Кристиан Мёрк - Дорогой Джим
— Живо в машину! — уткнув подбородок в воротник форменной рубашки, гаркнула она. Господи, сморщилась я, назвать машиной этот дерьмовый «форд-мондео»! Грязная мыльница на колесах!
— «Живо в машину» — это вместо «привет», да? Первый раз за всю неделю ты соизволила заговорить со мной — и тут же начинаешь корчить из себя крутого копа! А акцент… Боже! Где прошло твое детств? В Бронксе? Значит, я арестована, да? А за что? За то, что меня в упор никто не видит?
— Пожалуйста, — сбавив тон, проговорила Брона. Двое мальчишек, тайком куривших за углом школы, с удивлением уставились на нее.
— Мне некогда.
— Знаю. Я видела, как ты покупала продукты для… — она поспешно моргнула, — для Ифе.
— Ну и ну! Просто ушам своим не верю! Неужто ты еще помнишь, как зовут мою сестру?!
Я шла по дорожке, сердито толкая перед собой велосипед. Брона, вскочив в машину, тащилась за мной со скоростью два километра в час, попутно перекрыв дорогу всем остальным машинам. Прохожие, поглядывая в нашу сторону, многозначительно перешептывались. Причем достаточно громко — я без труда могла слышать, что говорят о нас даже на другой стороне улицы. Какая-то девчушка, кивнув в сторону белой патрульной машины, прыснула, прикрыв ладошкой рот. Что ж, возликовала я про себя, мнение местных жителей о сержанте Броне Далтри — пусть и ненадолго — явно изменилось к худшему.
— Ради всего святого, Рози, — прошипела Брона. — Садись в машину!
— Только если ты привяжешь мой велосипед к багажнику, — заартачилась я. — И прекрати кривляться — ты не на экране!
Брона, не ответив, молча выхватила у меня из рук велосипед. Лицо ее стало заметно бледнее. Пока она возилась, я, усевшись в машину, крутила ручку настройки ее приемника.
Сзади слышался грохот — это Брона неловко привязывала к заднему бамперу мою старушку Бесси. Признаюсь, я втайне злорадствовала. Когда наконец Брона, забравшись в машину, повернула ключ в замке зажигания, губы ее были сжаты так, что напоминали «молнию» на мешке для перевозки трупов.
— Довольна? — с кислой улыбкой бросила она, кивнув в сторону мальчишек, которые как раз в этот момент сделали в ее сторону неприличный жест.
— Есть немного, — созналась я, продолжая сражаться с ее приемником и не находя ничего, кроме обычных передач.
Выключив двигатель, Брона принялась копаться в бардачке в поисках леденцов, которые, как я знала, она обычно держала там, но так ничего и не нашла.
— Не хочешь поговорить об одном человеке… по имени Джим? — спросила она.
— Как насчет того, чтобы сразу надеть на него наручники, а не чесать языком, как ты собираешься это сделать? — парировала я.
— О, это было бы классно! — оглушительно рявкнула Брона. Она была до того зла на нас обеих, что уже перестала сдерживаться. На этом разговор оборвался. Мы обе молчали до тех пор, пока Брона не припарковала машину в самом конце пирса — когда-то еще детьми мы тут играли. Взад-вперед сновали рыболовецкие шхуны, вслед за каждой шлейфом тянулись голодные чайки, мужчины в грубых свитерах с суровыми обветренными лицами молча ждали, когда отдадут швартовы.
Брона, держа что-то на коленях, молча смотрела в сторону. Будь я проклята, если спрошу, что это такое, поклялась я про себя.
— Думаешь, я не пыталась? Богом клянусь, с радостью бы засадила его в тюрьму Ратмор Род еще до двух часов в субботу, можешь мне поверить.
— Рада это слышать, — буркнула я, поймав себя на том, что, сама того не желая, начинаю сочувствовать ей. Мне почему-то до сих пор не верилось, что сержант Далтри рассчитывает оказаться в числе тех счастливчиков, кого будущий мистер Уэлш пригласит к себе перекинуться в картишки. — Тогда чего мы сидим тут, вместо того чтобы двинуть прямо к нему?
Уголки губ Броны Далтри печально опустились, из груди вырвался сдавленный вздох — вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется. Зная ее, я догадывалась, что дело тут даже не в жалости к моей сестре, а скорее уж в ее собственной несостоятельности в роли городского блюстителя порядка, которую она только что с блеском продемонстрировала. Мне стало даже немного жалко ее — десять месяцев, глотая обиду, покорно лизать задницу сержанту Мерфи — и в награду за свое усердие видеть, что даже сопливые мальчишки-шестиклассники плевать на тебя хотели.
— Можешь мне поверить, я землю носом рыла, стараясь отыскать хоть что-нибудь, что позволит мне упрятать этого типа за решетку. За что угодно. Но нет — парень слишком умен, чтобы оставить против себя улики. Впрочем, я с самого начала это знала. Да и не только я — все знали.
