Маша из дикого леса - Дмитрий Александрович Видинеев
– Значит, никто меня не разыскивает? – опешила Грыжа. Чёрт возьми, всё это время она могла без опаски ездить в город. Вот так дела!
– Ты свободный человек, – Куннар улыбнулся впервые за всё время их разговора. – И тебе помогает Гроза. Не стоит недооценивать её помощь.
Настроение Грыжи рвануло вверх к осенним небесам, и стало каким-то карнавальным. Она рассмеялась.
– А знаешь, Куннар… Кажется, мне здесь нравится.
Глава пятнадцатая
Бабье лето. Маша не переставала восторгаться тем, каким стал лес. Он словно бы полыхал в солнечных лучах. Наполненное первобытным спокойствием пламя. А как всё это выглядело с высоты! Маша часто забиралась на давно облюбованное ей дерево неподалёку от погоста, и для неё переставало существовать всё, кроме этой осенней красоты. Она растворялась в ней без остатка, забывая о самом существовании времени. Янтарная даль под чистым небом, сонный шелест листвы. Спустя часы Маша приходила в себя, обнаруживала на своих щеках слёзы и не понимала, что их вызвало. Быть может, та грусть, которая теперь постоянно соседствовала с восторгом. Печаль, возможно, обострялась в моменты созерцательного забытья.
Маша старалась не думать о том, что скоро ей придётся покинуть лес. Старалась, но тщетно, ведь всё вокруг напоминало ей об этой неизбежности. Падающий лист, порыв ветра, пожухлая трава – они словно бы шептали ей: «Уже скоро…» И звёзды и луна, которые осенью стали ярче и ближе, тоже призывали Машу готовиться к большим переменам. А уж утренняя прохлада об этом прямо-таки кричала. Лунный эликсир сделал Машу терпимой к холоду, но даже у этой терпимости был предел, учитывая босые ноги и превратившуюся в жалкие лохмотья одежду.
«Уже скоро…», – напоминали растения, в которых почти не осталось питательных соков.
Летом Маша не ела грибов, не очень они ей нравились и после них лень накатывала. Но сейчас особого выбора не было. В основном предпочитала сыроежки и дождевики, а благородные грибы, такие как белые, подберёзовики и подосиновики, игнорировала, хотя Луна в сознании отмечала их невероятно ярким сиянием. Мертвец посмеивался: «Попробовала бы ты эти грибочки жареными, со сметанкой! Ну, ничего, возможно, скоро и попробуешь…»
«Уже скоро…»
Но Маше хотелось ещё лесного волшебства. Хотя бы капельку, перед её уходом в неизвестность. Она просила об этом Луну. Просыпалась с этим желанием и засыпала.
И она получила, что хотела. Это было, как прощальный подарок. Как последняя сказка леса.
Волки. Они были для Маши самыми загадочными существами – по крайней мере, из тех, кто принадлежал этому миру. Она не раз по ночам слышала их вой – тоскливый, протяжный. Этот звук никогда не вызывал в ней страха, но он затрагивал в душе такие струны, от которых внутри всё начинало трепетать. Тут же вспоминались танцы среди звёзд, серебряный лес и рогатая великанша, словно вой волков был частью Мира Большой Луны. Но вот что удивительно: когда Маша слышала вой, в голове не возникало никаких картинок. Как будто образ волков являлся запретным. Шуршит ёж в траве – пожалуйста, вот он, в сознании, как наяву. Белка, птица какая-нибудь, лягушка – без проблем. Их изображения в голове появлялись, даже когда Маша этого не желала.
А волки… что-то их прятало.
Уже была глубокая ночь, а Маша не могла уснуть. В последнее время она плохо спала из-за постоянного волнения: что ждёт её там, за пределами леса? По вечерам эти переживания усиливались, а к ночи достигали своего пика.
Но вот сквозь монотонный шелест листвы донёсся далёкий волчий вой. Маша перевернулась на своей лежанке из высохших трав и вздохнула: как жаль, что опять никакой картинки в голове. Не хочет лес открывать ей все секреты. Очень жаль…
Стоп!
Сожаления и грусть моментально испарились. Ведь что-то происходило. Какая-то рябь в сознании, словно… Да, это скорее походило на серебристые дождевые струи. Откуда взялся непонятный образ? Зачем? А вой то стихал, то возобновлялся, пробиваясь сквозь лесную глушь.
Предчувствуя что-то новое и необычное, Маша вышла из жилища. Полная луна сияла ярко, так, как никогда не сияла летом. Да и звёзды были ей под стать. Осенний лес купался в призрачном свете. Дуновение ветерка – и листва начинала искриться, а тени оживать.
Маша повернулась в сторону, откуда доносился вой. Она буквально молила лес, чтобы он открыл ей, возможно, свой последний секрет. И вот серебряные струи в сознании померкли, и перед внутренним взором Маши предстала волчица. Почему-то она знала точно, что это именно волчица, словно вместе с образом явилось и знание. Зверь смотрел на неё. Невероятно, но это было так. Он видел Машу так же, как она видела его. Но и это ещё не всё. Какое-то притяжение, беззвучный зов… Волчица желала, чтобы они встретились. И Маша хотела того же.
Не раздумывая, она двинулась в путь. Связь прервалась, образ растворился в сознании. Маша ускорила шаг, а потом побежала в сторону, откуда доносился вой. Она была уверена: волчица ждёт её. И это ни какой не сон. Всё наяву, хотя омытый светом луны лес и казался нереальным.
Вой становился всё громче. На мгновение в голове опять появился образ серого зверя, словно напоминая: волчица ждёт, поспеши!
«Я уже рядом, – мысленно ответила Маша. – Я уже…»
Да, уже здесь. Это была большая поляна, на которой летом она собирала землянику. Одно из самых любимых мест в лесу. Порой, Маша здесь и ночевать оставалась. Посреди поляны стоял древний кряжистый дуб с мощными ветвями и густой листвой. Возле него сидела волчица, в её глазах горел жёлтый огонь. В противоположной стороне поляны Маша заметила множество, будто очерченных лунным светом, силуэтов. Волки. Стая. То один зверь вскидывал голову и начинал выть, то другой.
Теперь уже не спеша, Маша двинулась к волчице. Сердце колотилось, кровь стучала в висках. Она так не волновалась с тех пор, как побывала в мёртвом лесу. Но тогда было иное волнение, замешанное на страхе, а сейчас – на благоговении и восторге. И даже мысли не возникало, что волки опасны, что могут и на части разорвать. Нет. Что-то внутри Маши не позволяло ей бояться.
Она остановилась в нескольких шагах от волчицы. Помедлив секунду, опустилась на колени. Они глядели друг другу в глаза, а звери на краю поляны продолжали петь свою печальную песню. Маша понимала их. Ей не нужны были слова, чтобы понять: они грустят о прошедшем лете, тревожатся о том, что скоро придут холода. Их песня предназначалась Луне.
Волчица
