимо было проявить осторожность: вдруг он что-то пропустил.

До 28 июня осталось три дня, а после семичасовой кропотливой, изматывающей работы он пришел с нулевым результатом. Вчерашний день был таким же пустым. Он провел его на третьем этаже в отделе редких книг. Туда он явился исполненный надежд, но ему сказали, что требуется направление. И это было логично: там находились коллекционные экземпляры. О чем он только думал?

Он показал им удостоверение студента-выпускника, сочинил историю о том, что кафедра биостатистики уже сделала в отношении него запрос, и библиотекарь, худой пожилой человек с седыми жесткими усами, проникся к нему сочувствием.

— Что именно вы разыскиваете?

Когда Айзек объяснил — он старался говорить туманно, но слово «убийство» было не обойти, — библиотекарь посмотрел на него другими глазами. Но все же помог ему — выдал Айзеку бланк для заявления и провел в отдел.

История Калифорнии, Мексиканская коррида, Орнитология, Тихоокеанские путешествия…

— Думаю, что вас заинтересует первое название, мистер Гомес, так как птицы и быки убийств не совершают.

— Ошибаетесь, совершают, — сказал Айзек и произнес маленькую речь на тему о жестоком поведении животных.

В стаде или в стае появляется порой странный экземпляр, который вел себя антисоциально. Время от времени Айзек размышлял об этом феномене.

— Гм, — сказал библиотекарь и направил его к историческому каталогу.

Пять часов спустя Айзек покинул комнату, уставший и неудовлетворенный. В кровавой истории Калифорнии не было недостатка в антисоциальных людях, совершавших убийства, однако ничего похожего на шесть его преступлений Айзек не нашел.

«Его». Он словно гордился такой собственностью. Что ж, так и есть. Ведь это он наткнулся на некую закономерность.

Теперь ему больше всего хотелось отказаться от прав на эту собственность… Петра, возможно, права. Дата была личной, а не исторической. Ему нечего ей предложить.

Он не говорил с ней с пятницы. На работу пришел с утра в понедельник, раньше обычного. Готов был снова приступить к мозговому штурму. Ее не было, и стол ее был пуст. Совершенно пуст.

В комнате сидели три детектива, Флейшер, Монтойя и человек возле доски объявлений.

— Кто знает, где сейчас детектив Коннор? — обратился Айзек ни к кому конкретно.

Плечи Флейшера поднялись, но он ничего не сказал. Монтойя нахмурился и вышел. Что бы это значило?

Человек возле доски объявлений обернулся и сказал:

— Ее нет.

Темный костюм, редеющие черные волосы, тонкие усики. Женоподобный. Порочный?

— Может, знаете, когда она придет? Женоподобный человек подошел поближе. Детектив Номер Два. Роберт Люсидо. Центральный участок.

Почему он ответил на его вопрос?

— Я сам ее ищу. А вы…

— Практикант. Я работаю с детективом Коннор, занимаюсь научным исследованием.

— Исследованием?

Люсидо посмотрел на жетон Айзека.

— Ее нет, Айзек.

Флейшер сидел с телефонной трубкой в руке, но не набирал номер. Что он делает здесь целый день?

Айзек написал для Петры записку и положил ей на пустой стол, а сам направился в свой угол и уселся. Флейшер положил телефонную рубку и поманил его к себе.

— Не трать зря время.

— Что вы хотите этим сказать?

— Она не придет. Ее отстранили.

— Отстранили? С какой стати? Почему?

— Была перестрелка в Северном Голливуде, в субботу. Кустистые брови Флейшера стали похожи на воротца в

крикете.

— Об этом сообщали в новостях, сынок.

Айзек телевизор не смотрел. Слишком был занят.

— Но она не пострадала? Флейшер кивнул.

— Что же произошло?

— Петра и другой детектив выследили подозреваемого, вступили в схватку, и плохой парень отреагировал не как положено.

— Умер? — спросил Айзек.

— Погиб.

— Подозреваемый по делу «Парадизо»?

— Тот самый.

— За это ее и отстранили?

— Это процедурное наказание, сынок.

— И что это значит?

— Были нарушены правила.

— Как долго продлится отстранение?

— Не слышал.

— Где она сейчас?

— Где угодно, только не здесь, — сказал Флейшер.

— У меня нет ее домашнего телефона. Флейшер пожал плечами.

— Детектив Флейшер, — сказал Айзек, — очень важно, чтобы я с ней связался.

— У нее есть твой номер?

— Да.

— Тогда я не вижу проблемы, сынок.

Она не позвонила, а сейчас уже был вторник. У нее сейчас собственных проблем выше крыши. Должно быть, она забыла о 28 июня.

У него, кстати, ничего для нее нет.

Неожиданно сильно заныла шея, он встал из-за стола в зале истории и генеалогии, потянулся.

Несколько последних дней он игнорировал телефонные послания Клары. В кампус не приезжал, сделал местом своей работы публичную библиотеку, лишь бы не встречаться с ней.