Фрэнк Фелитта - Похоронный марш марионеток
— Попробуйте обратиться в Центр гостеприимства, это возле вокзала «Пенн-стейшн», — посоветовал он.
Вместо ответа Кей швырнула в него журнал регистрации. Портье едва успел поймать его, опрокинув при этом ящик с карточками для бронирования номеров.
— Спасибо за помощь! — выкрикнула Кей. — Центр гостеприимства! Хорошо, что не предложили переночевать под Бруклинским мостом! Пошли, Майк. Забери Брэдли. Мы уходим отсюда!
Вслед за высоким, продвигавшимся сквозь толпу как танк Майком они вышли из отеля и оказались в объятиях теплого сентябрьского вечера. Стоя на тротуаре, Кей с тоской смотрела на бурливший жизнью Манхэттен, занятый только собой и равнодушный ко всему остальному миру. Проносились, сигналя, такси, машины, автобусы, на углах торговали выпечкой, проехал невероятно длинный черный лимузин с чопорными иностранцами на задних сиденьях, тысячи, миллионы самых обычных людей сновали туда-сюда мимо магазинов и ресторанов.
— Я чувствую себя бездомным, — пробурчал Брэдли. — Проклятье! Это сводит меня с ума.
Он зажимал платком нос, из которого текла кровь. Увлекаемый толпой, он оказался захвачен вращающимися дверями отеля, а потом отброшен к витрине, где был выставлен во всем своем великолепии богатый урожай Новой Англии.
Кей совершенно выбилась из сил.
— Ну, Майк, что будем делать? — растерянно спросила она.
— Искать другой отель, полагаю.
Сказав это, он подошел к краю тротуара и принялся ловить такси, но даже с такси им сегодня не везло.
*Судья Робертсон был человеком полным, добродушным и обожавшим дорогие сигары. Сейчас он лежал на солнце в бассейне с подогревом и читал триллер. Ступни его ног приятно щекотала струя воды из подводного массажера. Перри и Эмери вслед за горничной проследовали через гостиную и остановились, заслонив солнце, у трамплина. Судья Робертсон прикрыл ладонью глаза.
— Уоллес, ты, что ли? — спросил он.
— Да, Генри, это я, — ответил Перри, заходя вместе с Эмери с другой стороны бассейна. — Генри… у нас к тебе очень срочное дело.
— Догадываюсь, иначе вы не пришли бы ко мне домой в субботу.
Судья Робертсон сунул в руки Перри книгу, отплыл назад, подобно толстому тюленю, с удивительной ловкостью нырнул под воду, а затем, цепляясь за поручни металлической лестницы, выбрался из бассейна. Надел махровый халат, зачесал назад черные как смоль волосы и указал визитерам на белые стулья под зонтом.
— Что случилось, Уоллес? — спросил он, вытирая лицо белым полотенцем.
Они сели. Уоллес Перри неудачно выбрал место, и послеполуденное солнце немедленно начало слепить ему глаза.
— Генри, это капитан Эмери, шеф полицейского участка Пасифик-Палисейдс.
Судья Робертсон и капитан Эмери пожали друг другу руки.
— Один из его детективов, лейтенант Сантомассимо, возглавляет группу, расследующую убийства в стиле Хичкока. Я курирую это расследование.
— Ах да, Хичкок, — сказал судья Робертсон. — И чем я могу помочь вам?
Капитан Перри продолжил:
— Есть веские основания полагать, что убийца — студент факультета кино университета Южной Калифорнии, и в данный момент он находится в Нью-Йорке в составе группы профессора Куинн, совершающей тематическую экскурсию.
Капитан Эмери подался вперед:
— Ваша честь, в группе четыре студента. Все — мужчины. Мы точно не знаем, кто из них убийца. Нам нужны ордера на обыск в их квартирах, чтобы найти возможные улики, указывающие на причастность одного из них к этим преступлениям.
Судья Робертсон слегка приподнял брови:
— Четыре, говорите?
— Да, сэр.
— Мне нужна более подробная информация.
Перри развернул перед ним копию схемы, составленной Сантомассимо, и показал красную почтовую наклейку с надписью «Университет Южной Калифорнии. Факультет кино». Судья Робертсон посмотрел на все это с неприязнью.
— Вы что, всерьез полагаете, что на основании этих «улик» я выдам вам ордер — четыре ордера — на обыск?
— Сэр… — начал Перри.
— Я не играю с гражданскими свободами, — отрезал Робертсон. — Черт побери, весь штат, вся страна пристально следят за вашими действиями. И я не позволю вам на основании подобной ерунды ломать чужие двери…
— Тогда вы позволите убийце развернуться на Манхэттене, — жестко оборвал его Перри.
