Николай Станишевский - Цветы к сентябрю
— Что вы имеете в виду? — по лицу Милли пошли багровые пятна.
— Седьмую карту! — торжественным тоном объявил Николас. — Карт должно выкладываться семь, а не шесть!
— Пожалуйста… — Милли собралась вскрыть верхнюю.
— Стоп! — Николас поднял правую руку. — По правилам гадания клиент должен вытянуть эту карту сам.
— Пожалуйста… — повторила Милли ледяным тоном.
Николас сунул пальцы в середину колоды, нащупал и вытащил карту. Перевернувшись в воздухе, она шлёпнулась на стол, открыв присутствующим человека, сидящего на троне и двух слуг, раболепно склонившихся перед ним.
— Ну? — выжидающе спросил он.
— Великий Иерофант, — казалось, Милли трудно говорить. — Порабощение, плен, и, в итоге — рабство.
— Да, весёлая картинка получается… — Николас склонился над столом, обхватил голову руками и улыбнулся краешком рта.
Милли объяснила ему переносное значение, но он знал истинное.
Соединение, связь, узы, союз.
И над всем этим возвышается счастливый брак.
25 августа. Ночью
В эту ночь я проснулась с ощущением, что Николас не ночевал дома. Не знаю, почему, но эта мысль настолько укрепилась в сознании, что я поняла — это действительно так. Бедный Ник, куда он мог пойти страшной, холодной ночью?
Я не знала.
Притом, что я чувствовала Ника почти идеально, я так и не поняла, что он задумал.
Мне стало страшно.
А если с Ником что-нибудь случилось? Как я тогда буду жить, откуда смогу черпать силы?
В полном отчаянии, давясь от безысходности, я вглядывалась в тёмное зеркало оконного стекла. И, как назло, не могла разглядеть ничего, кроме себя.
Но когда мои силы были на исходе, я поняла, что он должен вернуться домой под утро.
За полчаса до восхода солнца.
25 августа. Утром
Вопреки привычке, Милли проснулась позже обычного. Спохватившись, что завтрак ещё не готов, она, стремглав ринулась на кухню, но по дороге всё-таки решила заглянуть в гостиную. Николас, как ни в чем не бывало, сидел в кресле, вытянув ноги, и читал газету.
— Вы, что ещё не ложились? — ахнула домработница.
— Почему? Вздремнул немного, я же днём хорошо поспал. Поэтому встал пораньше.
— Понято… — Милли посмотрела на часы и снова ахнула:
— Завтрак!
— Не беспокойтесь! — Николас улыбнулся. — Я уже перекусил. Если хотите, в холодильнике есть копчёное мясо.
— Да я… как-то и не особо… — Милли пожала плечами. — Пока аппетит не нагуляла…
— Тогда присаживайтесь, — Николас заговорщически подмигнул, — поболтаем о том, о сём…
— Можно… — пробормотала Милли, опускаясь в кресло.
Николас ещё раз внимательно на неё посмотрел и… уткнулся в газету.
Время шло, разговор не начинался. Милли беспокойно ёрзала в кресле — ей было непонятно, зачем её пригласили. Наконец, она решилась.
— Мистер Николас… — она тщательно разгладила халат на коленях. — Я вот давно хотела спросить… В последнее время вы много времени проводите, дома… А что, дел никаких… нет?
— Нет, — Николас даже не оторвался от газеты. — Я их уже переделал. Теперь отдыхаю.
— Как странно… — пробормотала Милли. — Я столько времени здесь живу, но до сих пор не знаю, чем вы занимаетесь.
— Ничем, — он, наконец, оторвался от газеты и бросил на домработницу игривый взгляд. — Шучу, конечно. Занятий много, деньги можно зарабатывать разными способами.
— И какой именно выбрали вы?
Николас пристально посмотрел на Милли. В глубине его глаз появились признаки вечной мерзлоты.
— Я думаю, это не так интересно, — сухо кивнул он, — скажу только, что любой способ — не из лёгких.
— Бывало трудно?
— Бывало, — он снова кивнул. — Особенно, в последние два года. В такие минуты я мысленно обращался к Дженни за советом. Раньше мы постоянно обсуждали мои рабочие проблемы.
— Ничего не могу понять… — вздохнула домработница.
— Что не можете?
— Не могу понять, как все ПРОИЗОШЛО. Судя по вашим словам, вы жили, душа в душу, всё делали сообща. Надо же было такому случиться…
— Вот и я не могу понять, — Николас снова углубился в чтение.
— Мистер Николас, — через какое-то время опять позвала его Милли. — До меня вчера не совсем дошло… Вы сказали, что разговаривали с миссис Дженни… как это?
