Лорел Гамильтон - Цирк проклятых

43

В конце концов, я надела платье, у которого талия приходилась мне на бедра. То, что оно было на три размера больше, роли не играло. Туфли – любые, даже на высоких каблуках, лишь бы не босиком. Ричард включил в салоне отопление, поскольку от его пальто я отказалась.

Мы уже ссорились, и даже до первого свидания. Даже для меня это рекорд.

– Ты осталась жива, – сказал он в семнадцатый раз.

– Но какой ценой?

– Я считаю, что любая жизнь бесценна. А ты?

– Не надо философствовать, Ричард! Ты выдал меня монстрам, и они меня использовали. Ты разве не понимаешь, что Жан-Клод только искал повода?

– Он спас тебе жизнь.

Кажется, на этом его аргументы истощились.

– Но он это сделал не для того, чтобы меня спасти. Он это сделал, чтобы я стала его рабыней.

– Человек-слуга – не раб. Скорее почти наоборот. У него почти не будет над тобой власти.

– Но он может шептать в мое сознание, вторгаться в мои сны. – Я покачала головой. – Ты даешь ему себя обмануть, Ричард.

– Ты ведешь себя неразумно, – сказал он.

Это уже было слишком.

– Это ведь на моей разрезанной руке кормился Мастер города! Ричард, он сосал мою кровь!

– Я знаю.

В его голосе при этом что-то прозвучало необычное. До меня дошло.

– Ты на это смотрел, сукин ты сын!

– Нет, все было не так.

– А как?

Я сидела, скрестив руки на животе, и сердито смотрела на Ричарда. Вот, значит, чем держит его Жан-Клод. Он маньяк, который любит подглядывать!

– Я хотел быть уверен, что он сделает только то, что нужно для спасения твоей жизни.

– А что он еще мог сделать? Он же сосал мою кровь, черт возьми!

Ричард вдруг стал пристально всматриваться в дорогу, чтобы не глядеть на меня.

– Он мог тебя изнасиловать.

– Ты сам сказал, что у меня из носа и глаз текла кровь. По мне, это не слишком эротично.

– Его возбуждает любая кровь.

– Ты серьезно? – выкатила я на него глаза.

Он кивнул.

У меня вдруг похолодели ноги.

– Почему ты думаешь, что он собирался меня изнасиловать?

– Ты проснулась на черном покрывале. Сначала было белое. Он тебя на него положил и стал раздевать. Снял с тебя платье. Кровь была повсюду. Он мазал ею свое лицо, пробовал на вкус. Другой вампир подал ему золотой нож.

– Там еще были вампиры?

– Это было как ритуал. Кажется, публика была его важной частью. Он вскрыл тебе запястье и стал пить, но руками... Он трогал твою грудь. Я ему сказал, что привез тебя, чтобы ты осталась жива, а не чтобы он тебя насиловал.

– Значит, это действительно далеко зашло?

Ричард внезапно затих.

– Как это было?

Он затряс головой.

– Расскажи мне, Ричард. Я требую!

– Жан-Клод поднял лицо, залитое кровью, и сказал: “Я так долго ждал не для того, чтобы взять силой то, что я прошу ее отдать по собственной воле. Это искушение”. Потом он посмотрел на тебя, Анита, и что-то было такое в его лице... Страшное до чертиков. Он всерьез верит, что ты к нему придешь. Что ты будешь его... любить.

– Вампиры не знают любви.

– Ты уверена?

Я посмотрела на него и отвернулась. И смотрела в окно, где уже угасал день.

– Вампиры не могут любить. Не умеют.

– Откуда ты знаешь?

– Жан-Клод не любит меня.

– Может быть, любит, насколько это для него возможно.

Я покачала головой:

– Он купался в моей крови. Он взрезал мне руку. Это не то, что я назвала бы любовью.

– Может, он назвал бы.

– Мне это полностью чуждо.

– Отлично, но признай, что он тебя, быть может, любит, насколько это ему доступно.

– Нет.

– Тебе страшно подумать, что он тебя любит?

Я изо всех сил смотрела в окно. Мне не хотелось говорить на эту тему. И весь этот проклятый день мне хотелось бы отмотать назад.

– Или тебя пугает другое?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Понимаешь.

И он говорил очень уверенно. Но он не мог знать столько, чтобы быть так уверенным.

– Скажи это вслух, Анита. Скажи, и это уже не будет так страшно.

– Мне нечего говорить.

– Ты хочешь сказать, что никакой частью своего существа его не хочешь? Что никак не отвечаешь на его любовь?

– Я его не люблю, и в этом я уверена.

– Но?

– Ты назойлив, – сказала я.

– Да, назойлив, – ответил он.

– Ладно, меня к нему тянет. Это ты и хотел услышать?

– Насколько тянет?

– А это не твое собачье дело.