— И это не понравится американцам. И прессе тоже, — добавил капитан Эмери. — Ваша честь, у нас достаточно оснований подозревать, что по меньшей мере одному человеку угрожает серьезная опасность. Профессору Кей Куинн.
Судья Робертсон вернул схему и наклейку капитану Перри.
— Этого недостаточно, Уоллес, — решительно заявил он. — Такую наклейку мог взять любой.
— Да, нам это известно, — устало сказал капитан Перри. — Сейчас мы допрашиваем студентов и сотрудников факультета. Но мы думаем — и я допускаю, Генри, что это чисто интуитивная догадка, — что один из студентов профессора Куинн, который сейчас находится вместе с ней в Нью-Йорке, и есть убийца.
— Ваша честь, — убеждающе добавил Эмери, — бомба, предназначавшаяся лейтенанту Сантомассимо, разрушила половину западной стены моего участка!
— Капитан Эмери, я читаю газеты и смотрю новости. Я в курсе.
— Скольких еще людей он должен убить? — продолжал Эмери. — Скольких еще он должен сделать участниками своих сумасшедших фантазий?
Из инкрустированной коробки красного дерева судья Робертсон извлек толстую сигару. Он трижды пытался раскурить ее, но у него не получилось. Он бросил эту затею и принялся просто жевать закругленный конец сигары.
— Это неубедительно, — произнес он. — Основания, которые вы мне предоставили, неубедительны.
— Для «Уотергейта»178 потребовалось еще меньше оснований, — сказал Перри.
— У нас мало времени, — добавил Эмери.
Судья Робертсон раздавил в пепельнице так и не прикуренную сигару, ногтем снял прилипший к зубам кусочек табачного листа и проворчал:
— Как мне не хочется, Уоллес, чтобы ты втягивал меня в это дело!
— Генри, мы уже увязли в нем по уши, все увязли. «Хичкок» многих поставил на уши.
Судья Робертсон, продолжая ворчать, отправился в спальню, быстро оделся и вышел. Они приехали в суд, где у него ушло полчаса на то, чтобы подписать четыре ордера.
*Нежданный визит полиции взволновал старосту общежития «Пси Дельта Чи» Роя Петерса. Одетый в шорты и кроссовки, он суетился, стараясь помочь. Слух о том, что полицейские, расследующие дело о серийных убийствах, проводили здесь обыск, мог нежелательным образом сказаться на репутации общежития. Рой Петерс с трепетом наблюдал, как Сантомассимо осматривает комнату Майка Риза. Все было на виду, чисто и аккуратно. На книжных полках — минимум книг, на кровати простыни и покрывало по-военному подоткнуты под матрац, но и постель полицейские переворошили.
— А этот парень что, не учится? — спросил Сантомассимо.
— Учится, но он занимается не здесь, Майк большую часть времени проводит в библиотеке, — сказал Рой Петерс.
— Вы с ним там бываете?
— Нет, сэр.
— А кто с ним бывает?
— Майк по натуре одиночка.
Сантомассимо заглянул в кухонный шкаф. Майк явно предпочитал здоровую пищу — забитый йогуртами холодильник был тому подтверждением. В углу комнаты стояли гири.
— Как часто он ходит на футбольные тренировки? — спросил Сантомассимо.
— Каждый день после обеда. Здесь проживают пять членов футбольной команды. Они лучшие в университете. Да, сэр, и Майк тренируется каждый день, и по субботам тоже.
— Чем он еще занимается, кроме учебы и тренировок?
— Смотрит фильмы.
— Какие?
— Комедии. Лаурел и Харди. Чаплин. Он хочет писать сценарии для комедий.
— Он весельчак?
— Майк? Да нет.
Пожимая плечами и глядя без всякого выражения на Сантомассимо, из ванной комнаты вышли детективы. Больше осматривать было нечего. Сантомассимо чувствовал смутную неудовлетворенность. Комната была слишком опрятной.
Оперативная группа ничего не нашла ни в спальне Майка Риза, ни в закрепленном за ним шкафу в коридоре. Сантомассимо перерыл все ящики стола в поисках телефонных номеров, списков мебельных складов, электроинструментов, книг о соколах, фотографий. Ничего. Он хлопнул дверью и рявкнул:
— Кто следующий в списке, капитан?
— Тед Гомес.
*Общежитие для студентов, имевших семьи, оказалось бетонной коробкой с небольшим газоном перед входом и аккуратными рядами фонарей вдоль дорожек. Хотя солнце уже село, по дорожкам, болтая, гуляли молодые мамаши с колясками. Полицейские поднялись по лестнице и постучали в металлическую дверь. Дверь открыла миловидная брюнетка с маленьким мальчиком на руках, вид у нее был крайне удивленный.
