Джек Лэнс - Страх огня
— Если ты не желаешь бороться ради собственного выздоровления, значит, ты не заслуживаешь и того, чтобы боролись за тебя, — холодно обронил Джейсон.
Она уставилась на него, как невинный ребенок, не понимающий, почему ему надрали уши. Джейсон изо всех сил старался остаться непреклонным, но чувствовал, как решимость, словно воздух из воздушного шарика, покидает его, наполняя новым чувством вины.
Джейсон добился своего — сделал жену несчастной. В конце концов, ее раны стали результатом цепочки событий, которые привел в действие он сам. А теперь он кричал на нее, причиняя Кайле невыносимую боль.
Простит ли она его за это, если когда-нибудь поправится?
Кайла хранила молчание. Удрученная и подавленная, она поникла в своей инвалидной коляске.
Он не знал, что еще можно сказать.
Ранним утром, на следующий день после его безапелляционного заявления жене — она не стоит того, чтобы за нее сражаться, — Джейсону позвонила Джин. Лечащий врач его супруги — невысокая и худенькая, однако обладающая таким горячим мексиканским темпераментом, что стоило подумать дважды, прежде чем затевать с ней ссору, — сообщила ему: Кайла провела бессонную ночь.
Джейсон заявил Брайану Андерсону, что должен немедленно уехать, и поспешил к Институту Турбера. Как выяснилось, Джин довольно точно описала ему ход событий. Кайла испортила рисунок и расколотила вазу, а зеркало, висевшее над умывальником, осколками разлетелось по полу. Двум дюжим санитарам из ночной смены пришлось повозиться, чтобы утихомирить ее. Все это Джин сообщила ему негромким и спокойным голосом, совершенно ей не свойственным.
Он спросил, как женщина, передвигающаяся в инвалидной коляске, может устроить такой разгром, на что Джин ответила: если Кайла оказалась способной на такое, значит, лечение станет для нее пустяковым делом. А сейчас его жена, после всех своих ночных неистовств, покорно съежилась в своем кресле, утомленная донельзя и ничем не связанная, однако взгляд ее безостановочно блуждал по комнате. Она так до конца и не успокоилась. Когда Джейсон накрыл ее руку своей, Кайла торопливо заговорила, захлебываясь словами.
Прошлой ночью она ужасно разозлилась. На Дуга Шаца, который едва не убил ее, и на злого гения, стоявшего за всем этим, — Митча Чоукинса. Кроме того, она была невероятно зла на Джейсона. Не только из-за той психологической порки, которую он ей устроил вчера, но и из-за всего остального, начиная от сделанных «Полароидом» фотографий, перевернувших их жизнь с ног на голову. А еще она распсиховалась из-за Ральфа, потому что он умер и бросил ее одну.
Весь мир ополчился на нее, именно поэтому она так неистовствовала.
— Да уж, — ответил он, обводя комнату понимающим взглядом.
После вспышки гнева Кайла объявила, что готова. Готова по-настоящему приступить к лечению. Джейсон был приятно удивлен, в последующие дни убедившись, что на этот раз она действительно держит слово. Подавив в себе ярость, которая душила ее, Кайла всерьез принялась выполнять предписанные упражнения.
Очевидно, нанесенная ей травма требовала выхода. Нападение Дуга, напряжение последних нескольких недель, стресс, который она испытывала с момента смерти Ральфа Грейнджера, — долгие годы Кайла носила все это в себе, и вчера ночью произошло бурное извержение.
Он стал свидетелем того, как понемногу крепли ее ноги. Через две недели она уже обходилась без инвалидной коляски, которую заменили костыли, а еще через семь дней врачи сказали ей, что уже скоро она отправится домой. Джейсон должен был вот-вот воссоединиться с женой.
Двадцать седьмого сентября ее выписали из больницы. Он привез Кайлу в Фернхилл и распахнул перед ней входную дверь Каньон-Вью. Она в нерешительности перешагнула порог, словно готовясь совершить экскурсию по дому, в котором, быть может, ей захочется жить. Он заключил ее в объятия и сказал:
— Добро пожаловать домой!
Изумление и боязнь поверить в то, что она действительно вернулась, быстро прошли.
К ним потянулись гости, чтобы поздравить Кайлу с выздоровлением. Члены семьи, друзья и знакомые — все они заходили в их дом, торопясь пожелать ей самого лучшего.
Все хорошо, что хорошо кончается.
Кайла помирилась сама с собой — именно это чувство она испытывала начиная с 27 сентября. На нее снизошли покой и умиротворение, каких она еще никогда не знала.