— И все-таки ты согласилась прийти на свадьбу? — спросила я, отыскав у себя в кармане сломанную сигарету и пытаясь прикурить то, что от нее осталось. — Ну как, лейтенант Коломбо, я угадала?
— Приглашение пришло сегодня. Не представляю, под каким предлогом можно было бы… — Брона бросила на меня умоляющий взгляд. — Тебя тоже небось пригласили?
— Только что. Причем лично.
Брона наконец убрала руку, и я увидела у нее на коленях тонкую пластиковую папку.
— Девушку звали Лаура Хилльярд, она родом из Англии, из какого-то местечка под названием Стоук-он-Трент. Та самая, которую нашли убитой в Кенмаре в прошлом месяце. — Брона уставилась на двух мужчин в прорезиненных плащах — балансируя на скользкой палубе, они вывалили сеть, и серебристый поток еще трепещущей рыбы хлынул на доски. — Убийца не оставил следов. Точно так же, как и в случае с Сарой Мак-Доннел… и с миссис Холланд из Дримлига — говорю сразу, потому как знаю, что ты все равно спросишь. Понимаешь, что я имею в виду? Ни единой зацепки — ни потожировых выделений, ни спермы, ни даже капельки крови — ничего! Выходит, этот тип либо постоянно в перчатках и всякий раз пользуется презервативом, либо… либо жертвы даже не думали сопротивляться.
Я смотрела на умирающую рыбу — и мне вдруг почему-то вспомнилось выражение глаз тех двух девчушек, которым Джим накануне помог отнести покупки к машине. Обе дурочки смотрели на него с собачьей преданностью в глазах. Таким хоть из пушки над ухом пали — все равно ничего не услышат.
— А что, ты знаешь кого-то в городе, кто бы пытался сопротивляться? — хмыкнула я.
Она вытащила из папки еще один листок.
— До сегодняшнего дня — нет. Но на одной из чашек в доме миссис Холланд обнаружены следы слюны. Нашли их только сейчас — сразу, при осмотре места преступления почему-то не заметили. Не соответствует никому из тех, кого мы знаем, но она принадлежит мужчине, в этом можно не сомневаться. Судмедэксперты говорят, что жертва имела половое сношение перед тем, как ей проломили голову, но секс был защищенным. Никаких следов спермы, естественно.
— Да, негусто.
— Уговори Ифе подписать официальное заявление. Как только оно будет у меня в руках, я тут же надену на эту тварь наручники, а когда проведем соответствующие анализы, мы сможем сравнить их…
— Ты же знаешь, она не станет ничего писать, — перебила я. — С того самого дня я только и делаю, что уговариваю ее пойти к тебе. А она вместо этого идет в лес и стоит там часами — слушает, как шумят деревья над головой.
— Может, если мы возьмем образцы у нее…
— Боюсь, поздновато спохватились, сержант, — криво усмехнулась я. — Она уже раз двадцать после этого приняла душ.
Брона, сунув лист в пластиковую папку, убрала ее под водительское сиденье. Какое-то время мы просто сидели, молча слушая, как за окном шлепает хвостами по доскам засыпающая рыба. Мне вдруг вспомнилось, как когда-то, много лет назад, мы с Броной выкурили свою первую сигарету — это было в нескольких метрах от того места, где мы сидели сейчас. Когда я повернулась к ней, она плакала.
— Ну-ну, тише, Брона, — всполошилась я, чувствуя себя последней дрянью, потому что не знала, что делать и что сказать, чтобы успокоить ее. — Все будет хорошо, вот увидишь.
Шмыгнув носом, она вытерла его рукавом форменной рубашки и бросила на меня взгляд, ясно говоривший: она прекрасно знает, что я мечтаю сделать.
— Ты-то сама в это веришь? — буркнула она. — Вот то-то…
— Пожалуйста, еще один «Мерфи»,[27] Джонно.
Кроткий голос принадлежал мне. Я бы в жизни не догадалась об этом, если бы не почувствовала, как шевелятся мои губы, когда я произнесла эти слова. Двигались только губы — сама я как будто застыла. Понимаешь, в этот момент я играла роль таинственной Распутницы, Красы и Гордости Нашего Города, легенду о которой передавали из уст в уста все местные сплетники. Особенно их занимала та ее часть, где говорилось, что я до сих пор не подпустила к себе ни одного мужчину. Что ж, если разрушить раз и навсегда сложившийся имидж уже не в моих силах, надо по крайней мере извлечь из него хоть какую-то пользу, решила я. Убедившись, что Брона наконец перестала лить слезы, я отправилась домой, отыскала самую короткую черную юбку из всех имеющихся в моем распоряжении, после чего укоротила ее еще на пару дюймов. Потом, отыскав среди оставленных Эвви пожитков что-то дорогущее и наверняка французское, попшикала себе на шею и, встав перед зеркалом, принялась репетировать роль сексуально озабоченной стервы, уделяя особенное внимание взгляду — ведь именно он должен был стать тем крючком, на который я намеревалась подцепить Джима Шустрика.
