Эрик Ластбадер - Ниндзя
Придет время, думала А Ма, когда она устанет. И тогда она должна быть уверена, что передаст дело в надежные руки.
Пенни вернулась с мальчиком лет одиннадцати. Она остановилась на пороге и положила руки ему на плечи. Мальчик стоял совершенно неподвижно; глаза его ничего не выражали. Через полуоткрытую дверь А Ма слышала тихую суету приготовлений к вечеру. Сегодня они ожидали только одного или двух гостей. А Ма была не против, так как это тоже входило в непомерно высокую плату, которую она потребовала с японца.
А Ма посмотрела на мальчика: чистая гладкая кожа; в скулах и глазах что-то монгольское; широкий рот с чувственными губами.
— Это Филип Чэн, — представила его Пенни.
— Закрой дверь, дорогая, — мягко приказала А Ма. Она сложила перед собой руки и переплела пальцы. — Здесь у тебя будет другое имя, — обратилась она к мальчику. — Воробей. Так тебя будут называть, понятно?
Мальчик кивнул и медленно улыбнулся.
— Называй меня мамой.
— Да, мама.
— Тебе все объяснили? Не должно быть никаких неожиданностей.
— Да, — ответил он радостно. — Пенни все объяснила. Нет проблем.
— Правда? — А Ма приподняла брови. — Посмотрим. Хорошо, Воробей, теперь оставь нас. Разыщи Вербу — она проведет тебя в комнату. Ты знаешь, что делать дальше.
— Да, мама. — Мальчик повернулся и вышел.
После того как Пенни прикрыла за ним дверь, А Ма спросила:
— У него есть родители? Пенни покачала головой.
— Он живет с дядей-пьяницей, который и не заметит, если он исчезнет на всю ночь.
— Это надежно?
Пенни кивнула, и ее черные волосы взметнулись как конская грива.
— Верба сама все проверила.
А Ма позволила себе улыбнуться.
— Ты хорошо поработала, детка.
Пенни низко поклонилась, чтобы скрыть румянец, выступивший у нее на щеках. Нечасто А Ма обращалась к ней так ласково.
— Спасибо, мама, — прошептала она.
А Ма молча подошла к Пенни и взяла ее за подбородок.
— А теперь скажи мне, что тебя беспокоит, — произнесла она тихо.
Под всезнающим взглядом А Ма трудно было найти нужные слова. Пенни казалось, что ее язык оцепенел.
— Давай же, детка, говори. Ведь дело в японце? Что же в нем тебя так волнует?
— Мне стыдно, что я совсем не умею скрывать свои чувства, — печально призналась Пенни. Она прикрыла глаза, едва сдерживая слезы.
— Чепуха! — В голосе А Ма слышалось раздражение. — Если я читаю твои мысли, это вовсе не значит, что ты не умеешь их скрывать. Меня ты можешь не стесняться. А теперь ответь на мой вопрос.
— Мне не нравятся наркотики, — объяснила Пенни. — Мне кажется, нам не стоит с этим связываться.
Минуту А Ма не отвечала. Она вспомнила, как совсем еще маленькой девочкой ездила в Шанхай. А Ма никогда не курила опиума, но этот запах навсегда запечатлелся в ее памяти. Ее ноздри задрожали от одного воспоминания.
Этот запах был в воздухе в ту ночь, когда коммунисты пришли за ее мужем. Они нагрянули внезапно и точно знали, где его искать. Кто-то им помог.
Муж А Ма активно занимался политикой. Он смотрел далеко вперед. Он видел приближающийся смерч революции и, возможно даже, понимал ее неизбежность. И все же он яростно сопротивлялся.
— На этот раз, — говорил он в своих выступлениях и писал в листовках, — мы должны взять пример с японцев. Что хорошего принесла им изоляция? Пришло время, и стало очевидно, что страна, опутанная железными цепями своих традиций, оказалась в застое. Тогда они встали на путь западного капитализма и, посмотрите, чего добились. Можем ли мы пренебречь этим историческим пpимepoм? Победа коммунизма отрежет нас от Запада, от того самого капитализма, который принес процветание Гонконгу и Шанхаю, и Китай окажется на задворках мировой цивилизации.
Они ворвались в дом и швырнули А Ма к стене, так что она ударилась головой о комод. Потом вытащили из постели мужа, раздели донага и стали избивать тяжелыми дубинками и прикладами винтовок. Красные звезды на фуражках, погоны на плечах. Окровавленного и потерявшего сознание мужа А Ма выволокли из дома, и больше она его не видела. До сих пор она не знала, жив он или мертв. А Ма надеялась, что ему не пришлось долго мучиться. Наверно, он смог найти кусок проволоки или какую-нибудь простыню. А Ма старалась не думать о том, что они могли с ним сделать.
