Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе
– Ты сказал, что не тронешь меня! – верещит Энди.
Моррис обдумывает услышанное и качает головой:
– Не верю, что произносил эти слова, но, возможно, мог это подразумевать. – Он смотрит на перекошенное лицо Энди и серьезно добавляет: – Считай это липосакцией подручными средствами. И ты еще можешь выйти из этой истории живым. От тебя требуется только одно: отдай мне записные книжки. Где они?
На этот раз Энди не притворяется, будто не понимает, о чем говорит Моррис, да и как притворяться, если жопа в огне, а кровь струится по бедру.
– Я не знаю, где они.
Моррис опускается на колено, стараясь не угодить в расширяющуюся лужу крови.
– Я тебе не верю. Их нет, остался только сундук, в котором они лежали, а кроме тебя никто не знал, что они у меня. Поэтому я спрашиваю снова, и если ты не хочешь рассматривать с близкого расстояния свои внутренности и полупереваренный ленч, тебе лучше хорошенько подумать над ответом. Где записные книжки?
– Их нашел какой-то мальчишка! Это не я – мальчишка! Он живет в доме, где раньше жил ты, Морри! Наверное, он нашел их в подвале или где-то еще!
Моррис всматривается в лицо давнего друга. Выискивает признаки лжи, но также пытается приспособиться к столь неожиданному повороту в ситуации, которая только что казалась совершенно понятной. Все равно что резкий поворот налево на скорости шестьдесят миль в час.
– Пожалуйста, Морри, пожалуйста! Его зовут Питер Зауберс!
Это убедительный довод, потому что Моррис знает фамилию семьи, проживающей в доме, где он вырос. А кроме того, человек с глубокой раной на жопе едва ли смог бы выдумать такое под влиянием момента.
– Откуда ты это знаешь?
– Потому что он пытается продать их мне! Морри, мне нужен врач! Я истекаю кровью, как зарезанная свинья!
«Ты и есть свинья, – думает Моррис. – Но не волнуйся, старый друг. Скоро ты избавишься от страданий. Я намерен отправить тебя в большой небесный книжный магазин». Только чуть позже, потому что Моррис вдруг заметил яркий лучик надежды.
Пытается, сказал Энди, не пытался.
– Выкладывай все, – говорит Моррис. – Потом я уйду. «Скорую» тебе придется вызывать самому, но, думаю, ты справишься.
– Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
– Если записные книжки у парня, ты для меня никакого интереса не представляешь. Разумеется, тебе придется пообещать, что ты не скажешь, кто на тебя напал. Какой-то мужчина в маске, правильно? Вероятно, наркоман. Хотел денег, да?
Энди с готовностью кивает.
– И никакой связи с записными книжками, верно?
– Конечно, никакой. Ты думаешь, я хочу, чтобы меня связали с этой историей?
– Полагаю, нет. Но если попытаешься что-то выдумать, и мое имя попадет в эту историю, мне придется вернуться.
– Не попытаюсь, Морри, не попытаюсь! – Далее следует клятва, такая же детская, как оттопыренная слюнявая нижняя губа: – Ей-богу!
– Теперь рассказывай все.
Энди рассказывает. Первый визит Зауберса с фотокопиями страниц записных книжек и «Письмами с Олимпа» для сравнения. Опознание Энди мальчишки, который назвался Джеймсом Хокинсом, по библиотечной наклейке на корешке «Писем». Второй визит Зауберса, когда Энди его прижал. Сообщение на автоответчике о поездке на выходные в пансионат «Ривер бенд» вместе с другими членами ученической администрации; обещание прийти во второй половине дня в понедельник, через двое суток.
– В какое время в понедельник?
– Он… он не сказал. После школы, я полагаю. Он учится в Нортфилде. Морри, я истекаю кровью.
– Да, – рассеянно ответил Моррис. – Похоже на то. – Его мысли заняты другим. Парень утверждает, что все записные книжки у него. Может, лжет, но вряд ли. Он назвал Энди правильное число. И он их прочитал. Мысль эта выбивает искру дикой зависти в голове Морриса Беллами, от которой вспыхивает пожар, быстро охватывающий сердце. Этот Зауберс прочитал то, что предназначалось Моррису, и только Моррису. За этот серьезный проступок придется отвечать.
Моррис наклоняется к Энди и спрашивает:
– Ты гей? Ты ведь гей, правда?
Глаза Энди широко раскрываются.
– Я?.. Какое это имеет значение? Морри, мне нужна «скорая»!
– У тебя есть сожитель?
Старый друг ранен, но не глуп. Сразу ухватывает подоплеку вопроса.
– Да!
Нет, думает Моррис и взмахивает топором: чвак.