– Жан-Клод предупредил меня, чтобы я держался от тебя подальше. И мне хочется знать, чему я мешаю на самом деле. Если тебя к нему тянет, может быть, мне стоит действительно отойти в сторону.

– Ричард, он монстр. Ты его видел. Я не могу любить монстра.

– А если бы он был человеком?

– Он себялюбивый и расчетливый мерзавец.

– Но если бы он был человеком?

Я вздохнула:

– Тогда бы, может быть, что-нибудь и вышло бы, но Жан-Клод и живой мог бы быть жутким сукиным сыном. Нет, я не думаю, что это помогло бы.

– Но ты даже не собираешься пробовать, потому что он монстр.

– Он мертвец, Ричард, ходячий труп. Не важно, насколько он красив, насколько он меня манит, он все равно мертвец. С трупами я не встречаюсь. Должны же быть у девушки какие-то правила.

– Значит, трупы исключаются.

– Исключаются.

– А ликантропы?

– А что? Ты хочешь сосватать меня своему другу?

– Просто интересуюсь твоими правилами.

– Ликантропия – это болезнь. Последствия нападения. Нельзя же обвинять жертву изнасилования.

– То есть ты не отвергаешь возможность романа с оборотнем?

– Никогда не было.

– С кем ты еще не будешь встречаться?

– С теми, что никогда не были людьми, – начнем с этого. А вообще я об этом не думала. Откуда такой интерес?

Он покачал головой:

– Просто любопытствую.

– И почему я на тебя еще не разозлилась?

– Может быть, потому, что ты рада быть живой, какова бы ни была цена.

Он заехал на стоянку перед моим домом. Машина Ларри урчала мотором на стоянке.

– Может, я и рада быть живой, но о цене поговорим, когда я узнаю, какова она на самом деле.

– Ты не веришь Жан-Клоду?

– Я бы ему не поверила, если бы он сказал, что луна белая.

Ричард улыбнулся:

– Прости за неудачное свидание.

– Может, попробуем как-нибудь в другой раз.

– Мне это предложение нравится, – сказал он.

Я открыла дверь и остановилась, дрожа на прохладном ветру.

– Что бы ни было дальше, Ричард, я тебе благодарна, что позаботился обо мне. И... – я не знала, как это сказать, – что бы ни держало тебя возле Жан-Клода, разорви это. Уйди от него. При нем ты погибнешь.

Он только кивнул:

– Хороший совет.

– Которому ты не собираешься следовать, – заключила я.

– Последовал бы, если бы мог, Анита. Поверь мне.

– Чем он тебя держит, Ричард?

Он покачал головой:

– Он приказал мне тебе не говорить.

– Он еще приказывал тебе со мной не встречаться.

Он только пожал плечами:

– Тебе уже пора. А то на работу опоздаешь.

Я улыбнулась:

– К тому же у меня задница отмерзает.

Он тоже улыбнулся:

– Ты умеешь выбирать выражения.

– Я слишком много времени провожу с копами.

Он кивнул, я закрыла дверь. Ричард не хотел говорить о том, чем держит его Жан-Клод. Что ж, нет правила, которое требовало бы честности на первом свидании. А к тому же он был прав – я уже опаздывала на работу.

Я постучала в окно Ларри:

– Сейчас я переоденусь и тут же спущусь.

– А кто это тебя привез?

– Человек, с которым у меня было свидание.

Такое объяснение было куда проще правды. К тому же это была почти правда.

44

Это единственная ночь в году, когда Берт разрешает нам надевать на работу черное. В обычные рабочие часы он считает этот цвет слишком мрачным. У меня есть черные джинсы и свитер для Хэллоуина с улыбающимися фонарями из черепов на уровне живота. Я все это натянула вместе с парой черных кроссовок. И даже наплечная кобура с браунингом вписывалась в ансамбль. Запасной пистолет я вложила в кобуру, которая надевалась внутрь штанов, две запасные обоймы сунула в сумку. Заменила нож, который пришлось бросить в пещере. В кармане куртки у меня был короткоствольный пистолет; еще два запасных ножа – один на спине, другой в ножнах на лодыжке. Не надо смеяться, дробовик-то я не взяла!

Если Жан-Клод узнает, что я его предала, он меня убьет. Буду ли знать, если он погибнет? Почувствую ли? Что-то подсказывало мне, что да.

Я взяла карту, полученную от Карла Ингера, и набрала номер. Если уж делать, то быстро.

– Алло?

– Это Карл Ингер?

– Да, это я. Кто говорит?

– Анита Блейк. Мне нужно поговорить с Оливером.

– Вы решили выдать нам Мастера города?

– Да.

– Если вы минуту подождете, я позову мистера Оливера.

Он положил трубку на стол, и я слышала, как он отходит, пока в телефоне не стало слышно вообще ничего. Это куда лучше Музака.

Шаги направились обратно, и я услышала:

– Здравствуйте, мисс Блейк, очень рад вас слышать.

Я проглотила слюну, и это было больно.