С тех пор прошло много дет, но иногда, в серые мрачные дни, когда дождь хлестал по окнам и застилал улицу густой пеленой, А Ма казалось, что эта рана никогда не затянется.
Она вернулась мыслями к настоящему и улыбнулась, глядя на Пенни. Красота девочки была безупречной.
— Хорошо, что ты так думаешь, дорогая. Ты знаешь, обычно я не терплю наркотиков в своем доме. Но для этого человека мы делаем исключение.
“Он по-своему борется против китайских коммунистов, — подумала А Ма. — Он надеется, что здесь его никто не знает. Никто, кроме меня. Я должна знать все о каждом, кто приходит сюда. Просто на этого человека потребовалось больше времени и больше денег. Но всегда найдутся люди, готовые помочь; все имеет свою цену”.
— Могу я спросить, почему? — тихо сказала Пенни. А Ма потрепала ее по плечу.
— Тебе на надо этого знать. — Она улыбнулась. — А теперь иди и помоги Вербе, Уже скоро. Пенни опустила глаза.
— Да, мама. Уже иду.
А Ма смотрела, как девочка молча выходит из комнаты, и думала: “Куда катится этот мир?”
* * *В это время японец выходил из кинотеатра. Он быстро пересек Сорок девятую улицу и вскочил в автобус.
Не доезжая одну остановку до конечной, японец вышел, свернул на Восьмую улицу и прошел к Купер-скверу, где стояла скульптура в виде черного металлического куба. На одной его грани кто-то написал белой аэрозольной краской: “Зомби любит Карен Р.”. Эта надпись выглядела здесь вполне уместной.
На углу Восьмой улицы и Третьей авеню японец снова сел в автобус и доехал до Кэнел-стрит. Там он нашел телефон-автомат и посмотрел на старомодные уличные часы над ювелирным магазином.
Японец набрал номер справки и проверил время. Затем он выждал ровно минуту и пятьдесят секунд и набрал другой номер, нью-йоркский. Ему не нравилась эта процедура, но так было условлено.
На другом конце подняли трубку. Японец прочитал семизначный номер автомата, из которого он звонил, и немедленно нажал на рычаг, не опуская трубку. Какая-то женщина недовольно посмотрела на него и пошла искать другой автомат.
Через четыре с половиной минуты раздался звонок, и он отпустил рычаг. Разговор шел на японском.
— Да. — Он слышал глухой шум международной линии.
— Опишите положение.
— Все идет по плану.
— Подробнее. Какие у вас результаты?
— Результаты? — Он, казалось, немного растерялся. — Я на месте и делаю все, что требуется.
— Понятно. — Наступила пауза; в трубке слышались отголоски других разговоров на линии. — Мы хотим быстро покончить с этим делом.
— Мне сказали об этом с самого начала. — Каждые пятнадцать секунд японец тщательно осматривался вокруг. У него не было особых подозрений, но никогда не следует забывать о собственной безопасности.
— Вот именно.
— Но здесь нельзя спешить, вы сами знаете. Мы договорились, что я буду действовать по-своему — иначе я никогда бы не согласился.
— Да, да. Мы знаем. Но жизнь меняется, и последние события в стране требуют ускорить развязку.
— Я никогда так не поступаю. Я…
— А теперь поступите. — Голос был ровным и мягким, как шелк. В нем не слышалось ни волнения, ни угрозы. — Необходимо, чтобы вы закончили дело в течение семидесяти двух часов.
— Я не думаю....
— Вы получите двойную плату. На том конце повесили трубку.
* * *— Добрый вечер. — А Ма изобразила улыбку и протянула руку. — Мы рады...
— Все готово? — оборвал ее гость. А Ма сумела скрыть свое раздражение по поводу вопиющего нарушения ритуала. Она была очень воспитанная женщина и не одобряла такого невежливого, даже грубого поведения. У нее возникло желание выставить этого типа вон. А Ма вполне могла обойтись без его денег. Но он убивал коммунистов в Китае. Она знала о трех высокопоставленных руководителях; значит, на самом деле жертв было гораздо больше. А коммунистов она ненавидела гораздо больше, чем японцев. Кроме того, были уже сделаны все приготовления. Если бы А Ма сейчас выгнала его, пропали бы все труды ее людей.
А Ма улыбнулась японцу своей самой дружелюбной улыбкой.
— Все готово, как мы и говорили.
Ее широко поставленные черные глаза пристально изучали японца. “Он изменился, — подумала она. — Теперь он выглядит более напряженным, на грани срыва. Должно быть, отсюда он отправится убивать еще одного коммуниста”. Впрочем, это ее не касалось.
— Не хотите ли сначала выпить чая?
— Нет.
— Как раз готовятся дим сум. Гость покачал головой. А Ма пожала плечами.
— Как вам будет угодно.
