Джон Гришэм - Апелляция

Короче говоря, дело никак не попадало к присяжным. В итоге компенсация, безусловно, подлежала выплате, так что после четырех месяцев усиленного истребования фактов мистер Алан Йорк уже готов был приступить к переговорам. По словам Алана, его клиент, «Литтан кежуалти», очень хотел закрыть дело.

Уэс начал с описания положения семьи погибшего: тридцатитрехлетняя вдова и мать с образованием на уровне средней школы и отсутствием реального опыта работы, с тремя маленькими детьми, старшему из которых двенадцать. Излишне говорить о том, насколько губительна была для них потеря кормильца.

Слушая его, Йорк записывал и поглядывал на Мэри-Грейс. Они говорили по телефону, но никогда не встречались. Дело вел Уэс, но Йорк знал, что она пришла с мужем не только потому, что на нее приятно посмотреть. Одним из его близких людей был Фрэнк Салли, юрист из Хаттисберга, нанятый «Крейн кемикл» для увеличения численности в стане защиты. Салли был задвинут на задний план Джаредом Кертином, чего никак не мог ему простить. Он рассказал Йорку много историй о деле Бейкер, и, по его мнению, лучше всего парная команда Пейтонов работала, когда Мэри-Грейс выступала перед присяжными. Она была непреклонна на перекрестных допросах, легка на подъем, но ее главный козырь крылся в умении общаться с людьми. Ее заключительная речь звучала великолепно, грандиозно и уж точно очень убедительно.

Йорк занимался защитой страховых компаний уже тридцать один год. Он чаще выигрывал, чем проигрывал, но иногда наступали те ужасные моменты, когда присяжные отказывались видеть дело в представленном им свете и выносили вердикт на огромную сумму против его клиента. Это была часть бизнеса. Хотя ему никогда не удавалось и близко подойти к вердикту в районе 41 миллиона долларов. А теперь это стало легендой в юридических кругах штата. К этому стоило лишь добавить трагическую историю о том, как Пейтоны поставили на карту все, потеряли дом, офис, автомобили и влезли в огромные долги, чтобы протянуть те четыре месяца, пока длилось разбирательство, а легенда продолжала обрастать слухами. Их судьба уже была предрешена и активно обсуждалась на встречах адвокатов, турнирах по гольфу и на коктейлях. Если вердикт подтвердят, они будут просто обязаны купаться в огромных гонорарах. Если нет, то само их выживание ставится под большой вопрос.

Уэс продолжал, а Йорк смотрел на них и не мог ими не восхищаться.

После быстрого обзора обстоятельств дела, Уэс подсчитал убытки, накинул немного за халатность компании-перевозчика и сказал:

— Мы думаем, два миллиона можно считать справедливой компенсацией.

— Еще бы, — ответил Йорк, изобразив обычную реакцию защитника, сочетающую шок и смятение. Брови его изогнулись в изумлении. Голова медленно покачивалась в замешательстве. Он подпер рукой подбородок и потирал щеки, то и дело хмурясь. Его улыбка давно исчезла без следа.

Уэс и Мэри-Грейс продемонстрировали полную апатию, а сердца их сковал ледяной холод.

— Чтобы получить два миллиона, — сказал Йорк, изучив записи, — вам нужно заложить в сумму некий штраф, и, откровенно говоря, мой клиент просто не хочет его оплачивать.

— О да, — невозмутимо сказала Мэри-Грейс. — Ваш клиент заплатит ровно столько, сколько укажут присяжные. — Такое бахвальство тоже было частью бизнеса. Йорк слышал подобные фразы тысячу раз, но эти слова и правда звучали намного весомее в устах женщины, которая на последнем своем процессе добилась присуждения огромной суммы в качестве штрафных выплат.

— Процесс начнется не раньше чем через двенадцать месяцев, — сказал Йорк, взглянув на младшего юриста, словно для подтверждения, как будто кто-нибудь мог предсказать дату слушаний в столь отдаленном будущем. Младший юрист послушно подтвердил то, что уже сказал его босс.

Другими словами, если тянуть до разбирательства, пройдут еще долгие месяцы, пока вы получите хоть десять центов из своего гонорара. Не секрет, что ваша маленькая фирма просто утопает в долгах и всеми силами борется за существование, и все знают, что вам нужно получить большую компенсацию и довольно быстро.

— Ваш клиент не может ждать так долго, — сказал Йорк.

— Мы назвали вам сумму, Алан, — ответил Уэс. — У вас есть встречное предложение?