— Обычно. Как общаются все нормальные люди. Особенно те, которые когда-то любили друг друга.
— Но… но ведь Её… нет…
— Ну и что? — Николас с иронией на неё посмотрел. — Для того чтобы общаться, необязательно произносить слова. Можно прекрасно обходиться и без них.
— Каким образом?
— Чувствами. Мысленно. В душе. Главное уметь настроиться на нужную волну.
— Поня-а-тно, — протянула Милли, хотя по интонации было заметно, что она окончательно запуталась.
Надрывно зазвенел телефон.
— Первый звонок с того момента, как вы уехали, — растерянно произнесла домработница. — Будете брать?
— Конечно! — Николас отложил газету и встал. — Вдруг это кто-нибудь по важному делу?
И он хитро подмигнул правым глазом. Милли открыла рот, намереваясь возразить, но он уже взял телефонную трубку.
— Да? — мягко произнёс он.
— Ник… — в трубке послышался шелест скользящего по склону бархана песка. — Ник… Я так давно не слышала тебя…
— Сейчас слышишь?
— Да… А до этого… до этого мне казалось… что с тобой что-то случилось…
— Со мной все в порядке, — Николас покосился на Милли. Та делала вид, что смотрит в окно, но было видно, что она внимательно вслушивается в каждое слово.
— Ты обещал приехать…
— Я приезжал.
— Как приезжал? Мы же с тобой не виделись…
— А мы с тобой и не могли увидеться. Мы существуем в разных мирах. Ты — в мире мёртвых, я — в мире живых. В реальной жизни нам не пересечься.
— Но почему, Ник? Ведь я приходила к тебе…
— Это была не Ты, — отрезал Николас. — Это была моя больная совесть.
— Это не совесть… — в голосе послышалась растерянность. — Это была я, девушка с картины…
— Дженни… — Николас вздохнул. — Моя милая, дорогая Дженни… Я совершенно недавно был у тебя на могиле. И мы обо всем договорились. Так?
Телефонная трубка молчала.
— Хочешь сказать, что у тебя нет могилы? — насмешливо спросил он.
— Я… я не знаю…
— Зато я знаю. Я много чего знаю, дорогая. И, скорее всего, в ближайшее время я опять наведаюсь к тебе.
— Я буду ждать…
— Жди. Пока. — Николас положил трубку на рычаг и торжествующе посмотрел на Милли. Та сидела, открыв рот.
— Пора заканчивать с этим телефонным хулиганством, — снова подмигнул он.
25 августа. Вечером
К вечеру в долине неожиданно сгустился туман. Подобного уже давно не бывало — год или около того. Молочные сумерки окутали и полностью поглотили одиноко стоящий Дом, и от этого Николасу и Милли казалось, будто море бушует внизу с удвоенной силой.
— На улице не видно ни зги, — сообщила Милли. — За все время пребывания здесь я такое вижу впервые…
— Угу, — пробормотал Николас, не отрываясь от книги.
— Говорят, в такие ночи можно встретить души умерших моряков… Они протягивают руки и молят о помощи…
— Милли, вы опять за своё? — Николас захлопнул книгу и выразительно на неё посмотрел. — Никаких моряков здесь нет. Обычный перепад температуры. А вы сразу начинаете придумывать всякие небылицы.
— Вы что, не верите?
— Почему не верю? — усмехнулся Николас. — Очень даже верю. Особенно, когда одно привидение совсем недавно разгуливало по Дому.
— Вот! — Милли перешла на зловещий шёпот. — А про меня говорите, что я выдумываю всякую всячину! Точно вам говорю — в такие ночи, как сегодня, души умерших превращаются в людей и бродят по земле в надежде обрести спасение!
— Спасение от чего?
— От мучений! Мучений за свои грехи! Они же все были грешниками, эти моряки! Все до одного! Поэтому им суждено мучиться во веки веков!
— Послушайте, Милли… — задумчиво произнёс Николас. — Как вы считаете, вы сами — грешны?
— Я? — лицо домработницы залила багряная краска. — Я… я не знаю… Скорее всего, нет…
— Это хорошо, — Николас улыбнулся. — Значит, я никогда не увижу вас в тумане…
— О чем вы? Разве… разве я когда-нибудь давала повод? Почему… вы так обо мне думаете?
— Я пошутил, — он снова улыбнулся. — Продолжайте, прошу вас. Я имею в виду, про моряков. То, что вы рассказываете, жутко интересно!
— Я уже забыла, о чем говорила…
— Вы говорили о мучениях. Кстати, я сразу хочу спросить — сами вы этих моряков видели?
— Видела! — глаза Милли полыхнули загадочным огнём, и она подалась вперёд.
Николас ухмыльнулся.
— И как они выглядят?
