Няня - Джилли Макмиллан

– Я побежала его искать, но опоздала – он тоже ушел. Руби и Ханна уже должны были вернуться. Где они? Куда Ханна ее повезла? Колокола уже давным-давно пробили пять.

– Успокойся! Давай-ка я тебя впущу. Ведь прекрасно знаешь, что Руби по понедельникам плавает в бассейне. Ты курила?

– Только не надо допрашивать меня, как ребенка!

– Тогда не веди себя, как ребенок!

С одежды матери капает, и все же она поднимается по лестнице, выпрямив спину и задрав подбородок. Демонстрирует железное самообладание, вот только выглядит жалко: влажная юбка облепила ее сзади, подчеркнув зад, а сквозь белую блузку просвечивает обвисшая грудь в мокром бюстгальтере.

Ханна, вернувшись домой, ахает:

– Мне так неловко! Я ведь думала, что Вирджиния у себя в комнате. Она говорила, что вроде бы собирается подремать, вот я и заперла все двери. Не хотела оставлять дом открытым, когда хозяйка спит.

– Она сама виновата, что не считает нужным общаться, – возражаю я. – Тебе не следует чувствовать себя виноватой.

– Твоя мать – немолодой человек, а тут промокла насквозь… – вздыхает Ханна. – Не хватало ей подхватить простуду! – Она быстро разогревает матери суп и делает бутерброды с маслом. – Сейчас отнесу ей еду, проверю, горит ли камин, а заодно извинюсь.

Как только няня выходит из комнаты, Руби шепчет:

– Она мне не нравится…

– Кто именно?

– Ханна.

– Но почему?

– Разве бабушка не смогла бы за мной присматривать?

– Да что не так с Ханной?

Дочь на секунду замолкает, словно не знает, с чего начать, и наконец вздыхает:

– Она не разрешает мне сидеть в айпаде…

– То есть она устанавливает правила и требует, чтобы ты их соблюдала? – улыбаюсь я. – Хочешь верь, хочешь нет, но тебе это на пользу. Скоро ты приспособишься к ее методам, дорогая. Если хотя бы попытаешься, для меня это будет много значить.

Руби устало смотрит на меня и все же кивает.

– Сегодня у меня в школе болел живот.

– И что? Сейчас лучше?

Она снова кивает и закидывает удочку:

– Поедим попозже мороженое?

– Стало быть, живот не так уж и болел, а? – шучу я, однако дочери, похоже, не до смеха. – Ладно, Руби. Ближе к вечеру.

– Здорово… А она твердит, что мне нельзя.

– А у меня есть предложение: давай-ка включим перед сном «Губку Боба», а заодно и полакомимся. Как тебе мой план?

Не могу сказать, что дочь бьется в восторге. Она достает тетрадки с домашним заданием и устраивается за столом, а я присаживаюсь рядом. Мы крепко прижимаемся друг к другу и сидим, пока на кухне не появляется Ханна.

– Какое чудесное зрелище! – говорит она. – Благослови вас обеих Господь. С твоей матерью все в порядке, Джослин. Она греется у камина в своей гостиной.

– Спасибо тебе огромное!

Не представляю, что я без нее делала бы. Ханна – не только практическое решение вопроса по уходу за ребенком. Она знает меня, знает нашу семью, и я благодарна судьбе, что рядом есть человек, которому можно доверять.

– Я согласна с тобой: жаль, что твоя мать не желает со мной общаться, иначе подобной неприятности не случилось бы, – отвечает Ханна. – Разве сложно было меня предупредить, что ты выходишь в сад? Гели станем сплоченной командой, всё в доме заработает как часы, и все будут в безопасности.

Накинув пальто, Ханна поднимает с пола сумку Мне бы следовало проводить ее до дверей, но уж очень не хочется отходить от Руби. Целую дочь в макушку, пока у нее есть желание посидеть с мамой. Надо сказать, что в последние дни она далеко не всегда в настроении.

– Спокойной ночи, – прощается Ханна.

– Спокойной ночи, – откликаюсь я, однако ветер с силой захлопывает заднюю дверь, заглушая мои слова.

На коврике оседают капли дождя; сквозняк шевелит залетевший внутрь жухлый лист. Уж не обидела ли мать нашу няню?

Ручка дочери спокойно скользит по тетрадному листу.

А если бы матери здесь не было? Как бы мы без нее жили? Я смогла бы организовать хозяйство на свое собственное усмотрение, плюс Ханна под боком… Захотела бы я остаться с дочерью в Лейк-Холле при подобном раскладе и начать новую жизнь?

Руби откладывает ручку и смотрит в потолок, словно ей пришла в голову неожиданная мысль.

– Это ведь бабушкин дом, – бормочет она, спуская меня с небес на землю. – Она хозяйка и может здесь делать, что захочет. Ханна не должна ей указывать.

– И все же нам лучше действовать сообща. Разве ты не согласна?

– Мы должны делать то, что скажет бабушка, а не Ханна.

– Лично тебе следует прислушиваться к своей няне, – возражаю я, и дочь упрямо замолкает.

Снова склонилась над домашней работой, и несколько минут проходят в тишине, пока Руби не осеняет еще раз.

– Мы забыли сегодня отвезти хомячка в школу.

– То есть он остался в твоей спальне?

– Ты ведь не сказала Ханне, что его надо вернуть.

– Почему же ты сама ей не напомнила? Рубс, тебе пора иногда брать на себя ответственность, иначе хомяка тебе больше не доверят.

Дочь надувает губки, и я прекращаю нотацию. Не стоит портить вечер.

– Пойду снесу клетку вниз, – предлагаю я. – Тогда уж мы его завтра точно не забудем.

Ступеньки лестницы и ковролин покрыты каплями и лужицами, которые доходят до спальни матери. Оттуда, как ни странно, следы ведут дальше по коридору, к комнате Руби, и останавливаются у хомячьей клетки. Ее дверца распахнута. Прутика нигде не видно. Я устраиваю отчаянные поиски и наконец нахожу его съежившимся под старинным комодом на лестничной площадке. Из узкой щели на меня смотрит маслянистый черный глаз. Рука под комод не пролезает, сдвинуть его тоже не получается – слишком тяжело.

Мы с Руби пытаемся выманить зверька. Ставим рядом тарелочку с едой и ждем, однако хомяк из укрытия не выходит. Дочь бежит вниз за веником, а я тем временем стерегу Прутика. Тихонько просовываем веник под комод, и Прутик делает бешеный рывок. Поймать его не удается – хомяк слишком быстр. Он добегает до конца коридора, но там его уже стережет Боудикка, которую привлекли шум и суета на втором этаже. Собака мгновенно бросается к хомячку и хватает его клыками за голову.

– Боудикка! – взвизгиваю я, и собака бежит вниз, несмотря на свой артрит, а Прутик болтается в ее пасти.

Мы с дочерью мчимся за ней. У подножия лестницы стоит мать.

– Ради бога, что тут происходит?

– Боудикка поймала Прутика! – кричит Руби.

Мать прищуривается, разглядывая появившуюся на последнем