Йорк вдруг захлопнул папку, натянул улыбку и сказал:

— Послушайте, все очень просто. «Литтан кежуалти» тщательно следит за расходами, а на это дело им явно придется потратиться. Мои полномочия позволяют мне разрешать дела с выплатой в один миллион долларов. Ни пенни больше. У меня есть миллион долларов, и мой клиент запретил мне просить еще. Один миллион долларов. Либо да, либо нет.

Сторонний юрист, передавший им это дело, получит пятнадцать процентов от суммы контракта по оплате компенсации. Пейтоны получат столько же. Пятнадцать процентов составляли 150 тысяч долларов — просто мечта.

Они мрачно посмотрели друг на друга, вместе с тем желая прыгнуть через стол и расцеловать Алана Йорка. Потом Уэс покачал головой, а Мэри-Грейс написала что-то в блокноте.

— Нам нужно позвонить клиенту, — сказал Уэс.

— Конечно. — Йорк бросился вон из комнаты, младший юрист с трудом поспевал за ним.

— Ну что ж, — тихо сказал Уэс, как будто зал прослушивался.

— Я с трудом сдерживаю слезы, — призналась она.

— Не плачь. И не смейся. Прижмем его еще немного.

Когда Йорк вернулся, Уэс сказал с серьезным видом:

— Мы поговорили с миссис Нолан. Ее последнее слово — миллион двести тысяч.

Йорк выдохнул, его плечи опустились, а лицо приняло понурое выражение.

— У меня столько нет, Уэс, — сказал он. — Я абсолютно честен с вами.

— Вы всегда можете попросить больше. Если ваш клиент платит миллион, то он всегда может позволить себе добавить еще двести тысяч. На суде они заплатили бы вдвое больше.

— С «Литтан» не так-то легко договориться, Уэс.

— Всего один звонок. Хотя бы попытайтесь. Вы ведь ничего не теряете?

Йорк вновь ушел и десять минут спустя вернулся в зал со счастливым видом.

— Вы добились своего! Поздравляю.

Они никак не могли оправиться от шока, получив такую компенсацию. Переговоры обычно затягивались на недели или даже месяцы, когда обе стороны пререкались, становились в позы и проворачивали свои маленькие хитрости. Они надеялись покинуть офис Йорка, получив хотя бы общее представление, в каком направлении можно двигаться для решения вопроса по выплате компенсации. Вместо этого они вышли в полном ошеломлении и еще пятнадцать минут бродили по центральным улицам Джексона, не говоря друг другу ни слова. На мгновение они остановились напротив «Капитал грилл» — ресторана, больше известного своими клиентами, чем едой. Лоббистам нравилось там показываться и оплачивать счета за изысканные обеды и прочие приемы пищи с известными политиками. У губернаторов это место всегда пользовалось популярностью.

Почему бы не пустить всем пыль в глаза и не поесть с большими шишками?

Вместо этого они завернули в маленькую закусочную в двух домах оттуда и заказали холодный чай. У обоих не было аппетита. Уэс наконец поднял насущный вопрос:

— Мы правда только что заработали сто восемьдесят тысяч долларов?

— Ага, — сказала она, потягивая чай через соломинку.

— Я так и думал.

— Треть уйдет на налоги, — заметила она.

— Хочешь положить ложку дегтя в бочку с медом?

— Нет, просто проявляю практичность.

На белой бумажной салфетке она написала цифру «180 000».

— Мы уже начинаем тратить? — поинтересовался Уэс.

— Нет, просто делим эту сумму на части. На налоги пойдет шестьдесят тысяч?

— Пятьдесят.

— Подоходный налог, штата и федеральный. Налог на заработную плату, отчисления в фонд социального страхования и фонд помощи безработным. Не знаю, что там еще, но это по крайней мере треть.

— Пятьдесят пять, — сказал он, и она написала: «60 000 долларов».

— Премии?

— Как насчет новой машины? — спросил он.

— Нет. Премии для всех пяти сотрудников. Они уже три года не получали повышения.

— По пять тысяч каждому.

Она записала в столбик «25 000» долларов и сказала:

— Банк.

— Новая машина.

— А банк? Половина суммы уже потрачена.

— Им — двести долларов.

— Да ладно, Уэс. У нас не будет нормальной жизни, пока мы не избавимся от этого ярма.

— Я пытался забыть о кредите.

— Сколько мы им дадим?

— Не знаю. Уверен, ты знаешь точную сумму.

— Пятьдесят тысяч для Хаффи и десять для Шейлы Маккарти. Итак, у нас остается тридцать пять тысяч. — В тот момент это казалось неслыханным богатством. Они смотрели на салфетку, пересматривая суммы и перераспределяя приоритеты, но ни он, ни она не предложили ничего поменять. Мэри-Грейс подписалась в конце, а затем Уэс проделал то же самое. Она убрала салфетку в сумочку.