Дмитрий Грунюшкин - Под откос
По всей видимости, его поставили «охранять тылы». И времени зря этот мерзавец не терял. Выйдя из одного купе, он тут же зашел в другое. Двигался он неторопливо, даже расслабленно.
– Мародерствуешь, кот помоечный, – презрительно скривился Алексей.
Он прикинул, сколько времени бандит будет копаться в сумках. Через три минуты тот вышел, и направился в следующее купе.
– Быстро роется, профессионал, – хмыкнул Леха, на цыпочках пробежал по коридору и нырнул в одну из дверей. Осталось подождать, когда этот крохобор сам на него выйдет.
Надо было взять его без шума и порасспросить с пристрастием. Проводник рассказал много полезного, но «инсайдерская» информация всегда интереснее. Автомат выброшенного с поезда боевика Леха отложил в сторону. Несмотря на легенды обывателей, даже Калашников – вещь довольно хрупкая. Сломать его об голову бандита и снова остаться безоружным Лехе совсем не улыбалось.
Он взвесил в руке все ту же бутылку с водой. Для первого «навара» должно хватить, а добить уже руками и ногами можно.
Звонок телефона в кармане показался ему ревом пожарной сирены. Он выхватил трубку и, сам не понимая зачем, бросил ее в коридор, прямо перед своей открытой дверью.
Услышав трель мобильника, Рамзан выскочил из купе, где перекладывал содержимое «трофейного» кошелька в свои карманы, и выхватил пистолет. Через секунду он углядел на полу виновника тревоги. Трубка продолжала заливаться. Наверное, когда заложников гнали, кто-то выронил – решил Рамзан.
Любопытство и жадность победили осторожность. Он присел возле телефона, взял трубку в руки. В следующий миг что-то тяжелое со страшной силой врезалось в его стриженый затылок.
«Фанатский кистень» сработал неплохо. Получив удар по голове, боевик молча рухнул на колени. Леха прыгнул вперед, чтобы добить террориста, и чуть не поплатился за это. Пистолет, висевший до этого на поясе, почему-то оказался уже в руке бандита, да еще направленным прямо на Алексея.
Удар потряс противника, но не лишил его сознания. Еще мгновение – и он сообразит спустить курок.
Мутные глаза бандита начали проясняться. А потом вылезли из орбит, и снова замутились. Террорист захрипел, и боком повалился на пол. С удивлением Леха увидел свой кухонный нож, торчащий у боевика в груди. «Все-таки, рефлексы – хорошая вещь. Хотя, „языка“ жаль», – решил Леха, поднимая телефон.
– С кем я говорю? – раздался в трубке требовательный голос.
– А я с кем? Назовитесь! – потребовал Алексей.
– Генерал-майор Трофимов, ФСБ.
– Майор милиции Никифоров, Подмосковный ОМОН, – отчеканил Леха, чувствуя, как из-под лопаток вырастают крылья.
«Молодец, Николай! Ай, какой же ты молодец!»
«Восьмерка» накренилась, и, как коршун за змеей, заскользила в сторону поезда. Несколько минут назад они приотстали и ушли в сторону, повинуясь приказу из штаба. Видимо, террористы потребовали. Но теперь поступил другой приказ.
Подойти скрытно было невозможно. Все это время состав полз по густым бескрайним лесам, но сейчас вокруг него было пустое пространство, такое же огромное, как и все в Сибири. Быстров уведомил об этом полковника Волкова, намекнув, что через несколько минут снова начнется лес, и к поезду можно будет приблизиться фактически вплотную, не обнаруживая себя, но командир сухо подтвердил распоряжение – немедленный штурм.
Приказы не обсуждают. Никто не знает этого лучше, чем спецназ. В штабе виднее, почему приказ отдается именно в этот момент. Возможно, как раз сейчас там, внизу, гибнут люди.
Майор посмотрел на свою команду. Парни споро в последний раз проверяли снаряжение, досылали патроны в патронники, убеждались в надежности фалов и ремней, по которым им предстояло спускаться.
– Я Медведь. Проверка, – негромко сказал Быстров, потрогав гарнитуру переговорного устройства на ухе.
– Белка в норме.
– Мышь в норме.
– Хорек в норме, – угрюмо ответил снайпер Зайцев под дружное ржание парней. Это был «почетный переходящий» позывной, который доставался проштрафившемуся бойцу. «Заяц» заполучил его на целый месяц за драку в кабаке. Причем не за саму драку, а за то, что сдался подоспевшей милиции и ночь провел в кутузке.
– Сапсан, я Первый! – раздался требовательный голос в «основных» наушниках, которые еще были на голове Быстрова. – Ответь!
– Я Сапсан, слушаю!
– Получи новые данные.
– Переключаю на общую, – уведомил Быстров. Теперь его разговор с Волковым слышали все в кабине вертолета.