Она так близко столкнулась со смертью, что как будто смогла попрощаться с Ральфом. Наверное, это была всего лишь игра воображения, но ей казалось, что он прошептал слова напутствия из потусторонней жизни. Для Кайлы это означало, что она должна смириться с прошлым и принять его. Жизнь — такая, как есть. Иногда ее течение причиняет боль, но и это — часть неизменного порядка вещей, так что бессмысленно сожалеть и горевать о совершенном.
Такой подход позволил Кайле умерить угрызения совести по поводу того, что она сделала недостаточно, дабы предотвратить остановку сердца Ральфа. И он же стал ответом на вопрос, не была ли его преждевременная смерть предопределена.
Смерть по-прежнему оставалась для нее загадкой, однако Кайла научилась принимать ее как данность. Она заглянула смерти в глаза и теперь уже не так сильно страшилась ее. Подошла к концу целая эпоха в мировоззрении Кайлы.
А центром того, что осталось, был Джейсон.
Кайла заговорила об этом в последний вечер сентября, когда они сидели на крыльце. Хотя осень вот уже несколько дней во весь голос заявляла о себе, сегодняшний закат солнца выдался теплым и благоуханным, став последним вечером бабьего лета. Сверху на них смотрели звезды. Джейсон держал в руках бутылку пива, Кайла — бокал вина.
— Что тебя беспокоит?
Джейсон отпил глоток своей «Короны», но ответил не сразу.
— Что ты имеешь в виду?
Она взглянула ему в глаза.
— То, что наша жизнь еще не кончена, — сказала Кайла. — Мы собираемся начать ее сызнова, Джейсон Эванс, но сначала нужно проститься с прошлым. А ты этого еще не сделал.
Он пожал плечами:
— Ты же знаешь, через что мне довелось пройти. Поэтому неудивительно: все это сказалось на мне.
Она выслушала его историю, еще когда лежала в реанимации, но только после того, как худшее осталось позади.
Джейсон обнаружил, что у него есть брат-близнец. И этот самый брат, Митч, возжелал убить ее и его. Он действовал вместе с киллером, Дугом Шацем. Они вдвоем отвезли Джейсона на кладбище в Маунт-Пейта, где Митч хотел похоронить Джейсона в его собственной могиле. Но вначале безумец Митч едва не поджег ее мужа. В самый последний момент Джейсону удалось освободиться. Он убил Дуга киркой и стал бороться с Митчем, сбросив того в могилу, в которой пылал его собственный факел. Митч погиб страшной смертью в огне.
Полиция несколько дней продержала Джейсона. Его подвергли длительным допросам. Но вскоре полицейские обнаружили улики, свидетельствующие против Дуга и Митча. Первым доказательством стал нож Дуга, на котором криминалисты нашли следы крови Кайлы. В Каньон-Вью они же отыскали скрытые «жучки», а в доме Митча полиция наткнулась на несколько пленок с записями разговоров Кайлы и Джейсона. Эксперты смогли доказать и то, что жуткие фотографии, сделанные «Полароидом», были обработаны на компьютере Митча.
Помимо всего прочего, рассказ Джейсона о собственном прошлом оказался правдой. Его мать не была для него родной. Пит МакГрей не являлся его отцом. Настоящие родители Джейсона сгорели в автомобиле во время аварии, по официальной версии — с ним вместе. У него даже была собственная могила. Его звали Майки Чоукинс, и это имя было выбито на могильном камне. А Митч жаждал отмщения за жизнь, которую у него украли.
С Джейсона сняли все подозрения в убийстве, равно как и в соучастии в нем. Он действовал в целях самозащиты. Ему вернули свободу. Сразу же после этого к Джейсону пришел с визитом пожилой мужчина, представившийся Сэмом Чоукинсом. Он оказался братом Роберта, отца Джейсона, а ему самому, соответственно, приходился дядей. Семья прислала его, чтобы поближе познакомиться с их кузеном, который считался умершим. Джейсон, переговорив с Сэмом, заявил ему: он еще не готов к знакомству с людьми, по-прежнему остававшимися для него совершеннейшими чужаками. Сэм проявил понимание. Он оставил Джейсона в покое, чтобы тот сам связался с ними попозже, когда будет готов.
Вся жизнь ее мужа перевернулась с ног на голову. Разумеется, это не могло не выбить его из колеи, что прекрасно понимала Кайла. Но она имела в виду совсем иное.
— Тебе что-то до сих пор не дает покоя. Что именно?
Он запрокинул голову и посмотрел на звезды.
— В полиции я сказал, что сам освободился от веревок. Сначала от сковывающих мне запястья, потом — связывающих мои лодыжки. Вот почему у меня были содраны все ногти на руках. Но у меня было видение, самое странное изо всех…
