Зверь в тени - Лури Джесс
– Пока ей не станет лучше.
Джуни сморщила личико:
– Ты всегда так говоришь.
– Потому что это правда.
Джуни снова примолкла. В конце улицы я разглядела дом Анта; автомобиля на подъездной дорожке не было.
– Я могу открыть тебе секрет? – тихо спросила сестра.
Я почти забыла, что она брела рядом – прокручивала в голове, что и как я скажу Анту, чтобы получить свое фото назад.
– Иногда мне хочется, чтобы мама к нам не возвращалась, – выдохнула Джуни.
Я резко повернулась к ней:
– Что???
Выпятив подбородок, Джуни посмотрела на меня с вызовом:
– Мама. Иногда, когда она ложится в больницу, мне хочется, чтобы она там осталась. И не возвращалась домой. Без нее дома гораздо лучше. Папа чаще насвистывает. Даже ты улыбаешься иногда.
Я нахмурилась.
– Я всегда улыбаюсь.
– Раньше да, ты улыбалась, – медленно моргнула Джуни; ее зеленые глаза были огромными, отороченными длинными пушистыми ресницами – почти мультяшными. – Когда я действительно была маленькой. Еще до того, как начала ходить. Я знаю это, потому что есть фотки.
– Где?
Я единственная убиралась в доме. И наши семейные фотографии висели или стояли там, где их могли видеть люди; большинство из них были сделаны до рождения Джуни. И запечатлены там были мама с отцом. Их родители. А меня – улыбающейся – не было ни на одной.
– В папином кабинете.
Я остановилась:
– Тебе же нельзя туда заходить!
– Но там столько всего интересного, – пожала плечами сестренка и указала пальцем: – Ант на улице.
Я посмотрела туда, куда она показывала. Ант и правда стоял на крыльце, как будто бы предугадал мой приход.
– Подожди здесь, – велела я Джуни. – А еще лучше ступай домой.
Бросив на меня еще один вопрошающе-любопытный взгляд, сестренка пошагала вниз по улице. А я двинулась к Анту; на меня снова накатил гнев, и с каждым шагом он усиливался, пока не разросся в защитную ширму вокруг меня.
– Что такое, Хизер?
– Твои родители дома?
Ант помотал головой.
– Чудненько. Верни мне фотографию, – безо всяких обиняков рубанула я.
Ант прислонился к перилам; его лицо оказалось в тени.
– Какую?
Взбежав на крыльцо, я толкнула парня так, что он перебрал ногами несколько ступенек.
– Ты знаешь, какую. Ту, которую сделал в хижине. Со мной в лифчике.
Восстановив равновесие, Ант надвинулся на меня, приблизил лицо почти вплотную к моему, обдал его дыханием с яичным душком:
– Это моя фотка. И я не собираюсь ее отдавать.
– Но на ней я!
– Ты сама мне разрешила взять ее на память, – ухмыльнулся Ант.
– Я передумала.
На меня нахлынула волна неудержимой ярости; я покосилась на дверной проем, готовясь забежать в дом, ворваться в его комнату и перевернуть там все вверх-дном, пока не найду фотографию. Должно быть, тело выдало мое намерение, потому что Ант стрелой метнулся ко мне, встал на пороге, преградив мне доступ в дом, и скрестил на груди руки. Широкий рот парня скривился в злобную линию под его носом, как у мистера Картофельная Голова.
– Ты сказала Нильсону, что я могу быть причастным к пропаже Бренды, – предъявил мне Ант обвиняющим тоном.
Смысла отрицать это я не увидела:
– А ты причастен?
– Нет.
– Тогда тебе не о чем беспокоиться, – повела плечом я.
Несколько секунд Ант молча смотрел на меня; его веки нервно подергивались.
– Ты помнишь, как мы вместе играли в детстве? А когда подросли, стали вместе тусить?
– Да, но потом ты от нас откололся.
(После того, как мы подслушали, как кричал на парня отец.)
Ант пренебрежительно пожал плечами, но небрежность явно стоила ему усилий:
– Дома все пошло наперекосяк. Но это не значило, что я расхотел с вами дружить.
– Ты ничего такого нам не говорил.
– А как бы я сказал? Вы все дружно меня игнорировали.