Энди кричит и начинает корчиться на окровавленном ковре. Моррис бьет снова, и Энди кричит еще громче. К счастью, стены уставлены полками с книгами, думает Морри. Книги отлично поглощают звук.
– Угомонись, черт бы тебя побрал, – говорит он, но Энди его не слушает. Всего требуется четыре удара. Последний – по переносице. Оба глаза лопаются, как виноградины, и Энди перестает извиваться. Моррис вытаскивает топор – сталь скрипит о кость – и бросает на ковер рядом с вытянутой рукой Энди.
– Ну вот, – говорит Моррис. – Все кончено.
Ковер пропитался кровью. Стол спереди забрызган ею же. Как и одна из стен, как и сам Моррис. Кабинет теперь больше похож на скотобойню. Морриса это ничуть не расстраивает. Он совершенно спокоен. Вероятно, это шок, думает он, ну и что с того? Ему надо сохранять спокойствие. От волнения люди становятся рассеянными.
За столом две двери. Одна ведет в личный туалет давнего друга, вторая – в стенной шкаф. Там много одежды, включая и два дорогих костюма. Моррису от них пользы никакой: он в них утонет.
Ему бы хотелось, чтобы в ванной была душевая кабинка, но если бы желания были лошадьми, и так далее, и так далее. Приходится воспользоваться раковиной. Сняв окровавленную рубашку и вымывшись, он пытается вспомнить все, к чему прикасался после того, как вошел в магазин. Вроде бы он почти ничего не трогал. Но нужно не забыть протереть дверную табличку. А также дверные ручки шкафа и туалета.
Вытершись, Моррис возвращается в кабинет, бросает полотенце и окровавленную рубашку рядом с телом. Джинсы тоже в крови, но эту проблему быстро решает находка на одной из полок стенного шкафа: не меньше двух десятков аккуратно свернутых футболок, переложенных оберточной бумагой. Он находит футболку размера XL, которая закроет джинсы почти до колен, то есть наиболее испачканную часть, и разворачивает ее. На груди надпись: «РЕДКИЕ ИЗДАНИЯ ЭНДРЮ ХОЛЛИДЕЯ», – а также номер телефона, адрес сайта и изображение раскрытой книги. Моррис думает: Наверное, он раздавал футболки крупным покупателям. Которые говорили «спасибо» и никогда их не надевали.
Начинает натягивать футболку, решает, что не хочет ходить по городу с адресом своего последнего убийства на груди, и выворачивает футболку наизнанку. Буквы проступают сквозь ткань, но прочитать их нельзя, а книга превратилась в непонятный прямоугольник.
С «докерсами» ситуация хуже. Они заляпаны кровью сверху, подошвы тоже в крови. Моррис смотрит на ноги давнего друга, удовлетворенно кивает, возвращается к стенному шкафу. Талия у Энди в два раза шире, чем у Морриса, а вот размер обуви, похоже, такой же. Он выбирает туфли из мягкой кожи. Они немного жмут, возможно, останутся волдыри, но это небольшая цена за полученные сведения и за месть, которая свершилась, пусть и по прошествии долгого времени.
Опять же, туфли чертовски хорошо выглядят.
Свою вымазанную кровью обувь он добавляет к лежащим на полу рубашке и полотенцу. Тщательно осматривает бейсболку. Ни единого пятнышка. Повезло. Надевает ее и обходит кабинет, протирает поверхности, которых точно касался, и те, которых мог коснуться.
В последний раз опускается на колени у тела, обыскивает карманы, понимая, что опять выпачкает руки кровью и придется их мыть. Ну и ладно, вымоет.
Это Воннегут – не Ротстайн, думает он и смеется. Литературные аллюзии всегда его радовали[19].
Ключи Энди в переднем кармане, бумажник – в заднем, на ягодице, которой не досталось от топора Морриса. Опять повезло. Наличных не много, чуть меньше тридцати долларов, но курочка по зернышку, и так далее. Моррис сует купюры в тот же карман, что и ключи, вновь моет руки и протирает краны.
Прежде чем покинуть святая святых Энди, осматривает топор. На лезвие налипли кровь и волосы. На обтянутой резиной рукояти – отпечаток ладони Морриса. Следовало бы положить топор в одну из сумок вместе с рубашкой и ботинками, но интуиция – откуда-то из самых глубин подсознания, он не столько слышит ее, сколько чувствует, – говорит, что надо оставить его здесь, во всяком случае, пока.
Моррис поднимает топор, протирает лезвие и рукоять, чтобы не осталось отпечатков пальцев. Потом осторожно кладет на дорогой стол. Как предупреждение. Или визитную карточку.
– Кто сказал, что я не волк, мистер Макфарленд? – спрашивает он у пустого кабинета. – Кто сказал?
