Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Интриганка-2
Нужно собраться перед завтрашним заседанием совета директоров. Огаст Сэндфорд постоянно пытается его достать! Стоит один раз выказать слабость, и он набросится на Макса, чтобы растоптать.
Именно Сэндфорд потребовал созыва завтрашнего, внеочередного заседания. С самого начала он был против стратегии Макса, решившего свернуть операции отдела недвижимости за рубежом и сосредоточиться исключительно на американском рынке. Огаст хотел, чтобы компания следовала политике Лекси Темплтон, но Ив ничего не желала слышать.
– Ты не щенок Лекси! «Крюгер-Брент» – ведущий, а не ведомый.
В результате фирма недополучила сотни миллионов долларов. Теперь совет директоров хотел слышать кое-какие ответы.
Макс на цыпочках вошел в детскую и с привычным изумлением уставился на спящих мальчиков. Джорджу и Эдварду скоро должно было исполниться три года. Они были так совершенны, что Макс иногда боялся до них дотронуться. Крохотные копии Аннабел: светловолосые, крепкие и милые.
– Дорогой, уже четыре утра. – В дверях стояла сонная Аннабел. – Ради всего святого, ложись в постель.
– Иду. Извини.
Макс покорно последовал за женой в спальню.
Интересно, смотрел ли отец на него, спящего?
Любил ли он сына, как теперь его сын любит своих мальчиков?
Кошмары продолжали преследовать его.
Тара Макгрегор, весело хихикнув, поставила в духовку смесь для детского торта.
Что за вздор! Она ведет себя, как шестнадцатилетняя дурочка!
Но счастье так и рвалось наружу.
Сегодня Гейб собирался приехать домой пораньше. Отпраздновать с семьей свой день рождения. Дети испекли ему торт и сами сделали подарки из туалетной бумаги, блесток и клея. (Джейми изготовил великолепную ракету, а Колетт никого не удивила, склеив Русалочку. Гейб будет в восторге.) Но Тара сбережет лучший подарок напоследок. И уже сейчас не могла дождаться того момента, когда увидит лицо Гейба, узнавшего о чудесной новости.
Она опять беременна! По чистой случайности. В сорок один, подумать только! Со вчерашнего утра, когда Тара увидела две полоски на тесте для беременных, из горла так и рвался смех.
Она посмотрела на кухонные часы: половина четвертого. Гейб обещал быть дома к четырем.
В дверь позвонили.
Он приехал! Раньше, чем обещал! Два чуда в один день!
Тара побежала открывать, обогнав по дороге горничную Малу.
– С днем рож… ой, чем могу помочь?
Перед ней стоял черный гигант лет двадцати восьми, с лицом, испещренным шрамами от угрей, и таким пустым, холодным взглядом, что Таре стало не по себе.
– Твой муж дома? – прошипел он.
Тара вдруг испугалась и попятилась.
– Да. Наверху, – солгала она. – Боюсь, он сейчас занят. Приходи в другое время.
Она попыталась захлопнуть дверь, но чернокожий, улыбаясь, надвинулся на нее, оттолкнул и вошел. Не успела Тара оглянуться, как он поднес к ее горлу отвертку.
– Молчи, сука, и останешься живой! – выдохнул он. На Тару повеяло запахом марихуаны. – Где сейф?
На лестнице появилась Мала и, увидев, что происходит, истерически завопила.
– Дети! – крикнула Тара. – Уведи детей!
Горничная повернулась и убежала. Тара ощутила острую боль. Мужчина чиркнул отверткой по щеке, едва не задев левый глаз. Из раны хлынула кровь.
– Я сказал тихо! – проревел он, и неожиданно прихожая наполнилась людьми: шестеро или семеро чернокожих ворвались в комнату. Все были под кайфом. Тара оглядела громил, пытаясь найти знакомое лицо. Они, должно быть, явились из ближайших предместий. Если она знакома с чьей-то семьей и сможет напомнить о себе…
Наверху пронзительно закричала Колетт. У Тары застыла в жилах кровь.
– Не мучайте ее! Пожалуйста! Возьмите все, что хотите! Только не трогайте моих детей!
Двое спустились вниз с Колетт и Джейми под мышками. Колетт извивалась в истерике. Семилетний Джейми увидел окровавленное лицо матери, вырвался и, подбежав к гиганту, яростно вцепился зубами в его ногу.
– Убирайся! Не трогай маму!
Чернокожий завопил от боли и, взмахнув ногой, ударил мыском ботинка в голову мальчика, как по футбольному мячу. Раздался зловещий хруст: это ломались кости черепа. Тара бросилась на колени. Ее сын лежал на полу без движения.
– Открывай гребаный сейф, сука! Открывай немедленно, иначе мы прикончим всех!
Гейб нажал на клаксон. Чертовы пробки! Еще и час пик не наступил, а все дороги в Кэмпс-Бэй забиты до отказа.