Я прокрутила в голове наше общение с Антом в последнее время, постаралась оценить его объективно, «взглядом со стороны». Вспомнила, как он вдруг ни с того ни с сего начал нас чураться, как прятался от нас, как мы с Брендой звали его погулять с нами, а Морин добродушно поддразнивала его. Все наши старания вернуть Анта в компанию оказались тщетными. Он все больше сторонился нас, пока не стал совсем чужим. Как будто никогда и не был частью нашего круга.
– Тебя никто не игнорировал, Ант.
– А у тебя и не получится больше меня игнорировать, – пробормотал парень и, прежде чем я успела выставить руки, сгреб меня и впился жадными губами в рот; его поцелуй больше походил на укус.
Я ударила его коленкой в пах, и как только Ант скрючился, отпрыгнула в сторону и слетела с крыльца вниз.
– Мне нужен этот снимок, Антон Денке! – прокричала я. – Он не твой, и не тебе его хранить.
Я побежала домой; полыхавшее лицо быстро остудили струйки слез.
Глава 42
Позвонил отец, сказал, что вынужден задержаться в больнице, потому что на тот момент места для мамы не оказалось.
– Я могу подъехать и подождать, чтобы ты мог заняться своими делами, – прошипела я, все еще злая на отца за то, что он сказал шерифу Нильсону о том, что мы с Брендой видели Морин в его подвале. А еще я не знала, смогу ли простить ему измену матери. Но мы были семьей, и мне не хотелось, чтобы он напрягался.
– Спасибо, дорогая. Но лучше я останусь здесь.
Я расслышала невнятный звук, как будто какая-то женщина что-то говорила отцу на том конце линии. Медсестра с новостями о маме? Через несколько секунд отец обратился ко мне:
– Мне надо идти. Не жди меня.
Он не упомянул Джуни. Отец не сомневался в том, что я о ней позабочусь.
Сестренка сидела на диване, листая подростковый фан-журнал «Удар тигра» с Шоном Кэссиди на обложке. Морин была от него без ума. Считала его не только симпатичным, но и по-человечески очень хорошим. Настолько хорошим, что ему не нужно было убеждать в этом других людей.
– Ты взяла его у Либби? – спросила я, показав на журнал.
– Гм… угу…
Я сделала мысленную зарубку в памяти: сказать отцу, что Джуни понравился «Удар тигра». Мы могли бы подарить ей на следующий день рождения подписку на этот журнал.
– Я пойду в свою комнату.
Сестра насупила брови, словно я ее раздражала, но ограничилась молчанием.
Уже направившись к лестнице, я вдруг ощутила неодолимое желание заглянуть в отцовский кабинет. В конце концов, мы же жили не в замке Синей Бороды. И я могла туда зайти, хотя отец нам запрещал. Но Джуни же заходила! «Только причины это делать у тебя нет», – напомнила себе я. И небезосновательно. Мы уже открыли однажды одну дверь и навлекли на себя беду.
Я поспешила наверх. Забежав в комнату, вытащила из-под матраса свой дневник. Конверт с фотографиями, который я прикарманила в подвале Нильсона, вонзился в пространство между большим и указательным пальцами, как пиявка. Я подула на больное место, забралась на кровать и уселась, скрестив ноги.
«Дорогой Дневник,
Ты знаешь, что в ту ночь я позволила Анту сфоткать себя в одном лифчике. Да, это было глупо. И лучше ему вернуть это фото, иначе я залезу в его дом и заберу его сама. Вот что я – деятельный Ангел Чарли – собираюсь теперь предпринять. И как только этот чертов полароидный снимок окажется в моих маленьких грязных ручонках, я сожгу его и больше никогда не повторю такую глупость. Даю тебе слово».
Я посмотрела в окно – на все еще зеленые ветви дуба.
«Где ты, Бренда?»
Шериф Нильсон вроде бы всерьез озаботился ее пропажей, и это напугало меня больше всего. Но я ведь чувствую, когда с подругой неладное. Когда в четвертом классе Бренда подхватила ветрянку, мне было так же плохо, как ей. Когда она рассказала мне о первом поцелуе с одним из приятелей ее брата Джерри и о том, что у него изо рта разило пивом, я почти ощутила его привкус на своих губах. Когда Бренда жалела своих подопечных в больнице, которых не навещали дети, я чувствовала такую же боль за них в своей груди.