– На объекте есть информатор. Данные получены минуту назад, проверку не проходили. Поэтому имейте их в виду, но действуйте по обстановке. Террористов от десяти до пятнадцати человек, вооружены легким стрелковым оружием. Без бронежилетов и тяжелого снаряжения. Заложники сосредоточены в середине состава, вагон-ресторан и два прилегающих к нему с обеих сторон. Так же небольшое количество детей-заложников в первом с головы состава вагоне. В локомотиве кроме экипажа один или два боевика. Особое внимание вагону СВ, третий с головы. В купе номер семь взрывное устройство большой мощности, рядом с ним оператор с кнопкой подрыва. По всей видимости, кнопка «на разрыв», работайте аккуратно.
– Где информатор?
– В одном из свободных хвостовых вагонов. Он тоже вооружен. Так что в хвосте будьте аккуратнее, не завалите часом своего. Удачи, ребята.
– Все понял, приступаю.
Вот так, коротко и без сантиментов. Оба понимали, что штурм не подготовлен, и группа идет в открытую на превосходящего даже числом противника. Но спецназ не обсуждает приказы.
Близкая земля стремительно неслась навстречу, сливаясь в бледно зеленое мельтешение. Редкие деревья, как куски цветной ваты, пролетали внизу. Вот и поезд. Сверху он был похож на игрушечный. Аккуратненькие вагончики ползли за таким же аккуратненьким тепловозиком, за которым тянулась игрушечная темная струйка дыма. На крыше одного из вагонов копошились то ли две, то ли три черных фигурки, похожие на муравьев.
Вертолет накренился, заходя в хвост поезду. В раскрытые с обеих сторон двери рвался шквальный ветер, но плотно пригнанные очки защищали глаза. Где-то в центре груди образовался ледяной стержень, будто майор проглотил сосульку, по спине пробежала дрожь. В такие моменты Быстров мог поклясться, что его глаза наливаются волчьей зеленью, губы раздвигают растущие клыки, и на загривке начинает топорщиться грубая шерсть.
Честь, долг, ответственность, мужество – все вторично. Если ты не любишь драться – тебе нечего делать в спецназе.
Поезд все ближе, уже ясно различаются вытяжные трубы на крышах вагонов. Видны белые прямоугольнички табличек маршрута на бортах. Мышцы ног натянулись, готовясь к прыжку. Пальцы правой руки нежно гладят затвор, левая крепко держит фал. Еще немного. Еще. Еще…
– Под обстрелом! – ворвался в уши крик пилота.
Опытный летчик, матерый, прошедший обе чеченских войны, он заметил это даже раньше Быстрова. Со стороны поезда прямо навстречу машине протянулись две серебристых нити.
– Держись!
Пилот швырнул вертушку в вираж, толкнув сектор газа до упора. Они были слишком низко, маневрировать по высоте невозможно. В наушниках стоял черный богохульный мат, спецназовцы орали во всю мощь своих луженых глоток, болтаясь в чреве железной машины, как горошины в трехлитровой банке. Все силы сейчас уходили на то, чтобы не вывалиться в распахнутые настежь двери.
Дробный рокот раздался где-то совсем рядом. Рядом с поездом вдруг выросли темные кусты.
– Охренел?! – заорал Быстров. – Что он творит?! Там же люди! Идиот!
Армейский вертолет огневой поддержки Ми-24, который до сих пор болтался где-то в стороне, оказался сзади и чуть сверху, и сейчас поливал из своих крупнокалиберных пушек.
– Все правильно делает! – натужно крикнул пилот. – Он не по составу бьет, а рядом. Отвлекает.
– Бестолку! – вклинился Зайцев. – Хана!
Теперь и Быстров с пилотом увидели. Первые две ракеты прошли в считанных метрах от вертолета, только мастерство летчика спасло их. Но во второй раз при таком ограниченном маневре им бы уже ничто не помогло. Они были уже совсем близко от поезда, и четко видели двух человек на крыше вагона с трубами реактивных гранатометов на плече. Третий поливал вертолет из пулемета, но на него уже никто не обращал внимания – так, мелочь.
Майор застывшим взглядом смотрел на этих двоих. Он впервые чувствовал себя беспомощным. Он ничего не мог сделать. Жить оставалось секунды две.
Вот за спинами гранатометчиков вспухли дымные клубы. Гранаты пошли.
И тут слева возникла огромная стремительная тень, на миг заслонившая и поезд, и землю. Вспышка, грохот!
«Крокодил» МИ-24, влезший между ними и гранатометчиками, взвыл поврежденным движком, клюнул носом, зачадив то ли дымом, то ли маслом. Пилот попытался выровнять его, опустил хвост. Но запас высоты был слишком мал. Хвостовой винт рубанул по деревьям, по кустам, по земле, вышвыривая вверх куски дерна. Вертолет надсадно взвыл напоследок, медленно завалился на бок, и рухнул, ломая лопасти.