На пассажирском сиденье «бентли» лежала открытка, подаренная Джейми сегодня утром и нарисованная им собственноручно: отец с сыном вместе на рыбалке. Две фигурки-палочки на берегу голубой реки, изображенной фломастером. Наверху ярко-красным глиттером было написано: «Я люблю тебя, папочка».
– Я тоже люблю тебя, старина, – пробормотал Гейб себе под нос.
Если бы только дурацкие пробки рассосались, он оказался бы дома через десять минут.
Тара стояла на коленях. К виску прижался холодный металл отвертки, но она старалась не думать об этом. Не думать о своем бесценном Джейми, лежавшем на полу без сознания.
Она нажимала цифры на кнопочной панели сейфа. Четыре… шесть… один…
– Набери код сигнализации, и я перережу горло твоим щенкам. Как только услышим сирену – они мертвы. Усекла?
Тара колебалась. Рука на миг замерла в воздухе. Один набор цифр открывал сейф. Другая комбинация открывала сейф и одновременно предупреждала полицию о налете.
«Помоги нам, Боже…»
Она нажала последнюю цифру.
* * *Пробки наконец стали рассасываться. Гейб поехал вдоль берега и свернул влево, на извилистую дорогу, которая вела к дому. Он думал о Таре. Сегодня жена была в прекрасном настроении и вылетела из постели, как Тигра, а перед уходом поцеловала его долгим, нежным поцелуем и пообещала потрясающее «именинное угощение» сегодня ночью.
Гейб ухмыльнулся. Так много женщин теряют свое либидо уже в сорок лет. А Тара в его глазах стала куда сексапильнее, чем была когда-то.
При мысли о том, как близок он был к тому, чтобы потерять ее во время безумного сафари с Лекси Темплтон, Гейбу становилось плохо. Конечно, очень жаль, что их с Лекси отношения закончились именно так. С того дня они вообще не разговаривали, хотя теперь Гейб считал Робби Темплтона добрым другом. Но ничего не поделаешь. Каковы бы ни были его чувства к Лекси, Тара его жена.
Вспомнив о Таре, он ощутил знакомое желание. И сильнее нажал на педаль газа.
Мужчина запихивал бриллиантовое колье в рюкзак с эмблемой «Найк». Тара упорно смотрела на дверь. Джейми в прихожей уже не было. Где он? Наверху, с остальными грабителями? В доме стояла зловещая тишина. На том месте, где лежал Джейми, темнела лужа крови, залившая белые дубовые доски пола. Какое грязное животное способно сделать такое с маленьким мальчиком?
– Класс!
Глаза громилы, ласкавшего бесценные камни, жадно блеснули. Колье было подарком Гейба на годовщину свадьбы. Центральным камнем был безупречный бриллиант в шесть каратов из Клипдрифта, города, пораженного алмазной лихорадкой, в котором Джейми Макгрегор сделал свое первое состояние. Колье буквально ослепляло, но Тара никогда его не надевала. Вряд ли оно было уместно в клинике для больных ВИЧ.
Из-за этого ее дети должны погибнуть? Из-за дурацкого колье?!
– Возьмите его. Возьмите все! – заплакала она. – Только, пожалуйста, пустите меня к сыну. Я врач. Его нужно осмотреть.
– Позже.
Зулус застегнул рюкзак и взглянул на Тару так, словно видел впервые. Этот взгляд был знаком Таре. Так смотрели тысячи молодых людей, лежавших в клинике. Недоверие. Ненависть. Зависть. Едва подавляемый гнев. Проклятие этой прекрасной страны.
Она знала, что сейчас будет.
– Вы, белые, все отняли у нас! – заорал мужчина, хватая ее за горло. – Нашу землю. Нашу еду. Наши алмазы. Белые дьяволы!
– Я каждый день работаю с твоими людьми.
Тара пыталась не выказать страха, но знала, что он все читает в ее глазах.
– Я помогаю больным ВИЧ в клинике Пайнтауна.
– СПИД? Это вы принесли сюда СПИД! Белые доктора! Это вы убиваете наших детей!
– Чушь! – Ярость была последним оружием Тары. – Это вы убиваете детей своим невежеством. Мы пытаемся помочь вам. Мой муж отдал миллионы…
Большая черная рука закрыла ей рот, толкнула на пол. Другая рванула блузку, алчно шаря по грудям. Тара поняла, что сопротивление бесполезно. Ублюдок скорее всего будет им наслаждаться.
Вместо этого она отсекла все мысли, отреклась от тела и постаралась отгородиться от происходящего.
Это всего лишь ее тело! Это не она сама. Ее он коснуться не может! Она уговаривала сама себя, но все равно чувствовала его тяжесть, вонь, злобу, с которой он вонзил огромный, разбухший член в ее тело.
Дети… дети… главное – дети. Если он получит все, что пожелает, может, оставит в покое детей?
Он не брал ее. Насиловал. Долбил. Яростно вколачивал себя в ее плоть. Все его тело стало оружием.
