Игра - Кершоу Скотт
Кроме того, Ной с Мэгги вернулись за ней. Что, конечно, снимает с них подозрения. Ведь так?
А вот с Бреттом что-то не так. Он как-то изменился после шоссе, и она не может понять, что с ним. Как будто должна быть еще какая-то причина, кроме стресса, связанного с риском для жизни. Она пытается представить на месте Бретта Нила и не видит его сидящим за столом и ведущим беседу. Она не может представить себе ничего близкого к рациональному.
Бедняга Нил. Она думает о том, как прошел его день.
Поздно вечером он проверяет свой телефон и обнаруживает десятки пропущенных звонков и голосовых сообщений от жены, которые, должно быть, звучали пугающе, хотя Сара вообще не помнит, что говорила. Он пытается перезвонить и понимает, что ее телефон выключен. Примерно в это время с ним связывается теща и говорит, что Арчи с ней, Дюк мертв, и Сара увезла Ханну… неизвестно куда. Он спрашивает Энн, как выглядела Сара, и она говорит ему, что та ужасно торопилась и вела себя так, будто ей в спину приставили пистолет. Видела ли Энн Ханну в машине? Нет, как ни странно, она ее не видела.
И вот уже поздняя ночь, а от жены никаких известий, дочери и след простыл, только убитая собака на заднем дворе. Станет ли он звонить в полицию? Возможно, если поймет, что смерть Дюка не была случайной, но какие у них могут возникнуть подозрения? Может, в Дюке и души не чаяли, но с точки зрения закона он был всего лишь псом, испорченным имуществом. Что касается Сары… Как часто Нил сомневался в психическом здоровье своей жены? Сколько раз в спорах он называл ее неуравновешенной?
Задумался ли он уже, всего на секунду или две, не сорвало ли у нее в конце концов крышу?
Убила их собаку и сбросила их первенца в воду?
Нет! Именно поэтому она должна подать ему сигнал. Просто короткое сообщение, как подмигнуть с другого конца многолюдного помещения. Ей надо было оставить подсказку, и какая же она тупая, что не догадалась этого сделать. Только и думала о технологиях, телефонах и камерах, а оставить клочок бумажки ей и в голову не пришло. Все произошло так быстро. Разумеется, в этом и смысл. Курицы, лишившись головы, не останавливаются, чтобы подумать.
Сейчас, когда есть время поразмыслить рационально, идеи приходят одна за другой. У Стива в двенадцатом доме установлен видеодомофон. Может ли полиция обойти соседние дома и расспросить о смерти Дюка – в связи с подозрениями о попытке кражи со взломом – и попросить проверить записи? Что они могут там увидеть? Не просто убийцу собаки, а какого-то незнакомца, выходящего из дома Миллиганов с Ханной на руках? Увидят ли они машину?
Сердце Сары начинает тревожно биться. На этот раз это не только страх. Это адреналин. Это шанс.
Она чувствует, что сблизилась с этими людьми в этой машине, но все же недостаточно близко, чтобы разделить с ними поток сознания, и она старается не выдать ни своих мыслей, ни чувств, словно пряча выигрышную комбинацию. Сара даже сует руку в карман пальто, сжимая чертов одноразовый телефон, обхватив его пальцами, как будто микрофон может убрать предательские мысли из ее головы. Бесит, что у нее есть телефон, она знает номер Нила наизусть, но не может воспользоваться им. Если бы только она могла отправить всего одно сообщение, какой-то код, что-то настолько быстрое, что незаметно проскочит мимо шпионских программ, отслеживающих ее действия.
Но это невозможно. Телефон так не работает. Она не может так рисковать.
Держа руку в кармане, Сара выпускает телефон и начинает перебирать холодные металлические предметы, пересыпая их между пальцами. Она трется о них гладкой, болезненной подушечкой безымянного пальца, чувствуя гравировку на металле. Одноразовый телефон не годится, но должен быть другой способ. Что-то элементарное. Она целых полминуты или больше перебирает металлические предметы, прежде чем до нее доходит, что у нее в руках, и дыхание замирает в горле.
Бинго.
Кожа у нее начинает гореть, и Сара медленно, осторожно, чтобы никто не заметил, поворачивает лицо к пассажирскому окну.
Что мама сказала?
– Давай я дам тебе немножко пенни для нее…
– Мам, мне правда надо быть…
– Сара, я не задержу тебя ни на минуту. Разве не могу я дать собственной внучке немного карманных денег в такой день?..
Сердце Сары учащенно бьется.
Она думает о том, как сильно мы стали полагаться на свои мобильные телефоны.
Как часто упускаем ответ, потому что он слишком прост, слишком старомоден, слишком очевиден?
В те первые часы после похищения Ханны Сара настолько растерялась от шока, так боялась за благополучие своей дочери, что ей не только не пришло в голову оставить записку, но и просто по дороге к назначенному месту остановиться, оставить одноразовый телефон в машине и воспользоваться таксофоном, чтобы вызвать помощь. Точно так же она не стала искать стационарный телефон, когда она приехала в гостиницу, потому что ужасно боялась тех, кто может быть в этом замешан, и слишком хорошо сознавала, что за ней могут наблюдать.
Вряд ли кто-то еще из сидящих в этой машине дошел до такого очевидного решения. Разве что Ной, который попал в точку, когда сказал всем, сидевшим в той озаряемой огнем камина гостиной:
– Они хотят, чтобы мы так думали. Они пытаются нас запугать. Они хотят казаться всемогущими.
Она перебирает пальцами монеты, потихоньку пересчитывая, стараясь, чтобы они не звякали. Сумма смешная, но она может переломить ситуацию. Эта горсть карманных денег может изменить судьбу ее дочери.
Второй раз ей повезло, можно сказать, второе чудо случилось буквально несколько мгновений спустя. Как будто Линда прочитала ее мысли.
Свет фар выхватывает знак возле дороги, и Линда щелкает языком.
СТАНЦИЯ ТЕХОБСЛУЖИВАНИЯ 3 КМ
– Плохие новости, – сообщает Линда. – Если хотим сделать это, нам придется остановиться и залить бак.
– Ладно. – Сара быстро собирается с мыслями. – Умираю как хочу в туалет.
Трое на заднем сиденье соглашаются, что им тоже не помешает перерыв.
– Не знаю только, хорошая ли это идея, – сомневается Линда. – Это привлечет слишком много внимания. Если вам всем надо уборную, я остановлюсь у ближайших кустов и…
– Забудь об этом, – сонно молвит Бретт. – У меня в кишечнике ничего не задерживается со времени пересадки в Париже. Я не сниму штаны возле какой-нибудь канавы.
Линда шумно выдыхает через нос, но не включает поворотник. Похоже, за ее маской удивительного спокойствия бушует какая-то внутренняя борьба. Съезд стремительно приближается, и Сара видит красную лампочку пустого бензобака.
– Линда, – тихо произносит она. Ее сердце отчаянно бьется, монеты в кармане становятся влажными от потеющей ладони. – Если в машине закончится бензин, ты никогда не доберешься до Алиссы.
Линда, повернув голову, бросает на нее холодный взгляд, а затем включает левый поворотник.
Они подъезжают к заправке, а Сара силится запомнить широту и долготу пункта назначения, отображающиеся в уголке экрана спутникового навигатора, но цифры слишком длинные. Ей приходится выйти из машины первой, чтобы выпустить остальных с заднего сиденья, и она стоит, сдвинув вперед для них свое сиденье, а затем, дождавшись, когда все выйдут, и помня о микрофоне, незаметно бросает телефон под сиденье и захлопывает дверцу.
У нее даже нет времени запомнить номерной знак, чтобы не навлечь на себя подозрений. Ей кажется, что у нее все на лбу написано. Туалеты расположены в дальней части заправки. Телефон-автомат там же. Группа разделяется, и Сара выбирает в женском туалете дальнюю кабинку, медленно направляясь к ней – медленно, но так, чтобы это было незаметно, чтобы убедиться, что Линда и Мэгги скрылись в своих. Так и происходит. Сара заходит в кабинку, закрывает дверь и слышит, как защелкиваются еще два замка в ряду. Она бесшумно открывает дверь и выскакивает из туалета.
Можно было бы набрать 999 бесплатно, но нет времени объясняться с оператором, недостаточно ответов на их неизбежно последующие вопросы. Она опускает в прорезь карманные деньги Ханны и набирает номер своего мужа. Она сжимает трубку так крепко, что болят руки.
